Прямых речей от женщины не жди: В ее «уйди» звучит «не уходи». Уильям Шекспир.
Усталость после бессонной ночи, банально пролитый кофе и ссора с ветеринаром Тимбер - таким было начало рабочего дня. Но даже несмотря на это, Том считал это утро великолепным. Еще никогда, сколько он себя помнил, мужчина так яро не рвался на съемки, а предвкушение сегодняшних сцен и вовсе будоражило все сознание. - Бога ради, перестань дуться, - обманчиво ласковым тоном промурлыкал Фелтон, обращаясь к девушке, кемарившей в постели. В его голосе звучали нотки раздражения, которые он, сколько бы он ни старался, не мог скрыть. - Ладно, я на работу. Джейд была одной из тех девушек, которые если на кого-то или из-за чего-то обиделись, то молчат в тряпочку. Называется, "сам догадайся". Но в конце концов им надоедает эта немая бестолковость, и обида рассасывается сама собой. Так было и с Гордон. Девушка часто баловала себя подобными глупостями, и Том давно смог привыкнуть к этому. Но в этот раз он действительно был виноват. Умело соврав о том, что он "просто ходил, блуждал по улицам", мужчина, естественно, умолчал о самом интересном в его прогулке. Вопреки этому, особого чувства вины он не испытывал.***
- Здравствуй, Том! - взвизгнула одна из помощниц постановщика, буквально повиснув на шее актера в объятии. - Как отдохнул? Как твоя собака, все еще болеет? Я так рада тебя видеть! Почти все готово ко съемкам! Ты, кстати, не видел Эмму? Оу, я читала ваш сегодняшний сценарий, будет жарко! - девушка расхохоталась и игриво подмигнула парню. - Мне очень приятно, что ты так искренне интересуешься мной, но, Лекс, ты не могла бы слезть с меня? - учтиво спросил Том, скрючившись от боли в шее. Дождавшись, пока блондинка выполнит его просьбу, Том продолжил, не удержавшись от еще одной: - Я сегодня спал плохо, принеси мне, пожалуйста, кофе. - Сию минуту, сэр! - жестикулируя рукой в знаке уважения, пискнула девушка, даже не заметив, что не получила ни одного ответа на свои вопросы, и тут же соскочила с места, направившись к автомату. Глубоко вздохнув, мужчина прошел вглубь съемочной площадки, где его тут же встретила стилист-визажист, шуточно упрекая о том, что надо было прийти раньше хотя бы на минут двадцать, чтобы успеть подготовиться до начала рабочего дня. Том, улыбнувшись, лишь пожал плечами, усаживаясь в кресло. В этот момент в общую гримерную зашла Эмма, на ходу скидывая сумку с плеча в кресло, и уселась на стул, где ею тут же занялись двое парикмахеров. Девушка вела себя дергано и нервозно, то и дело постоянно перелистывая страницы в электронной книге. Хоть и расстояние между актерами было два метра, Уотсон, кажется, в спешке даже и не заметила своего коллегу. И в спешке ли?.. - Привет, - наконец обратив на себя внимание, поздоровался Том, на что в ответ получил сухой кивок. - Что-то случилось? - Все отлично, - бросила Эмма, и не думая поворачиваться к актеру лицом хотя бы из уважения. Озадаченно нахмурив брови, мужчина решил оставить расспросы на потом и предоставить гримерам возможность спокойно закончить работу. Такое начало ему явно не понравилось.***
Режиссер любил толкать красивые речи перед началом рабочей недели. Это и в правду помогало и, в какой-то степени, добавляло сил. Ведь от командира зависит успех всей команды, верно? Хороший мужик. Так Том думал про главу съемочной группы буквально с первого дня. Строгий, в меру добрый и порой забавный, хоть тому и за пятьдесят уже. Качественно объяснял ошибки и требовательно относился к каждому работнику. Двумя словами, хороший мужик. А сейчас, когда свет и камеры готовы были к работе, Фелтон рассматривал Уотсон со спины, пока той еще раз корректировали макияж. - Забудь о правилах. Забудь обо всех этих деталях. Я хочу тебя. Я хочу тебя с того самого момента, как ты свалилась ко мне в офис, и я чувствую, что ты хочешь меня. В противном случае ты бы не сидела здесь и не обсуждала наказания и недопустимые действия. Пожалуйста, Ана, будь со мной этой ночью. После нескольких неудачных попыток, Том собрался с силами и произнес первую реплику. А внутри он до сих пор был растерян. Он будто по-настоящему признавался Эмме в своих чувствах. Сейчас. Глядя прямо в глаза. Но мужчина чувствовал холод, доносящийся от ее тела. Она считает все произошедшее ошибкой? Ну уж нет, не на это он рассчитывал. Кристиан протягивает Ане руки, его серые глаза пылают, и она вкладывает свои ладони в его. Он привлекает ее к себе, и она всем телом чувствует его прикосновение: все происходит слишком быстро. Проведя пальцами по затылку Анастейши, Грей обматывает ее конский хвост вокруг своего запястья и мягко тянет вниз: она поднимает лицо ему навстречу, и он смотрит на нее сверху вниз. Да, так должно было быть по сценарию. А что на самом деле? Нет той искры в глазах, нет той робости в движениях. Все наоборот, все неправильно! Во взгляде Тома отчетливо читается злость. Злость на сидящую напротив девушку, которая, в свою очередь, делает отчаянные попытки закончить сцену. Схватив тонкое запястье, парень одаривает Эмму красноречивым взглядом, а та отвечает неприступностью недотроги, ловко выхватывая свою руку из его. Том замечает боковым зрением, как режиссер нервно встает, подняв правую руку... и звучит стоп-сигнал. - Эмма, Том, что с вами сегодня такое? - на выдохе сдержанно спрашивает мужчина, в разочаровании размахивая руками в разные стороны. Не получив, собственно, внятного ответа, он снова садится в кресло. - Еще раз. Плотно сжав губы, девушка возвращает исходное положение рук и снова поднимает взгляд на слегка растерянное лицо. "Сцена 23, дубль два", - доносится до ушей, и Том вздыхает. А впрочем, у них много попыток, но что это даст? Ничего не выяснится, ничего само собой не объяснится. Неужели в Уотсон снова проснулась та стерва, господствующая над ее разумом последние два года? Том как можно нежнее берет Эмму за руки, а затем, приблизив ее лицо к себе, кладет правую руку на основание конского хвоста. Чувствует, что приливная волна злости снова накрывает его. Скользит по мягким волосам, а следом - наматывает их на кулак, грубо оттягивая голову коллеги вниз... - Стоп! - крик с кресла у аппарата режет уши. - Перерыв на пятнадцать минут. Настройтесь на работу, в конце-то концов! Перечитайте сценарий сегодняшнего графика, умоляю! Эмма срывается с места и, накинув халат, удаляется со съемочной площадки. Бегать вздумала. Том начинает понимать настроение своего персонажа, а именно, одно желание пришлось ему по вкусу - отхлестать плеткой некоторых личностей. Девушке не удается далеко уйти: стоило ей выйти в переходный коридор между площадками, Фелтон хватает ее за руку, заставляя посмотреть ему в глаза. - Что происходит? - на полном серьезе спрашивает мужчина, не освобождая ее запястье. - Ничего, - сощурившись в почти искреннем недоумении, кратко отвечает актриса. - Прошу тебя, не строй из себя жертву, я прекрасно знаю, в чем дело, - цинично усмехается Том, отбрасывая руку девушки в сторону. - Неужели нельзя поговорить? Просто. По-человечески. Поговорить? - О чем?! - мужчина замечает, как блеснули карие глаза. - О том, что ты трахнул меня в собственном доме? Или, может, о том, что... - Я тебя трахнул?! - вполне естественно удивился коллега, интонационно надавив на личное местоимение и перебив девушку. - И стоны твои подо мной тоже я воспроизводил?! Могла бы тогда лучше себя контролировать, когда просила меня разрешить тебе кончить! - Я тебя ненавижу... - со всей ненавистью прошипела девушка, заставив Тома обескураженно нахмурить брови. Беглый, наполненный слезами взгляд еще на несколько секунд задержался на лице Фелтона, а затем Уотсон поспешно уходит в свою комнату отдыха. Оставшиеся пятнадцать минут перерыва актеры проводят врознь друг от друга. Нет, нужно было разобраться. Утихомирить тот хаос, царящийся сейчас в голове и собраться с мыслями. Что это было? Накал страстей или взрыв обиды, накопившейся внутри? И было ли вообще желание что-либо исправлять? Конечно, не таким Том представлял его первый разговор с Эммой после их первого настоящего секса. Определенно.***
- Вот! Можете ведь, когда захотите! - расхохотался мужчина, сообщая о том, что сцена 23 отснята. Но для Эммы и Тома это было совсем не веселым известием. В следующих дублях им предстояло отыграть сам секс. Точнее, по частям, но факт оставался фактом. Им необходимо было настроиться на работу профессионального уровня, где личные обиды ни в коем случае не должны играть никакой роли. Минус взаимоотношений актеров состоял в том, что при взгляде прямо в глаза, ни тот, ни другой не мог сразу же определить настоящие чувства друг друга. Прекрасная актерская игра затмевала любые положительные чувства, строя стену из отрицательных. Даже если мужчина с девушкой не подозревали об этом. Так сказать, защитная реакция. Так, за безразличием скрывался страх, за ненавистью - симпатия, а за желанием - слепая вера. И, к сожалению, наивность обоих не позволяла додуматься до этого. Сигнал о начале следующей сцены, и лишние мысли пришлось откинуть. Гораздо легче претворяться, не раскладывая свои чувства по полочкам. - А знаешь ли ты, что я сейчас с тобой буду делать? В животе знакомо кольнуло, и Эмма еле заметно чертыхнулась от приятных ощущений. Сглотнув, она лишь приняла поцелуй, стараясь игнорировать сладостно сжимающиеся мышцы от томления. Мужские ладони несильно сжимают ее ягодицы - девушка чувствует жар пальцев сквозь плотную ткань джинсов. Том чуть толкает коллегу к кровати, но опрокидывать ее на матрас не торопится; он лишь опускается на колени, задирая женскую блузку и оголяя покрывшийся мурашками живот. "Интересно, это Уотсон так убедительно играет, или тело выдало ее с головой?" - на мгновение погружаясь в себя, подумал Фелтон, не в силах сдержать легкую улыбку победы. Дотронувшись языком до чуть дрожащей кожи, он осторожно провел дорожку от пупка до тазовой кости, а затем, покрыв поцелуями место у края джинсов, вернулся к самому пупку, шаловливо щекоча Лёгкими прикосновениями. Эмма, в свою очередь вцепившаяся в темные волосы Тома, лишь глотает вновь раскаленный воздух, открывая и закрывая рот в немом стоне. Мужчина, прервав сладкие покусывания и поцелуи, наконец поднимает взгляд серых, пылающих похотью глаз вверх, встречаясь со взглядом девушки. Не нарушая зрительный контакт, он расстегивает пуговицу ее штанов и медленно тянет молнию вниз, все же вырывая у спутницы негромкий стон. Том, по-прежнему глядя Эмме в лицо, высвобождает ее из джинсов, а потом, заметив секундный страх в карих глазах и панику от предстоящего, утыкается носом прямо в промежность, вдыхая ее запах. Девушка с трудом сдерживается, чтобы не отпрянуть - она боится, что он раскроет ее откровенное желание. - Как ты хорошо пахнешь, - шепчет он и опускает ресницы. Эмма не может не заметить, как уголки его губ чуть приподняты в ухмылке. Он знает. Знает, что она сейчас течет только для него, и знает, что она не может этому сопротивляться. Сколько бы ни старалась и не говорила слово "Ненавижу". Она бьется в конвульсиях от наслаждения, пока Том сбрасывает с кровати покрывало, и не замечает, как уже оказывается на простынях. Избавившись от ее блузки, "Конверс" и носков, мужчина оставляет девушку только в кружевном белье. Чуть раздвинув ее ноги в стороны, он садится между ними, наблюдая за реакцией актрисы исподлобья. Скользнув пальцами по внутренней стороне бедра, он касается большим пальцем промежности сквозь кружево, начиная кругообразно массировать чувствительную зону. Наконец, девушка не может сдержать стона. Фелтон, довольный своей работой, прекращает движения и целует ее живот, чуть прищипывая губами кожу, и накрывает руками ее груди, слегка сжимая. Дождавшись очередного стона, он запускает указательный палец в чашечку и освобождает горячую плоть, начиная сжимать и разжимать возбужденный сосок. То же самое проделав со второй грудью, актер подбирается к ушку Эммы и обжигает его горячим дыханием. - Покажи мне, как ты кончаешь, - шепот доводит до безумия, и девушка чувствует, что она действительно очень близка к развязке. - Я хочу это видеть. Не стесняйся, покажи мне. Хмурясь и кусая губы, Эмма беспомощно смотрит Тому в глаза, и тот снова усмехается. - Посмотрим, что с этим можно сделать. В его голосе звучит волнующая и возбуждающая угроза. Эмма на выдохе стонет, извиваясь под Фелтоном от нетерпения. Мысль о том, что ничего она в итоге не получит, не сможет ощутить его плоть внутри, убивает. Но гордость успокаивает измученный от желания комок в животе и позволяет ей грозно сверкнуть глазами в вызове. Ох, но как же бы ей хотелось, чтобы после съемок, ночью, когда она бы возвращалась домой, встретить этого искусителя с недобрыми намерениями. Вот так, жестко, грязно, натирая спину о камень стен собственного дома... - Пожалуйста... Невероятное чувство дежавю кружит голову и, забыв о следующей реплике, Том без замедления надавливает Эмме на грудину, принуждая ее полностью лечь, и накрывает ртом бусину соска, чуть прикусывая и ощущая, как сильно стучит ее сердце. Теребя языком сосок, он накрывает ладонью лобок девушки, чувствуя влажное кружево под пальцами. Фелтон еле сдерживается, чтобы не разорвать ткань к черту. - О... пожалуйста! - ласкающая уши мольба звучит более настойчиво. - Пора, детка, - зубы больно сжимаются - Эмма не может больше сдержаться. Она чувствует, как судорога восторга пронизывает ее насквозь, и прикрывает веки от чересчур ярких фейерверков перед глазами. Проходит совсем немного времени, и Тому приходится имитировать, как он резко входит. Мужчина лишь толкается меж разведенных в стороны ног девушки, и та чувствует напряженную плоть у самого эпицентра. Не мешкая, Эмма стонет, пытаясь изобразить потерю девственности. Она могла была поклясться, что тоже ощутила ту боль первого раза. - Сейчас я начну двигаться, - очередная реплика слетает с губ, напоминая о разочаровании в неестественности всего происходящего. Толчок за толчком - Уотсон ощущает твердый член Фелтона, который слава Богу никто не видит из-за защитного белья. Даже специальные препараты не спасли его от дикого возбуждения, которые Том проклинает сейчас снова и снова. - Еще? - Да. - Хочешь еще? - Да! - стон звучит настолько искренне, что Эмма краснеет. Жадно сжимая голову девушки, Том страстно целует ее губы, сжимая зубами нижнюю губу и ловя ее негромкие выдохи своим ртом. Тела словно одеревенели, взмокли от пота и напряжения, стало трудно дышать. - Кончай, Ана, - чужое имя звучит как родное, и Уотсон чувствует, как буйный оргазм захлестывает ее. Вот так, без фактической половой близости, одними прикосновениями. Тому физически больно. Он так возбужден, но в то же время не может сбросить свой пыл. Сымитировав оргазм, он знает, что в конце концов не достигнет его. Не сейчас. Размеренно дыша, он еще раз целует Эмму в губы, наслаждаясь вкусом хотя бы ее разрядки. Довольствуясь тем, что есть, ведь в любую секунду это прекратится всего одним словом. - Снято!