***
- Том... - я кое-как разлепляю глаза ото сна. - Прости, что бужу, дай зажигалку, костер потух... - А, да... - лезу в карман и отдаю ему зажигалку. Сколько сейчас интересно времени? Успел ли я хоть немного поспать? Укладываюсь назад на рюкзак. Да, тут стало значительно холоднее. Краем уха слышу, как Билл возится с костром. Он разжигает его довольно быстро. Открываю глаза, Каулитц в нерешительности стоит возле меня. - Да ложись ты уже, - бурчу я, понимая проблему парня. Он опускается рядом. Так даже теплее спать. Вот бы еще одеяло сверху. Прижаться к этому придурку и нормально. Черт... Прижаться? То есть, обнять? ЕГО? Нет, Трюмпер, спи-ка ты, как есть... Bill © Странно, что Том вот так просто приглашает меня лечь с ним рядом. Ну, я про то, что... Сколько его помню, он всегда смотрел на меня с каким-то омерзением. Ну, кроме последних дней. Подумать только... Это вроде бы четвертая ночь вот так вот... Хотя я могу и ошибаться. Как-то быстро тут летят дни, и слишком долго идут ночи. Так тепло. Потому что сзади не дует, а спереди греет костер. Интересно, Трюмперу нормально там спать? Хотя чего я за него переживаю, было бы не нормально, он бы сказал об этом... Так ведь? Я снова подбрасываю дров и вновь возвращаюсь под бок к Тому. И я уже почти сплю, когда чувствую, как он обнимает меня... Прижимаясь к моей спине...***
Не знаю, сколько прошло времени, но, проснувшись, я все так же чувствовал его рядом. Костер все горел, но дров в куче было меньше. Значит, Том вставал? Подбрасывал дрова. Я ничего не имею против, но это так по дурацки странно... Он так близко. И мне так тепло. Впервые за все последние ночи. На улице снова светлеет. И я уже не так и злюсь на Тома за его вчерашние слова. Как же быстро тут проходят дни. Почему ни у него, ни у меня нет часов? Я уже запутался во времени. Сзади раздается шорох. Я тоже вздрагиваю. Но рука Тома на моей груди лишь сильнее прижимает меня к теплому телу. Не сопротивляюсь. - Так спать теплее... - будто оправдывается он. - Я понимаю... - улыбаюсь. Тот сзади ржет: - Ты не подумай там себе ничего... - Я ничего и не думал... - пожимаю плечами. А о чем он там думает? Не думаю, что Том имеет какие-то проблемы с половой принадлежностью, а свою ориентацию он определил уже давно. Так что бояться нечего... - Билл, скажи, а ты с кем-нибудь трахался? Внутри все сжимается от этого вопроса. Что он себе позволяет? Сажусь, освобождаясь от его руки. И в честь чего он такое спрашивает? Поворачиваюсь к Тому, тот уже сидит и смотрит на меня. Неужели ждет, что я отвечу на его вопрос? - Да... - тихо отвечаю, дергая бровью. И я не хотел врать. Но Я уверен, что он не отстал бы, если бы я сказал правду... Да и зачем давать лишний повод для дальнейших издевок? Он же по-любому обо всем расскажет своим друзьям... Когда нас найдут. А нас найдут ведь? - И с кем же? - он с интересом разглядывает мое лицо. Вообще, я заметил, что он очень часто разглядывает меня. - С девушкой, - коротко отвечаю я. - И я думаю, что там нечего обсуждать... Усмешка в голосе: - Нечего обсуждать, потому что это ложь? - он чуть посмеивается. Я кривлюсь: - Трюмпер... - Каулитц, по тебе же видно, что ты девственник... - А чего тебя вдруг так стала интересовать моя половая жизнь? - Интересовать может только то, что имеет место быть... У тебя же половая жизнь связана со сном на полу, но никак не с сексом. - Тебе кто-нибудь говорил, что твои шутки вообще не смешные? Он вдруг суживает глаза, и снова его взгляд бегает по моему лицу. - Ты защищаешься, Билл... - он от чего-то улыбается. Я отворачиваюсь к костру, сдерживая глупую улыбку. Почему-то мне хочется думать, что мы наладим наше общение... Tom © И так смешно смотреть на него. Сейчас Билл как никогда открыт для меня. И даже, если он молчит или пытается врать, я вдруг понимаю то, что он чувствует. Не знаю, но что-то влияет на меня. И под весом этого мое отношение к нему меняется. Может, потому что я узнаю его? Или хочу узнать. Хотя скорее потому, что вдруг начинаю видеть, что он не представляет собой ничего плохого... - Давай поедим? - подкидываю дрова в костер. - Да... Он до сих пор смущен моим вопросом? Странно, но я впервые услышал от него оборонительную речь. Я задел его за живое? Поэтому он попытался защититься? Такое впервые. Сегодня мы жарим заячьи ребрышки в углях. Еды остается катастрофически мало. Мы едим раз в сутки, стараясь продержаться как можно дольше. Но честно, я не знаю, насколько нам хватит запасов... И я даже боюсь думать о том, что будет, если нас не успеют найти. Умирать от голода в холоде... Это самая жуткая смерть. Хотя если я вдруг сдамся, то я просто потушу костер... И лягу спать. Усну и больше не проснусь... Так, Том! Не смей об этом думать! Пока есть возможность, нужно жить. Пока есть хоть малейший шанс на спасение, надо пытаться выжить!!! А отец уже ищет меня! И пусть они ищут не там, но когда перестанут искать там, то будут искать где-то в другом месте... - Как думаешь, - смотрю на одноклассника, - есть шанс, что они будут нас искать тут? Тот переворачивает ребрышки, укладывая их в угли. Пожимает плечами и оборачивается ко мне: - Честно? Я не знаю, - его глаза полны тоски и страха. Мы впервые заговорили об этом. - Билл, давай договоримся, что мы будем бороться до конца? - серьезно предлагаю я. Тот кивает: - Вместе, Том. Теперь киваю я и чуть улыбаюсь: - Если мы знаем, что они не будут нас искать, то мы можем попытаться выбраться сами... - Да, как-то же мы сюда попали... - он вздыхает. - Знаешь, эта лавина... Ведь местные службы должны были проверить то место, ну, вдруг кто-то пострадал... - Да... Только, если мы с тобой свернули не туда, мы легко могли угодить в специально спущенную лавину. Тут так делают, чтобы лишний снег на склонах не скапливался. И тогда никакие службы, спасатели, рабочие и все другие больше не сунутся сюда... - Но мы же как-то сюда попали. Можно предположить, что лавина спустила нас с верхнего склона. Если подняться на него, а там попробовать пойти в том направлении, откуда мы пришли... Я пожимаю плечами. - Я могу сходить завтра и посмотреть, что там есть... - предлагаю я. - Я с тобой... - Каулитц, с твоей проблемной задницей для нас обоих будет безопаснее, если ты останешься тут. - А с задницей-то моей что не так? - обиженный тон. - Я просто хочу помочь... - Нормальная у тебя задница... Я в смысле, что... Что... - внезапно теряюсь под его взглядом. - Я не к тому, что я на твою задницу смотрю... просто... Да, короче, я про то, что ты сам проблемный... - Ну да... - Да и толку будет намного больше, если ты останешься тут. Дров принесешь, проследишь, чтобы тут ничего не случилось... Билл, ты понимаешь? - Да... - он чуть улыбается. - И я не смотрел на твою задницу! - зачем-то добавляю я. - Я верю... Что я за придурок такой!!! Нужно отдать должное Биллу... Он терпит меня. Со всеми моими привычками и тупым поведением... Я ведь знаю, каким дотошным я могу быть. Не знаю... Я снова возвращаюсь к тому, что чувствую симпатию к нему... А потом мы вновь пополняли запасы дров. Я в кучу ко всему еще прикидывал свой примерный маршрут на завтра. Думаю, что мы с Биллом слетели с вооон того склона. Мне кажется, что если обойти немного эту гору, то появится возможность подняться на ярус выше. А тогда будет возможно найти людей. Мы с Биллом не могли уйти слишком далеко от главной базы. Да и если эта территория принадлежит этому чертовому лыжному курорту, то почему мы так запросто потерялись? Разве тут не может быть лыжников... Или хоть какого-нибудь намека на живых людей? Тут даже вертолеты не летают... Единственное, что нужно учитывать - темнеет тут очень быстро. На весь осмотр территории у меня будет часов семь, может чуть меньше. И еще кое-что... Я заметил, что с наступлением ночи на улице разыгрывается метель. Если я попаду в метель, да еще и в темноте, я навряд ли найду путь назад. Что в нашей ситуации было бы более чем обидно... Мы снова сидим у костра. Молчим уже около часа. Как странно получается... В полной отрешенности от всего мира я начинаю общаться с тем, с кем никогда и за партой одной не сидел. Краем глаза вижу, как Билл трогает подпаленные пряди. Это я виноват. - Почему ты позволил мне сделать это с тобой? - киваю на его волосы. - Я был виноват... А ты предупреждал, - спокойно дергает плечами. - Ничего страшного, волосы отрастут... - Я бы на твоем месте придушил меня, пока я спал... - А я на твоем месте не стал бы отыгрываться на слабых... - Я не отыгрываюсь на слабых, Билл! - Не думаю, что ты посмел бы испортить тетради какому-нибудь качку... Я хмыкаю: - Тебя все пинают просто потому, что ты позволяешь это делать. Конечно, я бы не полез к качку. Но не потому, что он качек и все такое, а потому что понимаю, что такой парень не даст себя в обиду... - Если мне нужно, я защищусь, поверь... - Ты ни разу никому не давал отпор... НИ РАЗУ, БИЛЛ! - Чему давать отпор? Выходкам тупых одноклассников? Так я понимаю, что я умнее их буду и для меня не обидны их слова. Я знаю, что моя мама не шлюха, отец никакой не торговец наркотой. Доказывать кому-то что-то... Зачем? Легче промолчать. - Ты говори да не забывай, что я могу и ударить... - почему-то мысль о том, что все наши одноклассники тупые, меня задевает, Билл и меня ведь к ним относит. - И ты мне будешь говорить о том, что не отыгрываешься на слабых? И хочешь сказать, что ты не туп? Говорить не умеешь, сразу с кулаками лезешь... - Каулитц, откуда такая смелость? Я ведь пристукну тебя и дело с концом... Он снова поворачивается ко мне и смотрит так обреченно: - Я просто одного понять не могу... Почему ты меня так ненавидишь? Он задает мне тот вопрос, над которым я сам ломаю голову уже не первые сутки. Конечно, я перевожу взгляд на огонь. - Ты выскочка. - Вранье, я невидимка, и ты это знаешь! - отбивает первую причину, что пришла мне в голову. Я посчитал, что Каулитц откровенно всех бесит, когда отвечает на уроках, снова и снова тянет руку, будто старается опустить нас всех... - Ты ботаник, который делает вид, что он умнее других. - Тоже не то! Давай на чистоту, Том... - Ты плох в одежде, с тобой не о чем поговорить. - А ты хоть раз пробовал поговорить со мной о чем-то? - этот придурок будто знает все мои слова наперед. - Ты не защищаешься! - выплевываю ему в лицо. - Билл, вот за что я тебя ненавижу, ты слабак! Ты ничтожество! Ты жалкий! Он чуть кивает и поджимает губы: - Ты ничего обо мне не знаешь. Но это полбеды. Ты даже не знаешь, за что ты меня ненавидишь. А я тебе скажу... Ты меня ненавидишь не за что-то... А просто потому, что ненавидят все вокруг. И я не виню тебя в этом. Это тоже нормально... Просто, когда я хочу с кем-то начать общаться, этот человек уже меня ненавидит... Хотя и не знает вообще ничего обо мне. А это неприятно. И больно. Я вздыхаю. Да, мне его жаль и я... Я сочувствую ему. - Я не представляю, что значит быть изгоем для всех, Билл. И я на самом деле не знаю, за что я тебя ненавижу... А может и не ненавижу вовсе, - я чуть улыбаюсь, когда он поднимает на меня взгляд. - Спасибо... - тоже улыбается и снова смотрит на огонь. И мне так тепло от его простого «спасибо». Насколько же добра его душа, насколько чисты его помыслы... Я ведь ни разу не видел от него ничего плохого. И уверен, что никто ничего не видел... Просто он не понравился кому-то одному. - Эй... - отвлекаю его я, - А... А расскажи мне о своих родителях... Ну, если все, что говорят, неправда... Он пожимает плечами: - Ну, мой отец никогда не торговал ничем... Кроме своей чести. - Что это значит? - Он был офицером. Был в горячих точках, служил миротворцем... Сколько себя помню, он всегда был служивым. Его неоднократно награждали медалями. Отец редко появлялся дома, но мы с мамой его любили и ждали. Однажды он вернулся насовсем. И мы завели кроликов, - он так красиво улыбается сейчас. - Но через год он умер. Один его друг, полицейский, попросил помочь схватить какого-то там драгдиллера... Отца убили. Я не знаю, как нужно было исковеркать эту историю, чтобы называть моего отца последними словами. Моя мама, конечно, никакая не шлюха. Она работает на трех работах. В офисе твоего отца, в одном из баров, что рядом с нашим домом. И в Больнице святого Луиза. Работает уборщицей... Вот и весь секрет, Том. Я вижу, как по румяной щеке бежит слеза. - Прости... - опускаю ладонь на его плечо. - Билл, я такой идиот... Прости... Он кивает. Секунда и роняет лицо в свои ладони. Сижу и смотрю на то, как дрожат его плечи. Умеет же он... Мне его жалко. Разве людей можно жалеть? - Я пойду, пройдусь... Я скоро... Он выходит на улицу. Там уже достаточно темно. Что происходит с нами? Он и я. Как я мог ошибаться настолько? Дурацкое чувство несправедливости. Как же люди несправедливы по отношению к нему. И я в том числе. Bill © Когда я возвращаюсь назад, весь промерзший до костей, Том уже лежит у костра. - Давай спать... Я киваю и подхожу к нашему лежбищу. Опускаюсь сначала на колени, затем ложусь рядом с Томом. Как-то слишком резко стало нормальным ощущать тепло его тела за своей спиной. - Можно? - его ладонь зависла в воздухе над моим плечом. - Да... Тяжелая рука опускается сверху, Том прижимается ко мне сзади. Перед глазами пламя огня. - Знаешь... Давай так... - как-то резко под моей головой не становится небольшого рюкзака. - Ложись, - я опускаю голову на его руку... Могу только улыбнуться. - Я отлежу тебе ее уже через несколько часов. - Значит, я проснусь с рассветом и смогу раньше выйти... - Ты смелый, Том... - шмыгаю носом. Все-таки нельзя было позволять Трюмперу сжигать мою шапку. Хотя кто знал, что он на самом деле сделает это. Теперь уже без разницы. Чего бередить прошлое? Главное, что мне сейчас достаточно уютно рядом с ним. Том хороший. Том заботится обо мне. Если бы не он, я бы уже умер...