Пролог
Как говорится, надо уметь выживать в этом мире. Рудольф Эрих Распе.
- Объект номер семнадцать. Показатель сердечного ритма – в норме, показатель – нервной активности – в норме, показатель регенерации тканей – в норме. Приступаю ко второму этапу. Молодой человек, еще недавно не подававший никаких признаков жизни, тяжело и редко дышал. Зрачки его быстро двигались под закрытыми веками, кончики пальцев изредка подрагивали. Я подошла ближе к койке, в нос ударил сладковатый запах разложения, заставив меня недовольно поморщиться. Не брезгливо, нет. За последние полтора года я видела столько мертвецов, столько биомассы, которую Орочимару услужливо предоставлял мне для исследований, что всякую брезгливость отбило напрочь. Чего не скажешь о моих «помощниках», которых приходилось менять чаще, чем пресловутые перчатки. Последняя вот – молодая куноичи откуда-то там с севера – изо всех сил сейчас старалась подавить приступы тошноты и не выронить при этом ручку с журналом исследований. - Ты в порядке, обако? - бросила я через плечо, не сводя взгляда с разодранной грудной клетки объекта. – Тебе стоит подышать свежим воздухом, дорогая. Возвращайся, когда тебе станет лучше. - Ни в коем случае, Курохэби-сама, - тут же раздался за моей спиной уверенный тонкий голосок. – Для меня честь быть вашей ассистенткой. Я не подведу. Губы тронула кривая усмешка. Такая маленькая, такая наивная. Надо будет узнать, как ее зовут. Спрошу у Кабуто при возможности, у него феноменальная память на всякие мелочи. Но я отвлеклась. Слишком мало времени для получения качественной реакции, а дел еще так много. Тусклый свет освещал тесную лабораторию на последнем этаже подземелий Убежища, безучастно выхватывая из полутьмы обезображенное лицо неизвестного шиноби. Молодой, не больше двадцати лет. Погиб глупо, попытавшись заработать денег за поимку одного из чудовищ Орочимару. Тот не оставил парнишке даже шанса, а проклятая печать завершила начатое ее обладателем. Семнадцатый попал ко мне на стол более двух месяцев назад. С оторванной ногой, огромной дырой на том месте, где должна быть грудная клетка. Тазобедренные кости превратились в труху, на них мне понадобилось намного больше времени, чем на все остальное. Но – самое главное – мозг был не тронут. А это уже было намного больше, чем ничего. Сложив пальцы в замысловатую печать, я тихо, но уверенно прошептала название техники, что смогла узнать из многочисленных свитков змеиного саннина. Поток чакры, что я так долго копила в себе, вырвался из раскрывшихся ладоней, кончики пальцев неприятно занемели. Бледно-зеленый свет зазмеился вокруг тела семнадцатого, от кончиков пальцев до обезображенного лица, проникая через кожу, мясо в сами кости, в кровь молодого человека, изменяя его. - Не может быть.. хах.. – я отшатнулась, чувствуя как в груди все сжалось в предчувствии скорой победы. Лицо семнадцатого запузырилась, кожа, словно нагретое масло, вздувалась и лопалась, лишь для того, чтобы снова срастись. Позади послышались характерные звуки опорожнения желудка. Моя ассистентка согнулась пополам, не выдержав отвратного зрелища. А я наслаждалась. Наконец-то, после стольких бесплодных попыток, у меня получилось. Тело на кушетке забилось в судорогах, показатели на приборах прыгали от минимальных к критическим, то и дело грозясь сорваться. Очередная печать – лишь средство для продления агонии несчастного, приближающая меня к цели. Раззявленная беззубая пасть, кровь и ошметки мяса. Пустые глазницы. А я запоздало поймала себя на том, как широко растягиваю губы в ухмылке, ощущая свое превосходство. Это не чудо, не теневое клонирование, не техника воскрешения, дающая такие нестабильные результаты. Это кровь и боль, зарождающие новую жизнь. Это сила, которая находилась под запретом с тех пор, как сам Мудрец Шести Путей пришел в этот мир, огласив своим первым криком новую эпоху. И я обуздала её. В последний раз выгнувшись дугой на перепачканных простынях, парень опал на кушетку, безвольно свесив покрытую слизью руку. Я замерла, жадно шаря взглядом по его телу, желая убедиться в малейших признаках жизни, прежде чем взгляну на панель показателей. Его грудь вздымалась, еле заметно, но ровно. Болевой шок не убил его, как это было с шестнадцатью «до». Время остановилось. - Курох… - Помолчи, - хрипло, будто бы и не я, оборвала девчонку на полуслове. – Отдохни, обако. Ты хорошо постаралась. У нас получилось. Иди. И только когда легкие шаги удалились, когда я услышала, как закрылась дверь – я осмелилась приблизиться вплотную к кушетке, дрожащими пальцами прикоснувшись к подопытному. Еще нет зубов и волос на теле. Кости мягкие, а кожа нежнее чем у младенца. Я изучала его, словно самую дорогую и желанную вещь во всем мире. Лишь один вопрос меня волновал больше других. Несмело коснувшись век, я приоткрыла их, чтобы увидеть абсолютно здоровые, черные глаза. - С возвращением в мир, Шисуи.