Миротворцы

Один удар от меня слева, другой, колотый, Люси справа. Одновременная смена мест, не сговариваясь и хохоча, как полоумные, мы с дочерью Ареса знали друг друга наизусть. Тени, зеркала мы одинаковыми движениями отразили ответную атаку сына Афины. Единое целое. Ее рука подле моей. Нерушимо. Мы слишком хорошо знали мысли друг друга, практически читали их, не глядя в глаза. - Три! – выдохнула я. Одновременно атаковав Питера, мы своим напором сшибли его с ног, заставляя бесконечно, без оглядки, пятиться назад, успевая лишь сдвинуть лезвие в сторону, чтобы блокировать очередной удар. В довершение Люси с размаху ударила по его мечу, тот вылетел из мертвой хватки противника и, пролетев метр по воздуху, шлепнулся безвольно на землю. Всего-то! Но нужно было признать, что без помощи Люси я бы вряд ли выиграла Питера. - Вы невыносимы, - совершенно серьезно сделал вывод сын Афины, проследив за полетом своего оружия. Мы засмеялись. Я тихо и хрипло, а она звонко и радостно. Без нее я бы вообще вряд ли когда-либо выиграла. В чем-либо. Я глянула на веселящуюся девушку исподлобья. - Вставай, герой! – взмахнула рукой она. Питер, лежа на земле, закатил глаза. Я подала другу руку. Окинув меня взглядом, словно бы думая, можно ли мне было доверять, парень сжал мои пальцы скорее из вежливости, без проблем поднявшись на ноги самостоятельно. Мне и усилий прикладывать не пришлось. После этой громкой победы друзья проводили меня до домика, проконтролировали сборы. Сложив аккуратно полотенце, я прихватила с полочки душистое мыло, какое было только у детей Посейдона, единственное в своем роде, подаренное каждому из нас отцом на прошлое Рождество. Правда, поздравлять он нас никак не поздравлял. Передал кусочки мыла через Генри и на этом все. С другой стороны, Люси от Ареса тогда ничего не досталось… Пожалуй, все. - Чистые вещи взять не хочешь? – встряла подруга. - Нет, - промычала я. – Мне попросту нечего брать. Второй комплект сушится… - А платье? – прищурилась хитро девушка. - Что платье? – нахмурилась я. Некоторое время внимательно рассматривая ящик с вещами, я достала из низин общего шкафа небольшой мешок, кажется, Сары, положила на его дно две вещи. - Я знаю твою маму! – рассмеялась дочка Ареса. – Миссис Блофис не могла не навязать платья. - Люси, - строго сверкнула глазами я. - Чего ты? Возьми платье! Они тебе идут, - встрял в беседу сын Афины. Смех подруги стал до неприличия издевательским. Ухмыльнувшись, я запустила в нее мешком с вещами. Перехватив снаряд еще в воздухе, девушка категорически отказывалась успокаиваться. Люси, будучи в этом плане дочерью своего отца до мозга костей, не терпела платья. Ни в каком виде. От кружев, еще недавно модных корсетов, фалд, рюшей ее воротило, несмотря на то, что ее, маленькую, юбки невероятно украшали. А над девушками, носящими платья в лагере, она открыто насмехалась, за глазами называя дурами. За болтовней и бесконечными улыбками время казалось сказочным, я напрочь забыла о странных видениях, госпоже. Ненужные картинки просто не лезли мне в голову. Питер и Люси доставили меня к домику Афины как раз вовремя: пять сестер уже собрались на крыльце и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Вечно недовольные, вечно дико серьезные и надменные, они, наверное, приняли мое секундное опоздание за жуткую непунктуальность. Все как на подбор, вытянутые в струнку, армейской выправки, с прямыми спинами и любопытными серыми глазами, они смотрели на нас. Нацепив на себя исключительно добродушную улыбку, блестя глазами ярко-ярко, я громко поздоровалась с девочками. Люси, от души веселясь, прекрасно зная нелюбовь сестер друга к ней и к ее родственникам, хихикнула. - Вот все и в сборе! – объявил парень. – А мы, пожалуй, пойдем. И, ухватив рыжую за рукав, он потащил ее, бесстыжую, в сторону. - Да, спасибо, что проводили, - кивнула я. - Пошлите? – подала голос старшая из моих сегодняшних компаньонок, Мелисса, о ней я знала из рассказов Питера как об очень умной, но чрезвычайно придирчивой девушке. Закивав, мы тронулись с места. Дочери Афины держались кучно, обсуждая что-то тихо. Я, пристроившись с краю, тихо семенила за ними, прислушиваясь к разговору. - Майк из домика Гермеса рассказал мне про сегодняшнее собрание в Бункере, - сказала одна из девчонок. - Что же? – спросила другая сестренка Питера, кажется, Лили. Любопытство закрутилось, завертелось, бешеное. Я замерла. - Фред принял решение строить укрепления и новые военные установки. Он дал задание нам начинать завтра же. Завтра?! - Беспредел! – возмутилась третья. – Зачем тогда надо было нас сегодня оттуда выгонять? - Без Дедала все равно дальше дело не пойдет, - нахмурилась Мелисса. – Нам нужны чертежи и материалы. - А дети Гефеста на что? Я смотрела себе под ноги: на выжженную траву, исцарапанные ночью лодыжки и вытоптанную когда-то очень давно, и, кажется, зазря, тропинку к римскому лагерю. - Они не справляются, - пожаловалась четвертая блондинка. - Не бегать же нам к Дедалу по всяким пустякам, - нахмурилась одна из девушек. - О, Мэри! – закатила глаза Лили. – Кого-кого, а тебя Дедал всегда рад видеть. - Ну и что? – передернула нервно плечами Мэри. - Попроси его! - Можно подумать, это так просто. Я не собираюсь за ним ходить. - Всего один разочек! - Ни за что! - Девочки, перестаньте, просто нашей Мэри обидно, что Дедал сам за ней не бегает, - ядовито произнесла неизвестная мне дочка Афины. Мэри, вспыхнув, буквально вспыхнув – ах, как загорелись ее глаза, какой жуткой обидой, как дрогнули губы, в последний момент спохватившись и явив самодовольную ухмылку!, остановилась. Довольная собой, белокурая обидчица же, высоко подняв голову, прошествовала дальше. Сестры в нерешительности замерли на тропинке, гневно глядя в сторону победительницы и непонимающе – на Мэри. Эта склока, внезапная, была мне настолько чужой и оттого нелепой, что я легонько улыбнулась. Кажется, вопрос о том, кто ходил в любимчиках у Дедала, стоял ребром у них уже не один день. Если не всю жизнь… - Не думаю, что Дедал вообще за кем-либо бегает, - изогнув одну бровь, заявила я нахально. Все взгляды устремились на меня. Я пожала плечами: - Разве нет? - Вообще говоря, нет, - хмыкнула Мелисса. – Есть некоторые, но это скорее исключения. - Вот именно. Не дано, значит, не дано, - рассудила я. – Пойдемте! Я подмигнула Мэри и первой зашагала к римской стене. - А она лучше, чем та дочурка Ареса, - шепот за спиной. - Спасибо, конечно, - ответила я, не оборачиваясь, - но не стоило. Молчание, воцарившееся в лесу на какой-то миг, прервалось одобрительным смешком. Молодец, Роуз! Верно рассчитала! Я улыбнулась сама себе, понимая, что незримый барьер между мной и сестрами Питера постепенно опадает на землю за моей нарочитой самоуверенностью. - Ты дочка Посейдона, верно? – спросил кто-то. Я обернулась. Мелисса. Зачем спрашивать, если и так прекрасно знаешь, кто я такая? - Да. - Классно, - пробормотала она. – Генри, наверняка, многое тебе рассказывает. - Не то что бы, - уклончиво откликнулась я. С легкой руки блондинки разговор потек в совершенно другое русло. Начиная с обсуждения Генри, заканчивая самим Фредом. Надо сказать, девочки отзывались об обоих весьма лестно. Настолько, что мне стало не по себе. Слушая их, я какое-то время кивала, улыбаясь, поддерживая разговор ничего не значащими «да», «нет», «почему же?». Но холод, противный, забирался под рубашку, шепча на ухо одну страшную вещь. Очевидную, очевидную до чертиков, но настолько абсурдную… Они за Фреда и в огонь, и в воду. К врагу в пекло. К смерти своей с распростертыми объятиями. Предательница, бормотал страх, щекоча шею. Предательница! Хватит! Мои мысли кружили, дьявольская воронка. Они затягивали в пространную тьму, подернутую огнем и смертями. Я видела отпечатки их ладоней, словно бы на стекле, они отпечатались у меня на сердце. Я вздрогнула. Меня затягивало. Я засмеялась, тихо, истерично. Болото! Пытаясь освободиться от навязчивых пут, от себя самой, выпрыгнуть из этих чувств, я цеплялась за окружающую обстановку. Наша веселая компания пересекла пограничный римский гарнизон. Десять ребят, теперь уже других, нежели ночью, застыли с оружиями на входе. Они презрительные кидали на нас взгляды, полные ненависти. Я боялась даже представить, что творилось в их головах в тот момент, когда… - Привет! – издевательски радостно сказала Лили. - Мы… - начала Мелисса. - Знаем. Проходите, - отрезал начальник караула. Я вгляделась в его лицо. Белокожий, он обгорел на солнце. Шеварушки на носу, горящие красным щеки. Светлые волосы под тяжелым шлемом. Губы в ниточку. Глаза в сторону, как можно дальше. Они же не станут нападать на нас на своей же территории, верно? Слишком патриоты. Мы свернули на узенькую окольную дорожку, огибающую центр города, в последний момент. Правильное решение… Я ухмыльнулась. Деревья загораживали нас от всего мира. Я пыталась разглядеть то, что происходило за ветвями, пыталась углядеть пожарище, последствия ночи, но тщетно. Солнечные блики и загадочная игра теней мешали. - Вы давно ходите в баню? – спросила я, дабы отвлечься. - Года полтора или чуть больше, - ответила Мэри. - Ух-ты, настоящая традиция! – изумилась я, кажется, не очень-то правдоподобно. - Роуз, мы знаем, что вы с Питером и этой дочкой Ареса собираетесь в Бункере по средам, - рассмеялась Мелисса. - Правда? – удивилась я. Неожиданно. - Вы бы кружки после себя убирали со столов! – по-доброму хлопнула меня по плечу Лили. - А что, мы когда-то забывали? – смутилась я. - Не раз! – заверила меня дочь Афины. – И давно вы? - Лет пять, - скромно призналась я. - Вот это да! – восхитились девочки. Так тепло стало на душе. Так восхитительно тепло. Даже сейчас, среди всей этой непроходимой жути, наши посиделки, даже мимолетное воспоминание о них, спасали. Я, закусив губу, мечтательно улыбнулась. Послезавтра мы соберемся снова… Я, Питер, Люси, Джо и Сэм. Все вместе! Тени расступились неожиданно в стороны вслед за деревьями, оголяя небольшое здание из белого камня. Конечно, эта баня не могла сравниться с теми, что я видела в Новом Риме в Калифорнии во время нашей дружеской поездки туда. Господи, как давно это было… Мы тогда с Люси и Питером первый раз оказались в бане. Первый раз! И как нам понравилось! Множество мраморных залов, один горячее другого, и купальня, еще горячее холодная, настолько, что пальцы приятно сводило. И небольшие фонтаны по бокам… Здесь, мне говорил Джонатан когда-то, был только один кальдарий и в соседней комнате прохладный бассейн. Но, вспомнив прекрасные ощущения и прежнее свое восхищение мягкой кожей после термы, я взлетела в небеса, вмиг вырвавшись из этого страшного болота. Потирая ладонь о ладонь в предвкушении, я улыбнулась. Обойдя здание, мы вошли в баню с главного входа. Невысокая дверь с деревянной обивкой и надпись на латинице. Должно быть, что-то типа «с легким паром». Оглянувшись назад на мгновение, на большую площадь вдалеке, кишащую людьми, я попыталась отыскать среди них Джонатана. Я почему-то была уверена, что узнаю его. С расстояния в километр, со спины, в темноте. По какой-то мельчайшей детали. И, наверное, узнала бы. Только его в далекой толпе не было… Может, общительный Джо сейчас сидит где-нибудь со своими друзьями из легиона? Или он с Сэмом спустился в Лабиринт? Или… Мы ступили на крыльцо, открыли дверь, оказавшись в небольшом предбаннике. Здесь через большие окна лился свет волнами, а у стен на самодельных полках лежали тазы и корзины. Похватав себе их, мы прошли дальше, в помещение, должно быть, для переодевания. Последней была Мелисса. Ловко за собой она заперла дверь. - Больше никого не будет? – поинтересовалась я. И, получив утвердительный ответ, расслабилась. Эта небольшая комнатка освещалась небольшими лампами, новой игрушкой детей Вулкана и Гефеста. Странным образом эти небольшие штуки светились, да так ярко! Скинув с себя одежду, вооружившись полотенцами, мы хлынули в следующее помещение, уже большое. Парильня, или, как говорят римляне, кальдарий, оказалась вполне симпатичной. Жаркий каменный пол, такие же горячие стены, стиснутый воздух, влажный и теплый, приятно усыпляющий, деревянные скамейки-лежанки. И источник странного счастья, громоздкая система отопления, наружу выходившая большим непрезентабельным котлом, дотронуться до которого было попросту невозможно: он так и пылал жаром. В другом конце помещения – узкий арочный проем в прохладное помещение с бассейном. Потянувшись, приподнявшись на носочки, зажмурившись от удовольствия, я посмотрела на девчонок. Они рассаживались на деревянные лавочки, опирались спинами на стены и вальяжно вытягивали ноги, заводя разговоры об абсолютно незнакомых мне вещах: архитектуре, искусстве, науке, планах… В какой-то миг дурная мысль пришла ко мне в голову. Улыбнувшись криво, я рванула к бассейну. Успею еще пожариться… Прошмыгнув в следующее помещение, действительно холодное, по сравнению с предыдущим, я, затормозив немного на краю бассейна, сосредоточилась на воде. В длину купальня небольшая – метра четыре, а в глубину? Посмотрев на цвет воды, несколько искаженный, я пришла к выводу, что около двух… Ничего, мне хватит! И, отойдя чуть назад, я бросилась в воду, изогнувшись в прыжке, плавно уходя на глубину, погружаясь. Страшно холодная, она жгла тело похуже огня, приятно расслабляла и вызывала совершенно сумасшедшую улыбку. Проскользнув по дну животом, оттолкнувшись от камня, я всплыла на поверхность, шумно выдохнув. Легкость, невообразимая, свалилась на меня вперемешку со сном. Вися на поверхности, не доставая даже пальцами ног до дна, я сосредоточилась на своих ощущениях. Капли воды текли по лицу, охлаждая, капали. Волосы потяжелели несколько, кончики их растворились в воде, выстроившись лучиками вокруг плеч. Холод, поднимающийся по ногам, пробирал. Приятная дрожь по всему телу прошлась. Боже, как же… Хорошо? Легко? Откинувшись на спину, позволив воде, невидимой силе, держать меня на поверхности, медленно, отточенными движениями поплыла без цели и смысла, ловя счастье от каждой секунды. Каждый раз, когда рука вновь касалась воды, толкая тело, я замирала, словно бы это было величайшим чудом. Я не тонула. Нет-нет. Аккуратно, вода колыхалась по бокам. Я представляла себя, наверное, тем, кем являлась. Как же редко со мной это случалось… Блаженно улыбнувшись и прикрыв глаза, изогнувшись невообразимо, я ушла под воду, сделав кувырок. В воображении я была русалкой. Настоящей дочерью своего отца. Ослепительно прекрасной. С длинными волосами, роскошно пушистыми, открытыми светлыми глазами и большущим хвостом. Играя с фантазиями, я погружалась в воду и всплывала вновь, забывая, как дышать, и, кажется, не дыша вообще, двигаясь лишь детскими мечтами. Холод больше не донимал меня. Он постепенно уходил, уходил волнами, словно бы его выкачали из меня, отобрали. Да и кому он нужен?.. Словом, вода скоро стала парным молоком. То ли от того, что я привыкла к ней, то ли от того, что мне просто сильно хотелось поплавать именно в такой воде. Право, не знаю, долго ли я летала где-то под водой, долго ли пела себе фантастической дифирамбы, но совесть, противная леди, заставила-таки меня вылезти из воды и вернуться к сестрам Питера невообразимо счастливой. Отыскав свободную лавочку, я легла на нее, вникая в разговоры. Капельки воды под напором жара уменьшались, а кожа становилась мягче. Я закрыла глаза, позволив накрыть себя этим теплым одеялом с головой. Словно сквозь сон до меня доносились разговоры девочек, местами непонятные, местами интересные. Я участвовала в них лениво. Но дочери Афины все же выманили у меня короткую историю о себе. Я с улыбкой упомянула о маме, ее живом волнении в каждом слове. О Питере, этом самодовольном пареньке с вездесущей усмешкой и неординарными, Аид ногу сломит, мыслями и решениями. В голове я уже давно поставила ему памятник, мраморный, как полагается, где-то в павильоне на Олимпе, за эту замечательную идею отправить меня в баню. О Люси как о самой лучшей на этом свете подруге, понимающей и доброй, правда, девочки мне не поверили. О Джо и Сэме я умолчала предусмотрительно, хотя так хотелось рассказать и про них что-нибудь дорогое, что-нибудь такое, что бы сделало эти минуты еще лучше. Пришлось объяснить, откуда у меня длиннющая царапина на животе, колотая рана на бедре и ноги в ссадинах. Но даже эти воспоминания не нарушили странный сон. Горячий воздух успокаивал. Он ложился на плечи, оставляя капельки пота, спускался по груди, покрывал, обволакивал. Дыхание, и без того неидеальное, стало приятно трудным. Вдох давался тяжело. Без задних мыслей, я стерла соленые капли со лба полотенцем, облизнув сухие губы, тоже соленые. Атмосфера была теплой, на несколько градусов ниже, чем температура в парильне, но очень даже приятной. Иллюзия, идеальная, я и не думала, что она когда-нибудь разрушится, падет… Но время сделало свое. Постепенно жара сгущалась, воздух становился непримиримо влажным, лампы запотевали страшно. Тошнота, легкая, подкатывала к горлу. Поднявшись в сидячее положение, тяжело, я почувствовала гадкое головокружение. - Что-то мне нехорошо… - сказала Мэри. Я устало взглянула на нее. Удивительно. Белая, как полотно, ее губы дрожали, руки ходили ходуном, а голые плечи вздрагивали. Сердце сжалось. Она покачивалась взад-вперед, монотонно. Она сейчас сознание потеряет! Одновременно с Мелиссой мы вскочили с мест и подбежали к ней. Подняв ее, пушинку, потащили к воде. Ей бы сейчас прохлады… Досиделась!.. - Я попрошу, чтобы жар сбавили! – крикнула Лили нам в спину. Девочки одобрительно закивали. Мы донесли Мэри до воды. Аккуратно посадили ее на бортик, опустив ноги в воду. Сзади доносился скрежет замка и тихие ругательства. Кажется, Лили не могла справиться с дверью. В ответ на наши старания, Мэри закричала. Пронзительно, тонко, высоко. Отпрянув, испуганные, мы с Мелиссой переглянулись. В истерике, девушка, все такая же бледная, отползла от бассейна подальше. Страх подпрыгнул, сердце забилось чаще. - Мэр? – пробормотала я. - Вода… - стонала она. – Вода… – Мэри? Ты чего?.. – прошептала Мелисса. Сестра аккуратно приобняла бедняжку, гладя ее по голове, тревожно поглядывая на борьбу Лили с дверью. Та колотила по ней кулаками. Со всей силы. Кричала кого-то. Подождите-ка. Пар? Я подошла к воде. Опустила туда руку, дрожа, уже зная, что получу в ответ. Ожег! Меня обожгло! Вода была горячей. Кипяченой. Сердце упало. Я обернулась на Лили. Та все еще пыталась достучаться до кого-то за закрытой с той стороны дверью.