Снежный плен

Билл содрогался от приятных ощущений, провожая уходящую боль в небытие. Тело его уже давно не слушалось, чувства не подчинялось разуму. Сердце громко отбивало ритм толчков, быстрых, но все еще осторожных. Брюнет видел перед собой невероятно красивого юношу. С прекрасным телосложением, упругими мышцами, с сильными руками. Он видел, что этот человек стал для него ничем иным, как первой любовью. И понимание этого остро ранило именно сейчас, когда Том невероятно близок. Когда он отдается и берет. Уверенный и упертый зверь, который стал доступен для Билла только благодаря снежному плену, сейчас приносил только удовольствие. Том мысленно пытался справиться с волнением, ему хотелось сделать хорошо Биллу. Впервые в жизни он совсем не заботится о своих ощущениях, а внимательно следит за юношей под ним. Ласкает изгибы его тела, целуя влажную кожу шеи. Проникает в него, скользя меж сомкнутых мышц. - Том...- Билл тяжело сглатывает, ощущая небывалую тяжесть в животе, и вновь продолжает бродить ладонями по телу любовника. Он устало улыбается, стараясь при каждом удобном случае целовать, куда угодно, только бы коснуться губами кожи. Трюмпер бьется над ним словно птица над гнездом. И заботливо и волнительно. Он начинает понимать, что наслаждение уже почти достигло своего пика, что еще чуть-чуть, и он взорвется прямо в этом хрупком теле. Секс изматывал его, тело хоть и отдавалось приятным порывам, но все-таки находилось в невероятном напряжении. Но Том не переставал снова и снова входить в узкое пространство, ощущая весь его жар. Билл оказался очень узким, его мышцы плотно облегали член парня, принося тому массу приятных чувств. Когда терпеть больше не было сил, Том взял в ладонь член любовника, крепко сжимая его в пальцах и излился, когда почувствовал, что орган Билла уже извергает сперму. Тело невероятно быстро обмякло, отдаваясь расслаблению, и Томас осторожно лег на существо под ним. Смешное и до безумия красивое существо. Хрупкое, нежное, по аристократически бесценное существо. Билл обнял Тома за плечи, утыкаясь носом в теплую щеку. Не хотелось больше двигаться, не хотелось, чтобы груз тела сверху куда-либо исчез. Было жарко и хотелось отдаться холодной метели, но оба терпят жару, понимая, что этот момент их интимности нельзя нарушать. Сейчас они могут позволить друг другу все. И возможно это время больше никогда не повторится, что несомненно предавало ему бесценности. - И знаешь,- шепчет Том,- ищи себе бабу сам. Я не смогу смотреть на то, как кто-то чужой будет с тобой...- выдыхает он и отдается сну. Билл поджал губы, сводя брови к переносице и чувствуя укол боли. Такие настоящие. И улыбка поползла по его лицу, когда он вспомнил обещание Тома: «Когда мы выберемся, я найду тебе бабу!» Каулитц не помнил точной формулировки, но признание одноклассника вконец выбило его из колеи. Почему самые заветные желания людей остаются только желаниями. Зачем все эти границы, что выстраивает человечество? Рамки, придуманные слабаками и трусами. Нельзя любить человека одного с тобой пола – это аморально. Эта мысль так глубоко сидит в сознании людей, на уровне группового бессознательного, что вырвать эту гадость и отчистить свой ум от стереотипов почти невозможно. Наверно подобная мысль уходит только тогда, когда ты сам становишься живым опровержением этих слов. Когда каким-то образом мысли, что всегда были под запретом, становятся открытыми и доступными. Дальше пропадает страх... ты понимаешь, что все созданное природой – естественно. Люди и любовь созданы природой. Конечно, мысль немного опошлена, но так и есть. Но на смену прежним страхам и запретам приходят новые – никто не поймет, все осудят, родители отвернуться, это стыдно. Любить... любить по-настоящему всегда опасно. Любая любовь может оказаться под запретом. И всегда есть те, кто осудят и те, кто поддержат. Умные люди следуют за сердцем, слушая разум и отдаваясь чувствам. Любовь измеряется и расстоянием, и состоянием души, и даже глубиной карих глаз... только карий – у каждого свой.

***

Tom © Теплое тело рядом и холод стекла за спиной. Ммм. Вожу губами по мягким прядям. Нет, я точно помню, что у меня был великолепный секс...и я даже помню, что моим партнером был мой одноклассник, которого все принимают за неудачника. Но почему-то я не помню того момента, когда простой интерес перерос в чувства, что на данный момент моей жизни являются самыми яркими и драгоценными. Сердце снова щемит. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что все, что происходит между нами – неправильно. Я понимаю, что это извращение и так лучше не делать. Но... дверь в запретную страну уже открыта и навряд ли я смогу ее закрыть... Может и смогу, но как бы не сдохнуть от боли... Это тупое чувство. Хочется забрать себе Билла, изучать его, разговаривать с ним. Хочется узнать о нем если не все, то большую часть, чтобы я больше никогда не купился на сплетни других. И почему я был слеп до этого? Билл ворочается. Проснулся. Прижимаю его к себе, приникаю губами к ушку, под бархатом волос: - С добрым утром, Каулитц...- останавливаю ладонь на плоском животике. - Трюмпер...- существо в моих руках подтягивается, сексуально выгибается и поворачивается ко мне:- Доброе...- ладонью по щеке,- мой родной... Улыбаюсь, такое нежное приветствие, тянусь к приоткрытым губам, чуть целую, но Билл тормозит нас: - Жесть, как ссать хочу...- смеется,- отпусти, а? - Сам туда хочу... Вот же интересность, раньше девушки были в шоке, когда я сообщал им о подобном желании с утра. А Билл сам так же говорит. Гм, парень парня всегда поймет. Bill © Мы долго плескались в источнике, брызгаясь, снова и снова обнимаясь и отдаваясь объятиям. Мне его все мало. И ему меня тоже. При любом удобном случае он целует, а его руки скользят абсолютно везде, стоит только отвернуться... - Наглец...- кусаю его за верхушку ушка, когда его пальцы ласкаются о мой анус. - Болит? - Не сильно... думал, хуже будет. - У меня тоже терпимо... Утыкаюсь носом в его плечо. Губы Тома тут же ложатся на мой висок. Замираю в его объятиях. И наверно я мог бы пролежать так очень долго. Пока вода в источнике не остынет. А вода в них никогда не остывает... - Расскажи мне что-нибудь...- прошу я. - Что, например?- Он ведет ладонью по воде, затем по моему плечу, согревая его влажным теплом. - Ну, о своих родителях. Я читал несколько книжек твоей мамы. Мне было бы интересно узнать какой тот человек, который пишет такие красивые работы. - Мама?- Он тепло улыбается, чуть копошусь и вновь гляжу в его лицо.- Мама у меня волшебная! Вот честное слово! Она всегда хорошо чувствовала людей. Знаешь, всегда видела ложь. Даже мою. Но никогда меня не ругала. Ни она, ни отец. Они всегда позволяли мне самому делать выбор и нести за него ответственность. Но при этом, чтобы я не выбрал, они всегда меня поддерживали, а если нужно было, то и помогали... как-то так... - М...- отвожу взгляд в сторону. И мне становится грустно, ну... просто мои родители тоже были хорошими, но что от них осталось сейчас? - Что ты будешь делать после окончания школы? - Пойду работать... окончу какие-нибудь курсы, выучу пару иностранных языков и наверно уеду. - Куда? - Не знаю. Но обязательно туда, где меня никто не знает. И маму заберу с собой. Буду зарабатывать деньги. И маме больше не придется унижаться перед кем-либо... Он вздыхает: -И все-таки, Билл, почему ты не защищаешь себя?- Вновь встречаемся взглядами, в его голосе слышится непонимание и нечто похожее на обвинение. - Потому что не вижу в этом смысла.- Монотонно отвечаю ему. - Так говорят слабаки и трусы, которые тупо боятся дать отпор. Ты не такой, так в чем дело? - Трюмпер, ну, какая тебе разница? - Я занимаюсь с тобой сексом, мне есть разница! - И причем тут секс?- Искоса смотрю на него. - Ты может, не заметил, но в сексе ты страстный, уверенный, сильный. Такой человек просто не может быть слабаком. И ты не такой! Так чего бы не дать отпор? - Я уже говорил, что с идиотами спорить не люблю? - Так, сам ты идиот! И не спорим мы еще! - Да, я не про тебя! Я про тех, кто лезет ко мне... хотя, ты к ним, конечно, тоже относишься. Но... я говорил, что с тупыми нет смысла спорить. Такие люди только и ждут, что я дам повод для драки. Но зачем мне его давать? - Ну, да... в драке ты точно проиграешь. Но словесно, мог бы попробовать. - Во-первых, все те, кто задираются словами, только и ждут, чтобы получить повод – вроде как разрешение, на физическое насилие! А, во-вторых, физически, если мне нужно, я умою любого... - Ой, да не ершись, петух! Умоет он любого...- смеется. -Вообще-то у меня папа военным был, думаешь, что он не показал мне несколько приемчиков? - Окей, папа военный, вырастил сына Рембо, только почему Рембо еще ни разу не дал отпор? - Ой, какой же ты дотошный, Том! Я терпел издевательства много лет подряд, так что поверь на слово, мне лучше знать! Легче перетерпеть, не отвечать, не провоцировать! - Ой, хоть в чем-то ты опытный! - Сволочь! - Да, но сейчас не об этом! Просто я, конечно, не знаю, что такое быть объектом издевательств, быть самым прокаженным учеником школы и так далее. Но мне кажется, что если бы ты дал отпор... хотя бы раз... - И что?- С вызовом смотрю в его глаза.- Что, Трюмпер?- Почти шиплю.- Думаешь, что меня сразу зауважают? Думаешь, что меня посчитают героем? Ударю одного сегодня, завтра придут еще трое и будет только хуже! Я один! У меня нет друзей, нет никакой поддержки! И самое ужасное в моей ситуации, что в драке обязательно обвинят меня и маму снова вызовут в школу! - А если...- порыв,- если бы был кто-то... друг... - Тогда этого друга опустили бы на самое дно, чтоб поближе ко мне. - Откуда ты знаешь? Может, если бы кто-то в классе поддержал бы тебя... - Ты бы поддержал?- Перебиваю его. Но вот его глаза, горящие до этого упорством и желанием добиться справедливости, потухают. Он отводит взгляд в сторону.- Так-то, Трюмпер! Даже самый тупой ученик этой чертовой школы знает, что с Каулитцем лучше не связываться, если не хочешь заработать себе проблем. И ты лучше всех об этом знаешь. Ты не раз был свидетелем моей травли. И это наверно очень приятно: чувствовать власть над другим, знать, что можешь управлять человеком, что он не будет противиться. Ты смотрел и наслаждался! Не смей мне сейчас что-то об этом говорить... я... ты знаешь, просто хватит об этом... Я вылезаю из воды, хватаю полотенце и поднимаюсь наверх. Потому что не хочу видеть этот его взгляд. Смазливый щенок. Чувствует, что он виноват, но исправляться он не будет! Он в этом плане очень зависим от толпы. Он не из тех, кто пойдет против всех ради своих интересов... Хотя с чего я вообще взял, что я вхожу в круг его интересов. Секс и ничего больше. Tom © Бью ладонями по воде. Ну, почему так? Почему я чувствую себя таким виноватым перед ним. Я ведь... я... я хороший. Я бы хотел, чтобы к Биллу относились так, как он того заслуживает, но... смог бы я встать на его сторону? Хоть раз... Представить только, вот его снова зажали в углу, Кляйн и Штольц заталкивают его небольшой закуток и начинают пинать. Как обычно. Обычно мы с парнями ржали... но... вот я иду и помогаю... помогаю Биллу? Подаю ему руку? Вот смеху-то будет... меня точно назовут больным... - Каулитц,- появляюсь в комнате, наматывая полотенце на бедра,- я был не прав. Ты – трус. - О, Трюмпер...- оставляет стакан с водой на стол,- на себя посмотри. -Я? Да я за себя постою если надо! - А за других?- Дергает бровью, а у меня сердце дергается ей в такт.- Думаешь, смелость заключается в махании кулаками за свое место под солнцем? Тогда ты еще примитивнее, чем остальные твои друзья. Смелость это не только физическая сила, которой у тебя, ты прав, вдоволь! Это состояние души! Быть смелым, значит быть справедливым! Значит, иметь сильную личность и непоколебимый дух! И... уметь постоять не только за себя, но и за другого! Согласись, в тебе этого нет... Я отшатываюсь, понимая, что каждое слово – новый гвоздь в мой мозг. А гвоздь – это мысль, что ломает старое представление. От этого больно... - Так вот Том,- он подходит ко мне,- ты хороший.- Теплые ладони ложатся на мой живот.- Просто я не такой как ты. Как все твои друзья. Как ваш мир. И ты пойми, то, что я говорю... это не обязательно так и есть. Это я так вижу. А кто я такой, чтобы учить тебя чему-то? Ты живешь так, как ты живешь... главное, что тебе хорошо... Поднимаю не него взгляд: - Почему я такой, Билл?- Беру в руки его ладони.- Почему я так жесток? Он пожимает плечами: - Меня общество сделало его заложником, так же как и тебя. Ты и я, и каждый человек в школе, это просто часть кубика-Рубика. Мы все относимся к какой-то из его сторон. К определенной группе с известным только нам цветом. Я вот отношусь к группе школьных ничтожеств... это общество так решило. При этом меня никто не спрашивал. Ты один из школьных заводил, ты, можно сказать, Бог нашего кубика-Рубика. Только тебя тоже никто не спрашивал, как и меня. Меня общество сделало забитым и скрытным, а тебя жестоким и... бесчувственным... ты не виноват... Я поджимаю губы и все-таки притягиваю в свои объятия одноклассника, тот, как не странно, спокойно отдается мне. Глажу его по влажным волосам: - Не оправдывай меня, Билл. Если бы я не хотел, я бы не был сейчас тем, кем являюсь. И не в людях дело, а во мне. Ты прав... я далеко не герой и смелостью не обладаю. Скорее я трус, раз срываюсь на беззащитных людях. Но ты прав и в том, что мне так нормально. Я живу так, как живу. Ведь в современном мире выживают только жестокие, порочные, грязные и бесчувственные люди... Он вздыхает: - Значит, мы оба не выживем в этом мире. Ты не такой... - Почему ты не хочешь видеть во мне плохое? - А почему ты только его в себе видишь? Вопрос, который снова ставит меня в тупик. Я недолго думаю: - В том-то и беда, что до снежного плена я видел в себе только хорошее.- Чуть улыбаюсь.- Я долгое время верил, что я живу правильно, что я хороший, что я полезен обществу, что я смелый... но чья-то темноволосая головушка сломала это все во мне... - Я не хотел... ломать...- смущено проговаривает он. - Видишь, ты даже когда не хочешь, все равно приносишь добро...- целую его в шею.- Черт, если бы ты был девушкой, я бы не задумываясь, на тебе женился... - У нас были бы дети...- его ладони ползут по моим ягодицам, стаскивая с меня полотенце. - Очень красивые...- развязываю завязки на его халате, и махровая ткань сползает с тонких плеч, вновь раскрывая передо мной любимое тело.- Знаешь,- сбивчивое дыхание в его губы,- я не хочу разрушать снежный плен.- Беру его лицо в ладони.- Я так не хочу, Билл... - Я твой...- шепчет,- я твой... до самого конца... - Не надо...- я чувствую себя невероятно слабым перед ним. Перед его объятиями. Я невероятно благодарен ему, и вот я впервые чувствую легкость, а не ненависть к нему, за его же правду обо мне. Что-то точно изменилось между нами... Он меня целует. Он уводит меня от невеселых мыслей. Отдается мне. Дарит свою нежность... разве был у меня кто-то нежнее него? Черт, Трюмпер, да что ты такое несешь? Давай, разозлись на него! Ты же его ненавидишь! Он же ничтожество! Да его никто не любит! Он чертов девственник... он... он... ... я люблю его...