О чём они молчат

«Друг — это одна душа, живущая в двух телах» Аристотель

- Слушай... – Элиот опустил книгу, которую держал раскрытой над головой, и хмуро уставился в потолок, - Я запутался… Лео сидел за тем же диваном на полу, окруженный стопками книг, которые собирался осилить до завтрашнего утра. Не отрываясь от чтения, он отчеканил: - Страницы пронумерованы. Элиот усмехнулся. - Я заметил, - ответил он. - Но я в другом запутался. Скажи мне лучше, что ты думаешь о книге Жака Нибейе? Лео издал языком непристойный звук: - Ненавижу его. - Почему? – Выпалил Элиот, поднимаясь из лежачего положения. - Потому что он мнит себя глубочайшим мыслителем, а на деле же занимается радикальными, нестоящими идеями, – заломив страницу, Лео запрокинул голову и посмотрел на возникшего над ним друга, - Только не говори мне, что ты увидел в нем великого философа, Элиот. На такое поведутся только сущие идиоты, либо зеленая молодежь. Найтрэй задохнулся от изумления: - Но... Но...! - Ты считаешь Нибейе умным? – Искренне удивился собеседник. - По-моему, тут кое-кто считает умным только себя. - Ты хоть дочитал его до конца? – Насмешливо перебил Лео, ударив корешком своей книги по спинке дивана. - Я прочел все! – Взорвался Элиот, потянувшись, чтобы вырвать у друга из рук ненавистную корку, – Дело вовсе не в том, насколько свежа идея! Главное – уметь донести её до людей! И неужто ты считаешь себя умнее него, черт возьми?! Лео умолк и, резким движением распахнув свою книгу, вновь сосредоточенно уткнулся в неё носом. Элиот мог только звучно скрипнуть зубами, подавив истошный вопль злости. Непредсказуемое поведение друга выводило его из себя куда быстрее, чем неосторожные слова или прямое оскорбление. - Что ты делаешь, твою мать?! – Не выдержал он, и по библиотеке разнеслось игривое эхо. Из стопки для прочтения выпало несколько трудов, подняв облачко пыли, - То вякаешь, то замолкаешь, как немая монашка! – Ответом ему был только тихий шелест страниц, - Раздери тебя Цепь, отвечай на мой вопрос сейчас же!!! - Какой именно? – Спросил Лео, не отрываясь от чтения. Элиот сделал глубокий вдох. - Почему ты считаешь СЕБЯ умнее седовласого старика, побывавшего в Бездне? - Не считаю я себя умнее. - Блин! Тогда почему говорил, что он пишет бред?! - Это не одно и то же... Бред писать могут иногда и умные люди. Ключевое слово «иногда»... Найтрэй устало опустился обратно на диван, закрывая лицо руками. Горький опыт научил его не тереть глаза, когда читаешь в библиотеке, иначе от пыли пойдет раздражение под веками. Поэтому он отчаянно собрал в кулак прядь волос. - Ради бога, почему ты тогда замолчал на середине спора? – Отпустив чёлку, Элиот заметил, что друг привстал и теперь выглядывает из-за спинки, почему-то улыбаясь. - Потому что ты впервые сказал что-то поистине глубокое, хоть и не заметил этого... Ведь мудрый человек действительно никогда не назовет себя мудрым сам. С минуту Элиот смотрел на его длинные спутанные пряди, закрывающие лицо, затем выдал: - И что... Получается, что все мы потенциально мудрые? - Нет, - Лео опустился обратно, пряча книгу под диван и доставая следующую. - После того, как ты сказал, что ты мудр, ты уже не мудр. - Погоди, - задумчиво добавил Найтрэй, - но ты ведь тоже это сказал. - Я сказал, что я НЕ мудр, а это не подразумевает ни прямого, ни противоположного значения. - Нет! Ты сказал, что мудрые не назовут себя мудрыми, значит, ты косвенно утверждал, что сам мудр! - Если тебя это успокоит, я мудр, но всего лишь на половину. - Чего? Черта с два! – Элиот подскочил с дивана, - следуя твоим словам, ты только что лишился и остальной половины своей мудрости! – Он наклонился к другу и ткнул пальцем практически ему в лицо. Лео посмотрел на него искоса, и, усмехнувшись, спросил: - А кто сказал, что я имел в виду вторую половину? - Неожиданно для Элиота, он протянул руку и смахнул что-то с плеча друга. - О! – Воскликнул он, поднимая с пола черное перо. - Неужели прачки перестарались, взбивая твои подушки? Прежде чем он успел поднести перо к глазам, чтобы лучше рассмотреть, Элиот выхватил его и с оскорбленным видом уселся обратно на диван. Лео не стал комментировать его жест, и вскоре оба вернулись к чтению своих книг. Как будто диалога и не было.