Я до сих пор так и не понял, зачем люди подолгу сердятся друг на друга. Жизнь и так непростительно коротка. Наберитесь смелости и напишите, позвоните, встретьтесь, пока не стало поздно. Боб Марли.
Пытаясь сохранять спокойствие, мужчина почувствовал, как теряет ориентацию в пространстве, и сел на кушетку. До этого момента он не понимал, каково это - смотреть в глаза родной душе и знать, что придется согласиться с его смертью. Стеклянный взгляд смотрел сквозь что-то говорящего человека, а мозг отказывался слышать его слова. Защитная реакция поставила стену неверия перед здравым смыслом; казалось, глаза вот-вот бы засохли, если бы не неожиданно подступившие слезы. Он не хотел верить в то, что его девочки больше нет. А как же попрощаться? Все заслуживают этого, почему ему не удалось? Чем Тимбер заслужила умереть в окружении незнакомых, чужих ей людей и не видеть своего хозяина в последние минуты жизни? Когда все снова пошло не так? Но сколько бы Том не искал ответы на бесконечный поток вопросов в своей голове, факт оставался фактом: собака умерла. И кто бы мог подумать, что идиотское лекарство вызовет осложнения и такую скорую смерть? В больничном коридоре он просидел минут тридцать. А затем просто встал и ушёл, не забирая тела собаки. Разум находился в прострации, а ноги и руки делали все, что хотели. В таком состоянии он добрался до виски в гарнитурном шкафчике на кухне своей квартиры... и чёрт знает, сколько времени понадобилось для того, чтобы бутылка вдруг оказалась пустой. Пускай, многие могли бы подумать, что из-за собаки не стоит терять рассудок и так убиваться, но... Ведь она разделяла столько воспоминаний. На этой мысли парень горько усмехнулся, бросил безэмоциональный взгляд на опустевший сосуд и снова усмехнулся. Затем, упершись руками в стол, встал и, едва перебирая ногами, направился в спальню. Дом погрузился в сумрак заката, и потому Фелтон включил свет в позолоченной рыжими пятнами заходящего солнца комнате. Взгляд предательски скользнул к мягкой большой подушке на полу и лежащему на ней замызганному, старому плюшевому тигренку. Том мигом ринулся к ней и, разозлившись, со всей силы пнул по бывшему месту сна Тимбер несколько раз, выплескивая всю скорбь, гнев и обиду, а затем стукнул по стене кулаком так, что кожа, обтягивающая костяшки, тут же лопнула от жёсткого удара и заныла щиплящей болью.***
- Так, все собрались, сегодня у нас много работы! - отрастивший забавные усы толстый мужчина уселся в своё законное кресло, держа в руке стакан чёрного кофе. Народ носился по всей площадки: постановщики работали над расположением световых отражателей и камер, операторы проверяли звук в наушниках, гримеры заканчивали над образами героев, коллеги в последний раз повторяли свой текст, а остальные хлопотали по мелочам. Том старался не смотреть в сторону Эммы, словно специально закрывшую половину лица листами со сценарием, якобы читая роль, которую она на самом деле учила вчера весь день, чтобы отвлечь себя от неприятных мыслей, пока парикмахеры укладывали ее волосы. - Эй, все в порядке? - милая девушка по имени Джуди, отвечающая за дизайн интерьера и держащая в руках небольшую настольную лампу, осторожно коснулась плеча парня, вырвав его из раздумий. - Я слышала о Тимбер, мне очень жаль. - Да, спасибо, было сложно, но я справляюсь, - Том натянуто улыбнулся и кивнул. - А ещё эти проблемы с Джейд, - задумчиво протянута девушка, не убирая руку с плеча Фелтона. - Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я с радостью тебя выслушаю. Том неосознанно бросил взгляд на находящуюся в другом конце зала Эмму, наблюдавшую за ним всего секунду в этот момент, и их глаза на мгновение встретились, однако Уотсон поспешно обратила своё внимание на кого-то из работников съемочной площадки. - Спасибо, Джуди, но я справлюсь сам, - раздражившись от навязчивости девушки, буркнул парень, отчего она обиженно и еле заметно вздернула подбородок и, улыбнувшись, ушла. Настроение почти было испорчено, но, взяв себя в руки, Том сделал глубокий вдох, настраивая себя на работу. Мысль о том, что ему сейчас придётся водить хлыстом по коже Эммы, трогать её прикованное наручниками тело и слушать её идеально наигранные стоны, будоражила и разгоняла кровь по венам, заставляя её пульсировать в висках и мешать сосредоточиться. Она слишком сильно влияла на него, на его тело, и, зная это, мисс Уотсон, она ни за что не станет показывать свою обиду или смущение, а будет работать с новой силой, слишком убедительно крича от удовольствия, на самом деле наслаждаясь тем, как сильно он снова её хочет. - По местам! - дал сигнал продюсер. Актёры встали со своих кресел и направились в сторону площадки. Большинство сцен в красной комнате уже были отсняты, однако это ни капли не успокаивало ни Тома, ни Эмму, сгорающую от нетерпения послать все к чертям, заехать по лицу Фелтона и запереться у себя дома на несколько дней в полном одиночестве. Актриса сняла халат, неуклюже забралась на большую кровать, застеленную красными шёлковыми простынями и расставила руки и ноги ближе к кроватным столбикам. Помощники ловко застегнули мягкие браслеты на запястьях и лодыжках. Эмма отчаянно отвернулась голову, наблюдая за тем, как постановщики регулируют световые лампы, в то время как Том, босой, с голым торсом и в рваных джинсах, уже стоял рядом. - Сцена 36, дубль 1, - слегка писклявый голос новой практикантки оповестил о начале съёмки. - Начали, - крикнул режиссёр со своего места в микрофон; хлопушка издала короткий звук; камера медленно поехала вдоль сцены. Эмма почувствовала холодную кожу плоского кончика хлыста у себя на животе, тут же напрягшись, охнув и мысленно благодаря за то, что повязка на глазах благородно спасала её от жгучего взгляда Фелтона. Том быстро облизнул губы, дыша приоткрытым ртом, и сделал несильный удар по месту чуть ниже пупка девушки. Эмма отозвалась сдержанным полу-стоном и слегка выгнала спину, последовал ещё один шлепок, ещё, ещё... Мужчина сам глухо, болезненно простонал и с силой сжал челюсти, увлекшись процессом и едва коснулся кончиком плетки закрытой телесной тонкой тканью чувствительной промежности Уотсон, которая тщетно пыталась свести расставленные ноги. На секунду канувший в беспамятство Том чертыхнулся, сделал маленький шаг назад и подал знак, чтобы остановили съемку. Режиссёр разочаровано крикнул "Стоп" и встал с кресла. Эмму отстегнули, сняли повязку и дали халат. Она не глядя на своего партнёра поспешно покинула площадку, как только услышала об объявлении пятиминутного перерыва. Том чувствовал, что и он, и она нуждаются в разговоре, но вполне не без повода ожидал, что она не станет его слушать. Возможно, стоило всё-таки поговорить после работы, а не устраивать очередную сцену здесь, в месте, которое уже смахивало на цирк из-за еженедельных спектаклей, с Фелтоном в главной роли. - Сцена 36 дубль 2, - тот же неприятный слуху голос раздался в тишине съемочной площадки. Эмма уже лежала готовая на кровати, снова такая незащищённая и соблазнительная, что его сердце забилось чаще и ритмичнее. Холод в глазах блеснул в свете лампы, мужчина прищурился и повернул голову чуть набок, залюбовавшись скольжением тёмной коричневой кожи хлыста по светлой, идеальной коже девушки. Удар пришелся неожиданным, не смотря на то, что задача этой сцены заключалась именно в этом, и приятно обжег. Тому хотелось побыстрее отснять эту часть и перейти к той, где он непосредственно касался бы её сам. На этот раз, в следующей сцене, повязка была ни к чему, и теперь, как бы Эмма этого не хотела, ей пришлось разделять зрительный контакт с коллегой, чему Том был несказанно рад. Во втором дубле он усмехнулся ей над ухом, зарывшись в волосы носом, что было заметно только Эмме, которая секунду назад простонала от того, как сильно он ущипнул возбуждённые соски. Она одновременно ненавидела этого негодяя и нехотя желала его, густо красная от желания и злости. Пристроившись между ног девушки, мужчина качнул бедрами, держа обе руки за её спиной, потом ещё раз, борясь с диким возбуждением и надеясь, что таблетки окажутся сильнее инстинктов в отдельных частях его тела. Его плоть больно вбивалась в промежность Эммы, но он лишь наслаждался тем, с какой силой она его хочет, ведь только ему открывался вид на свидетельство её желания - незаметные трусики насквозь промокли, и это окончательно срывало крышу. Конечно, она станет отрицать, но он-то знал правду. Совершив ещё один толчок, он наклонился к самому её уху. - Кончай, детка, - шепот был достаточно громким, чтобы его уловил микрофон, висящий в зоне изголовья кровати, и это свидетельствовало о конце этой сцены. Эмма едва содержалась, чтобы не закричать. День был долгим и трудным: слишком тяжело было работать, когда партнёры находились в столь спорных отношениях. Мучительное чувство постоянного возбуждения выматывало, как никогда прежде. Однако Эмма не подозревала, что вечер на последней сцене не закончится - Том готовился к разговору с ней. Визажисты снимали грим с обоих актёров, а постановщики готовили площадку к завтрашнему дню, убирая реквизит; режиссёр обсуждал проделанную работу со сценаристами и продюсерами, а практиканты и помощники то и дело предлагали сдобные булочки, энергетические батончики и уже остывший кофе. Том заметил, что с Эммой закончили раньше, чем с ним, хотя на нем почти не было грима - он побоялся, что через несколько минут она покинет здание съёмок, а он уже слишком настроился на разговор, чтобы сейчас отступать. Сорвавшись с места, он поспешил вслед на удалившейся в свою личную комнату Уотсон и чуть подставил стопу меж костяком и дверью, которую Эмма попыталась закрыть. - Эмс, нам нужно поговорить, - поморщившись от лёгкой боли в ноге, он силой распахнул дверь, позволив себе войти внутрь и закрыть её с внутренней стороны комнаты. - Прямо сейчас. - Уходи, - устало закатив глаза, девушка села на кровать, схватив свою сумку, и начала убирать разбросанные по покрывалу вещи. - Я не уйду, - оперевшись спиной на стену, скрестив ноги и сложив руки на груди, фыркнул Том. - Ты должна меня выслушать. Никакой лжи, обещаю, - они молчали минуту, пока Эмму не подняла сердитый и влажный взгляд на Фелтона, дав понять, что он может продолжать. - Я не жду, что ты простишь весь мой идиотизм, который я на тебя вылил. Я дурак. И как бы ты ненавидела меня, ты что-то чувствуешь ко мне, помимо ненависти, - девушка продолжала смотреть на него, борясь с желанием начать все отрицать, но никак не могла пошевелиться - эта их игра лишила её сил и голоса. - Мне надо было давным-давно сказать эти слова, - мужчина снова прервался, делая шаг за шагом к Эмме. - Я люблю тебя. И весь воздух из лёгких куда-то исчез. Они смотрели друг на друга, ожидая реакции, но ни один из них не решался издать хоть звук. Казалось, проще и вовсе было бы задохнуться. Но единственное, что Том услышал от Эммы спустя ещё секунду - короткий смешок.