Душу и губы в кровь

Во рту стоял странный привкус: горечь гранатового сока и прохлада мяты. Демоны забери этого Альджазо с его методами лечения! В маленькой комнатушке темно и прохладно. Сколько ж пришлось тут проваляться, прежде чем полностью получилось восстановить силы? Ветерок слабо шевелил занавеску, то и дело открывая вид на ночное небо, пронизанное лунными лучами. В комнате всегда стоял аромат сандала и мандаринов и никогда не появлялся какой-то другой. Фархад говорил что-то про защитные чары, однако распознать их было не так легко. Раэн попытался пошевелиться и поморщился. Он уже давно понял, что спасать друг друга у них стало своеобразной традицией, однако ассасин пытался его ещё вылечить. Как сказал сам Фархад, у него на родине ассасин — значит убийца. А убийца, который пытается вылечить, явно зрелище не для слабонервных. Глубокими познаниями в лекарском деле его спаситель не обладал, однако принципа «не навреди» придерживался неплохо. И хотя снадобья далёкой родины под названием Эль-Хасар были не слишком приятны, нужно отдать им должное - ускоряли процесс лечения. Раэн привстал и огляделся. Его спаситель, наплевав на все меры безопасности, спал рядом. Хотя ранее устраивался на полу, не решаясь тревожить целителя. Лечение — не совсем то слово, которое можно подобрать после возвращения из Бездны. В этот раз, как всегда, приятного мало, но… Что-то было не так. Не было страха, что не вернёшься назад. Фархад? Да, Фархад вёл себя так, словно прогулка в Бездну нечто обыденное. Да и после возвращения ассасин чувствовал себя намного лучше, чем раньше. Жаль, задуматься об этом как следует Раэн смог только сейчас. До этого рассуждать, откуда взялся Альджазо, казалось неуместным. Точнее, целитель особо об этом не задумывался. Разве что очередной раз убедился, что знает далеко не всё. Существо, обитавшее в Бездне… Нет, это было не в новинку, но именно с таким сталкиваться ещё не приходилось. Фархад шумно выдохнул, перевернувшись на спину. Раэн перевёл на него взгляд. Откуда он вообще взялся? Воюет с демонами, но при этом сам служит тому, кто будет пострашнее демонов. Легенду о Воине Бездны он слышал лишь отрывочно, поэтому толком не мог понять, как ятаган и перстень — вещи, явно принадлежавшие существу, жившему за гранью, оказались у человека из другого мира? Да и сам Фархад… Похож на харузца, но только стоит присмотреться — и видны более резкие высокие скулы, не такая смуглая кожа, как у жителей шахства. Да и говорит… Если не прислушиваться, разницы не заметить, но когда остаёшься с человеком один на один, слышен странный выговор — хриплый и странный — будто непривычен ему язык и раздражает его звучание. В какую-то секунду Раэн сообразил, что карие глаза ассасина открыты. Только вот взгляд заставил вздрогнуть. Фархад не рассматривал потолок, стену или лежащего рядом Раэна. Взгляд не был бездумным, но пустота его пугала. Пустота и какой-то тихий, затаённый ужас, готовый вот-вот оказаться рядом или наоборот — вырваться на волю. Слепой, невидящий ничего вокруг, словно смотрящий внутрь себя. Можно ли видеть кошмары с открытыми глазами? Не отдавая себе отчета, Раэн протянул руку и прикоснулся к щеке лежащего ассасина. В то же мгновение дыхание перехватило, а по телу пробежала ледяная дрожь. Тело не сдвинулось с места, но душа рванула вперёд, за непроглядную тьму глаз Уносящего радость. Раскалённое добела солнце заставило зажмуриться. Потребовалось некоторое время, прежде чем получилось открыть глаза. Зной, застывший воздух, вездесущее солнце, наполняющее своим жаром каждую золотистую песчинку. Длинный торговый караван следовал на восток. Слышались восклицания смуглых людей, закутанных в светлую одежду, и ворчание верблюдов. Дорогие товары везли эль-хасарские торговцы. Богато расшитые ткани и благовония. Шкатулки с ожерельями, жемчуг для которых добывают в заливе Им-Хаджус. Множество специй: перец, кардамон, корица и зира. Ковры ручной работы с густыми золотистыми кистями, сделанные руками мастериц всего халифата Шази. Широкоплечий человек со скрытой капюшоном головой ехал в хвосте каравана, то и дело, прищурив глаза, поглядывал по сторонам, словно чего-то опасался. Возле него, стараясь не отставать, ехал стройный юноша — лицо частично скрыто шарфом от ветра и пыли, но всё равно понять, что не девушка, было несложно. Подняв руку, Фархад стянул капюшон, угольно-черные волосы рассыпались по плечам. Всматриваясь в линию горизонта, он что-то сказал юноше. Тот упрямо мотнул головой. Фархад повторил, спокойно и терпеливо, будто уговаривая. Юноша вздохнул и направил своего верблюда вперёд — к началу каравана. В тот же момент, словно по сигналу, небо заволокло тучами, налетел сильнейший ветер. Знойный, злой, готовый подхватить и унести в любую секунду. Жёлтый песок взвился, затмевая всё вокруг. На мгновение стало так темно, что сложно было разглядеть: находится кто-то рядом или нет. Тьма заклубилась ониксовым дымом, раздался леденящий душу хохот. Раэну показалось, что он может среди всей этой тьмы различить фигуру высокого мужчины, почти всю скрытую одеждой из тёмной ткани. Лицо наполовину закрыто небрежно опущенным капюшоном — почти так же, как у Фархада. Капюшон упал назад, увиденное заставило вздрогнуть: правая часть лица — клубящийся чёрный дым, левая — обтянута кожей цвета слоновой кости, и непроглядной тьмой чёрного опала жжёт единственный глаз. Часть тонких губ дрогнула в улыбке, в черноте глаза всколыхнулись пурпурные искры. Воин Бездны. Забытый потомками, несбывшаяся надежда демонов и магов, желавших покорить этот мир. Каким-то образом сумевший частично выйти из Бездны в другой мир. Послышались дикие крики. Мрак развеялся, будто по мановению руки, доносился звон стали и нечеловеческое шипение. Обычные разбойники так не грабят караваны. Слишком много магии — нечеловеческой, жуткой, той, что умеет только уничтожать. Отовсюду доносились стоны умирающих и проклятья тех, кто ещё способен отбиваться. Ониксовый ятаган сверкал серебристой молнией, разгоняя остатки дыма. Напавшие на караван слишком похожи на демонов, с которыми пришлось иметь дело и самому Раэну некоторое время назад. Битва замерла в тот момент, когда к Фархаду подошла закутанная в дым и тёмные ткани фигура Воина бездны. Словно не желая его видеть, ассасин отвел взгляд. Ужас, отразившийся на его лице, заставил Раэна всмотреться внимательнее в лежавшего у его ног человека. Светлые одежды испачканы красным. Чёрные локоны разметались по песку. Щека и губы рассечены, кровь залила почти половину лица. Пальцы целителя невольно коснулись шрама, пересекавшего уголок губ Альджазо — в том же месте, что и рана у мальчишки. Стеклянный взгляд синих, почти как лазурит, мёртвых глаз. На некоторое время Раэн забыл как дышать — убитый юноша походил на него, не слишком явно, но… Фархад словно вышел из оцепенения, губы дрогнули, что-то произнося. Воин снова рассмеялся. Ассасин замахнулся ятаганом, желая разрубить стоящее перед ним чудовище. Но стоило стали лишь коснуться противника, как весь ятаган был охвачен белым пламенем. Фархад вскрикнул, пытаясь бросить его, однако ничего не вышло. Пламя охватило и его, метнувшись к Воину. Через секунду ничего нельзя было разглядеть. Раэн не сразу почувствовал, что губы Фархада касаются его пальцев. Вынырнуть из сна-воспоминания оказалось не так легко. Целитель перевел затуманенный взгляд на лежащего парня. Шумно выдохнул. Сердце всё ещё бешено стучало, не желая успокаиваться. — Добро пожаловать в мои сны, Арвейд, — приглашение было произнесено хриплым и полным горечи голосом. — Правда, не уверен, что они тебе доставили удовольствие. Карие глаза неотрывно смотрели в непроглядную смоль глаз чародея, будто пытаясь поймать отражение событий прошлого. — У каждого они свои, — шепнул Раэн. — Не каждый служит Воину Бездны. В ответ тишина. Губы ассасина согревали, но тонкая линия шрама жгла раскалённым железом. Перед взором до сих пор стояла алая пелена — кровь из рассечённой губы, душа… Хотя, какая глупость, разве может быть душа в крови? Кончики пальцев ассасина — горячие и сухие, такими бы струны удда перебирать — провели по щеке Раэна, спустились на скулу, ниже на шею. Словно Альджазо любовался им, только не глазами, а дыханием, губами, ладонями. Совершенно не заботясь о том, что подумает целитель. А может, и чувствовал, что тот просто не откажет? Тихий треск шёлка, едва различимый смешок и чуть возмущённое фырканье. Неудивительно, приподняв голову Фархада за подбородок, Раэн прижался к его губам, не собираясь потакать всем его прихотям. Точнее не всем. Но это детали. Отброшенные в сторону одежды, распавшаяся по плечам и спинам тьма чёрных волос, сплетённые пальцы и прижатые друг к другу тела. Весь мир уместился в окутанной чарами комнатушке на окраине Харузы. Лишь стал сильнее аромат сандала с лёгкой ноткой мандаринов, и осторожно заглядывала бледным хрусталём лучей через окно луна. … Судя по взгляду целителя, он готов был прибить Фархада и после этого расчленить его же ятаганом. В научно-исследовательских целях, разумеется. — Я это пить не буду, — мрачно заявил он, всем видом давая понять, что больше лекарства ассасинского приготовления употреблять не намерен. — Но ты же сам сказал, что согласен помочь. А для этого нужно выздороветь полностью. — Уж как целитель я разберусь с собой сам, не переживай! К тому же касаемо обещаний, — Раэн внимательно посмотрел на Фархада, делавшего вид, что безумно занят изучением своей тарелки (да, этот нахал ещё ел вкуснейшую утку, фаршированную рисом и изюмом, и совершенно не собирался делиться с целителем, приводя аргумент о какой-то лечебной диете). — Вчера ночью ты сказал, что отведёшь меня к Воину Бездны. — Ну, ночью… — Фархад закашлялся. — Да? — невинно посмотрел на него Раэн. — И ещё говорил, что всегда выполняешь свои обещания. — Ты тогда меня уговорил, — заметил тот, вставая из-за стола. — Ну, так в следующий раз завяжи мне рот, — фыркнул чародей, уставившись в чашку с горьким напитком. Всё равно ж придётся пить. Не ассасин, а зараза! — Ну, ты меня не только им уговарива… В следующий миг чашка полетела в голову потерявшего стыд Фархада, который проявив чудеса ловкости, вылетел из комнаты. Вероятно, горя желанием принести порцию завтрака и целителю. — Чтоб я ещё раз связался с ассасином, — пробормотал Раэн, вскидывая руку и заставляя подняться с серебряного подноса спелое яблоко. Жёлтый плод с розово-красным бочком поплыл к нему. — С другой стороны, как с ним можно было не связаться?