Цена свободы.

Через два дня была назначена встреча. Всё было продумано заранее: начальник охраны обследует каждый этаж со множеством квартир, Софи будет ждать возле двери собственного жилья, и под тщательным присмотром секьюрити Майкл проберётся в комнату хозяйки. Так было решено и так было исполнено. Вечер был на удивление тихим и спокойным: только где-то вдалеке были слышны звуки моторов машин, уходящих поездов и прочей прелести вечернего Парижа. Майкл вместе с вездесущим охранником Уэйном поднимался на нужный этаж, при этом внимательно осматривая жилое помещение. Нигде не было ни души. «Наверное, в такое время жители гуляют по городу…» - подумал Майкл. Его мысли прервал звук, доносившийся почти в конце коридора: в квартиру Софии настойчиво стучал Уэйн. Спустя пару минут дверь открылась, и Майкл пулей влетел в квартиру. Быстро поздоровавшись и пропустив вперёд охранника, Майкл окинул взглядом комнату: она была очень свободной, но в то же время уютной; на журнальном столике горело несколько ароматических свечей, где-то на кухне раздавался звон колокольчиков – украшения над дверью, доносилась музыка из проигрывателя, стоявшего неподалёку от дивана. Хозяйка жилья была одета по-домашнему: большая футболка и брюки, что больше походило на пижаму, волосы были убраны назад. - У вас чудесная квартира, - с неким интересом заметил Майкл. В это время Уэйн осмотрел все комнаты и вернулся к двери. Дав знак рукой, он вышел из квартиры. - Да? Не думала, если честно, - тихо сказала девушка, закрывая дверь за охранником, - хотите чаю, кофе? – спросила Софи. - Я бы с удовольствием выпил чашечку кофе, - Майкл улыбнулся и, немного потянувшись, направился следом за девушкой. Кухня была маленькой, но очень тёплой и уютной; было в ней что-то особенное, притягивающее и обращающее на себя всё внимание. София быстро сварила кофе, разлила его по небольшим чашкам белого цвета и села за столик рядом с Майклом. - У нас тогда не получилось поговорить, - сказал он вдруг, посмотрев девушке в глаза. - Да? А что вы хотели узнать? – София улыбнулась и отпила немного кофе. - Почему вы живёте во Франции, а не в Америке, например? – Майкл решил вернуться к начатой тогда теме. - Вы действительно хотите это знать? – она заметила, как он кивнул, - хорошо, - Софи улыбнулась, - слушайте… София Боннэр родилась в достаточно обеспеченной семье. Мать была француженкой, отец – потомственным американцем. Знакомство завязалось быстро, стремительно, переросло в роман, а дальше – возлюбленные поженились. Спустя год на свет появился сын, которого, по желанию отца, назвали Джеймсом. А через четыре года судьба подарила им маленькую девочку – Софи. Отец не хотел дочери французского имени, но так настояла мать, утверждавшая, что дочка должна унаследовать все от своей родины, с таким же успехом дочке досталась и фамилия матери. Девочка росла, набиралась ума и красоты, таланта и стремления к творчеству, и не смогла остаться незамеченной в одной из французских школ искусства и культуры. Она сразу поняла, с чем хочет связать свою жизнь. Девушка твёрдо решила туда поступать. Отец был против. Он желал своей дочери престижный диплом юриста в американском колледже, но тут дочь была непреступна. Мать долго металась между двумя решениями, и, наконец, согласилась с отцом, ибо по их словам «искусством нельзя себя обеспечить». Вскоре дочь заявила, что покидает родину отца и возвращается на свою, где действительно она чувствовала себя уютнее, нежели в Штатах. Родители долго были непреклонны, пока им не пришлось добровольно сдаться. Они отпустили её в возрасте семнадцати лет, прикупили небольшую квартиру почти в центре Парижа, но всё ещё надеялись, что она одумается и вернётся к ним. Но этого не происходило. - … и вот теперь я оканчиваю второй курс в университете, мне очень нравится, - девушка улыбнулась. - Непростая у вас ситуация, - сказал Майкл и тоже улыбнулся, - родители, наверное, обижены на вас? - Да, очень обижены, - согласилась девушка, - но я не могла по-другому, я тоже должна была иметь право выбора… «Так вот оно что», - заметил про себя Майкл. - А что с братом? Где он сейчас? – спросил Майкл, явно заинтересованный её историей. - Проблема вся в том, что противостояние между родителями и мной началось именно из-за отъезда брата во Францию. Он поехал туда с друзьями, хотел немного отдохнуть после учёбы… А после… - Софи широко улыбнулась, - он заявил, что не вернётся. - Как? Почему? – не понял Майкл и широко развёл руками. - Он встретил там девушку, и всё началось… - пояснила Софи, - позже он навестил родителей с ней, кстати, очень милая девушка, - Софи улыбнулась, - Джеймс окончил университет в Штатах, а потом женился и остался во Франции. - Я смотрю, Франция вас притягивает, - улыбнулся мужчина. - Именно, - согласилась девушка, - меня тянуло искусство, его – любовь… - София засмеялась. Майкл не смог сдержать улыбки: эта девятнадцатилетняя девушка, от улыбки и смеха которой просыпалось невероятное желание жить, вызвала в нём странные отеческие чувства, хотелось просто обнять её и не отпускать. Но было тут что-то и другое. Он смотрел на неё и видел себя десять-пятнадцать лет назад: молодой, любящий жизнь парень, смотрящий только вперёд… И перед ним сидела та, в которой он нашёл столько искренности, столько жизнерадостности и открытости, что глаза его покрылись прозрачной, едва видимой пеленой… Когда-то и он был таким, когда-то… Ему стало так жаль, что она не знает жизни, как знает её он; не знает, насколько опасно будущее для таких людей, как она… Но разве он мог что-то сделать? Дать напутствие, совет? А разве люди не плюют на это всё с высокой башни самомнения? Нет, он не мог ничего сказать ей, он мог только втайне наблюдать, видя в ней настолько похожие собственные черты… - Не зря говорят, что Франция – страна любви и надежд, - заметил Майкл. - Я обожаю свою родину, свою страну, - девушка мечтательно закатила глаза, - я не могу без неё творить, не могу дышать… - она сладко потянулась, и футболка моментально чуть вздёрнулась вверх так, что её смугловатый, аккуратный животик обнажился. Майкл, сразу заметив это, замер и перевёл дыхание. «Что с тобой, Джексон? Неужели ты возбудился при виде обнажённого тела девятнадцатилетней девочки? Неужели тебе так не хватает удовлетворения такой простой естественной потребности? Идиот…» - зло подумал Майкл и отвернулся. - Так что там с картиной? – перевёл тему разговора Майкл. - Она здесь, - девушка указала рукой на дверь и, моментально поднявшись из-за стола, открыла её. Помещение было маленьким, неудобным и мало освещённым. Так вот как выглядит мастерская настоящего художника! Повсюду лежали наброски вперемешку с давно смятыми листами бумаги… «Совсем как музыкант-композитор», - подумал Майкл. Он двигался по маленькой комнатушке и рассматривал стены, завешанные готовыми небольшими картинами; кое-где проглядывали пятна краски. В середине комнаты располагался стол, также усыпанный всем необходимым, что есть у людей творческих: бумагой, карандашами, красками и другого рода мелочами. Майкл прошёл ещё немного, и его взору представилась картина, которая так недавно покорила его, повергла в восторг и полнейшее оцепенение. И сейчас, при маленьком свете настольной лампы, в этой крохотной комнатушке, картина показалось ему ещё прекраснее. - Она божественная, Софи! – воскликнул Майкл, подойдя ближе к картине. Девушка стояла рядом, чувствуя, как краска начинает заливать её лицо. Её не раз хвалили, не раз восхищались её работами, но теперь она слышала похвалы не от обычного человека. Майкл был воплощением творчества, он был инструментом природы, он чувствовал и ощущал всё каждой клеточкой своего тела… И София понимала это. Она понимала и то, что именно его похвала ей приятна так, как не была приятна ни одна раньше. И от этого ей было неловко, немного страшно, но удивительно радостно. - Спасибо, - коротко сказала она, скрывая от него своё порозовевшее лицо. - Софи, - позвал Майкл, внимательно посмотрев на неё, - что с вами? - Ничего, - коротко ответила она, и вдруг почувствовала, как слёзы потекли по щекам, они жгли ей кожу, в то же время освобождая от того, что оставалось сокрытым слишком долго. - Софи! – Майкл чуть потряс её плечи. – Что с вами? - Я никогда так не воспринимала похвалы… - тихо сказала она, потупив взгляд в пол, - я… я… так благодарна, что слышу эти слова от вас, а не от кого-то другого. Ваша похвала значит слишком много, вы – талант от природы, вы умеете всё тонко чувствовать и понимать. Наверное, вы единственный, кто понял те чувства, с которыми я писала эту картину. Майклу ничего не оставалось, как изумиться. Неужели это то, чего она так ждала? А ведь, правда… Сколько она слышала похвал от людей в своей жизни? Сотни раз? Тысячи? А теперь ей сказал всего два слова о картине человек, который был с ней духовно родственен. В них обоих кипела одинаковая кровь, неслась по сосудам и била в сердце жгучая и горячая кровь окрылённого творческого человека. Он порывисто обнял её, и девушка почувствовала, как быстро и неспокойно бьётся его сердце. Она легко отпрянула от него, смахнула снова выступившие слёзы и подошла к картине. - Я хочу подарить её вам, - утвердительно сказала девушка. - Но, Софи? – удивился Майкл, - это – ваш труд, и он должен быть оценен по достоинству. - Нет, я не могу взять деньги за неё, - продолжала она, - я хочу её подарить именно вам и никому более. - Софи… - укоризненно произнёс Майкл. - Если честно, у меня есть её копия, - она усмехнулась, и Майкл улыбнулся, - я подарю вам оригинал, а для выставки достаточно и копии. Она взяла картину обеими руками и поставила рядом с Майклом. - У меня никогда не было такого сильного желания подарить своё произведение другому человеку, - призналась девушка, и лицо её просияло улыбкой. - Спасибо, София, - прошептал Майкл, тронутый такой добротой девушки. Он осторожно взял картину в руки и снова посмотрел на неё. Спустя несколько секунд Майкл поставил её на пол. - Сейчас я закрою её чистой бумагой… - тихо сказала Софи. - Зачем? – удивлённо спросил Майкл. - Вам ведь нужно как-то донести её до машины, - девушка улыбнулась, и от этой улыбки у Майкла приятно защемило сердце. - Точно! Я и забыл, - он усмехнулся. София подала ему несколько листов бумаги, и они вместе принялись закрывать картину. Спустя несколько минут Майкл отнёс её к входной двери, за которой слышались размеренные шаги охранника. «Так всегда и будет… - подумал Майкл, - вечная охрана и вечный контроль». Как ему сейчас захотелось взять Софи за руку и, смеясь выбежать из квартиры, пробежать по коридору и выскочить на улицу. Не отпуская её маленькой руки, мчаться по улице, вдыхая влажный воздух едва наступившей весны. Он хотел простого безумства, спонтанной и свободной жизни, но… Всего лишь одно «но» перекрывало все дороги к простой жизни. Он был куклой в руках ненужных ему людей. А, собственно, почему Софи?.. Наверное, это было первое имя, которое пришло ему в голову. Хотя… а почему бы не сделать это одному? Одному всё надоело… слишком тяжело, нестерпимо и… страшно. А с другим человеком всё могло быть по-другому. Но почему это имя? Софи? Неизвестно. Он только знал, что знакомство с ней принесло ему большое удовольствие, будто маленький поток новой жизни ворвался в лёгкие, но, всего лишь подразнив, исчез. - Мне пора, - сказал Майкл, услышав стук в квартиру, - боюсь, что Уэйн выломает дверь, - Майкл усмехнулся. - Этого мне ещё не хватало! – с притворным укором девушка посмотрела на Майкла и засмеялась. - До свидания, Софи, - он снова порывисто обнял её и сразу выпустил из объятий. Но она успела уловить нежный аромат его парфюма… - Если будете в Париже, непременно заходите, Майкл! – вдруг сказала девушка, когда мужчина открывал дверь. - Я зайду ещё, - ответил он, открыв дверь настежь, - до встречи, Софи, - прошептал Майкл и скрылся в коридоре.