Миротворцы

Раны болели сильнее, чем доселе. Адски они ныли. Дедал же говорил, что так и должно быть, что организм сопротивляется. Я откинулась на стену, задрав голову к потолку, переваривая усталость и разброс мыслей. Пыталась собрать все воедино, у меня получалось, на какую-то секунду получалось, но этот хрупкий баланс тут же рушился и я разбивалась на мелкие кусочки. Сэм чувствовал себя не лучше. Вина ударила под ребра, я поморщилась. Мы молчали, наблюдая за тем, как Дедал бегает туда-сюда, на кухню и обратно, с чашками и водой, травами, твердыми темно-коричневыми печеньями, похожими на овсяные. Не знаю, как ему удалось уговорить нас на чашку чая. Возможно, он и не уговаривал вовсе: его обаяние сделало это за него. - Вы пейте-пейте, - кивнул он на стол. – Госпожа сказала обязательно напоить вас ромашкой. Ромашкой? Она же действительно советовала мне заварить ромашку… Я нахмурилась. То ли Дедал сказал об этом, не подумав, то ли для того, чтобы убедить меня в его общении с темной. Так или иначе, я протянула руку к чашке. Ухватив ее, бежевую, за маленькую ручку, вынужденно прислонив пальцы к горячей керамике, я обожглась. Зажмурившись устало, я придержала чашку за самые края пальцами осторожно, дабы не обжигаться больше, и подула на чай. - Вкусно, - поблагодарил сын Вулкана. Я, бросив мимолетный взгляд на друга, сделала небольшой глоток. Небо приятно закололо от предельной температуры напитка, пар, лениво плывущий над чашкой, осел на щеки и нос. И правда, вкусно!.. Характерный для ромашки горьковатый привкус скрадывался какой-то удивительной мягкостью напитка. Волшебно. Чай обволакивал горло приятно. Я улыбнулась уголками губ. Потянувшись к тарелке с печеньями, отломила от одного половину, надавив лишь пальцем, с удивлением для себя обнаружив, что твердыми печенья были только с виду, и отправила его в рот. Овсяное, точно. Вторую половинку печенья забрал Сэм. Дедал пристроился рядом с нами, лицом к стене и спиной к свету. Его силуэт бросал тени на стол. - Эта рыжая девочка… - начал он. - Люси, - пояснил Сэм. - Люси сказала, что войну уже не остановить, - поправился Дедал. Мурашки пробежались по спине. Тревога поселилась в сердце. Я сделала еще один глоток ромашки. - Вы сказали, что ответите на наши вопросы… - пробормотала я. - Отвечу, задавай, - с готовностью кивнул мужчина. Я несколько растерялась. Вопросы-вопросы-вопросы… Я по крупицам собирала мысли вместе. Волнение терзало, сердце стучало громко, наверное, даже Сэм слышал его, я чувствовала странное воодушевление и жар. Мне казалось, что я снова, в который раз за день, схожу с ума. Одна только мысль о том, что все вот-вот станет ясно, переворачивала мир с ног на голову. Я была счастлива избавиться от проблем и бесконечных сомнений, но боялась, до дрожи и боли в груди, услышать самое страшное. Я было открыла рот, чтобы спросить про видения, то, что меня так преследует. Искры блеснули в глазах ярче. Слишком ощутимо коснулись лица. По груди проехались чьи-то невидимые когти. Страх парализовал меня, мысли в панике разбежались, громко топая, сотрясая пол, и попрятались по самым темным углам, растворяясь в тенях. Меня била дрожь. Чашка с чаем ходила ходуном в руке. Дедал заметил это, он не сводил с меня любопытных глаз. - Войны не избежать? Вопрос Сэма повис в воздухе. Сердце пропустило удар. Я благодарно глянула на друга, кивнув ему едва ли. Сын Вулкана перехватил мой взгляд, промолчав. Я ненароком подумала, можно ли доверять Дедалу в вопросах пророчеств. Вряд ли он настолько хорошо знаком со сложившейся ситуацией, вряд ли способен адекватно оценить ситуацию, вряд ли на короткой ноге с богами… Вряд ли найдется шанс лучше, оборвала себя я. В конце концов, мужчина нам не враг. Наверное… От одной только мысли о том, что за нападением сирен в кафе наверняка кто-то или что-то стояло, шаткое мое равновесие исчезало. Сомнения, старая деревянная лодка без весел, качались на волнах шумного океана в грозу. И я сидела в этой лодке одна. - Вопрос о том, начнется она или нет, не стоит. Война уже началась. Она уже идет. И не день, не два: гораздо дольше, - ответил Дедал. – С начала существования лагерей. Меня словно ударили по лицу, со всей силы, с размаху, не жалея. Я зажмурилась. Это было правдой, чертовой правдой. Я закусила губу. Кровь навернулась, ее металлический вкус уже сделался привычным, как и постоянная боль во всем теле. Я поспешно отхлебнула чай. Горячая жидкость обожгла рану. - Ее не остановить? – спросила я еле слышно. Я замерла, мысленно готовясь к подтверждению. - Пока есть люди, не желающие ее, шанс есть, - пожал плечами Дедал. - Но их нет… - пролепетала я. Их нет! Нет! Ни одного! Особенно после смертей дочерей Афины и моей, моей собственной смерти никто не будет надеяться на дружбу, никто и не вспомнит о том, что война – это плохо, когда твоих друзей убивают ради того, чтобы унизить, ради того, чтобы посмеяться, ради того, чтобы… Я вспомнила страшный смех, перемешанный со страхом, римлян. Они бежали к бане, навстречу нам, смеясь. Жутко. Хотели получить шесть молчаливых трупов, а обнаружили разруху и… Ничего? Ничего! Девочкам этот побег ничего не дал. Абсолютно ничего, кроме порции усмешек. Я опустила глаза на рубашку Сэма. Как же хорошо, что у меня есть друзья. И как горько, что у других их нет. - Фред решил начать войну еще до вчера. Ему никто не пойдет наперекор. Он наш староста, - последнее слово я выделила злостью и раздражением. - После того, что сделали с Джо, вряд ли кто-то из наших захочет что-либо, - добавил Сэм. - А вы двое? – спросил Дедал. - А что мы? – усмехнулась я. – Двое против полсотни… - А ваши друзья? – допытывался хозяин Лабиринта. Люси и Питер поддержат, я улыбнулась им слегка. - Хорошо, четверо, - поправилась я. - Пятеро, - твердо ответил сын Вулкана. Дрожь прошла по телу. - Джонатан? – имя друга слетело с губ. - По-моему, он уже показал, что вы для него значите, - кивнул друг. - Более чем, - глухо согласилась я. Смотреть в глаза парню было просто невозможно. Слишком стыдно, слишком больно. - Пятеро и пятьсот, - подвел итог римлянин. - А госпожа? – вспомнила я. – Кто она такая? Почему знает о том, что я предатель? Почему она… - Кто она такая? Вряд ли госпожа обрадуется тому, что ее раскрыли. А может, еще и посмеется. Она девушка такая, с нее станется, - ухмыльнулся мужчина. – Она не называет себя не потому, что не хочет. Ей нельзя общаться с полубогами, помогать им, как и мне. Боги запретили вмешиваться нам в судьбы своих детей. Я слышала от Хирона о том, что чрезмерное вмешательство богов и божественных существ в жизнь людей чревато неприятностями: лишними спорами и войнами. - Но она вмешалась, - нахмурилась я. - Быть может, если вы поймете, кто она такая, вам многое станет ясно, - пожал плечами Дедал. - Но Вы не скажете? – хохотнул Сэм. - Я не хочу, чтобы ей досталось от Зевса, - объяснил мужчина. – Она сделала намного больше хорошего, чем положено. - Например, потушила пожар у римлян? - А ты и это знаешь? – удивился хозяин Лабиринта. – Да, тенями. Значит, все-таки госпожа. - То есть, она на нашей стороне? – уточнила я. - Абсолютно. - Но зачем она помогает лагерям? – поинтересовался парень. - У нее есть какой-то план, как закончить войну в короткие сроки и так, чтобы все были целы. Видите ли, ей легче – она знает пророчество. - Хирон и Лупа тоже! – выпалила я. – И Фред. О чем это пророчество? Почему его не озвучили остальным? - Оно о войне, о вымирании полубогов, раздоре. Хирон и Лупа решили не произносить его нам, потому что оно страшнее, чем хотелось бы? Вымирание? Я поперхнулась. - То есть, итогом войны должно будет стать уничтожение одного из лагерей? – пробормотал Сэм. - А значит, и богов, - продолжил ряд Дедал. Не верю! Не верю! Я хотела вскочить, закричать об этом на весь свет, на весь мир. Я не хочу умирать сама. Не хочу умирать снова! Не хочу, чтобы умерли Сэм и Джо. Не хочу!.. Ноги налились железом. Тяжелые, их невозможно было разогнуть, нельзя подняться. Паника внутри разрасталась. Это не может быть правдой. Это слишком страшно для правды. - Но у пророчества два конца. Второй говорит о том, что найдется герой, способный излечить лагерь, кажется, попросив помощи у каждого из богов Большой Тройки. Надежда, ее смутный призрак, замаячила на горизонте. - То есть, достаточно просто обойти Зевса, Посейдона и Аида? - Не думаю. Возможно, в пророчестве есть что-то еще. Я не знаю. Знаю только, что есть герой, этакий миротворец. Госпожа его ищет. Или, кажется, уже нашла. - Фред? – спросила я. - Нет, Роузи, не он. Герой - один из вас пятерых. Госпожа видела, что Джонатан тебе помог. Видела, что ты не убила брата Сэма. Думаю, у нее появилось сразу два кандидата на эту роль. У меня пересохло в горле. А чая, по иронии, не осталось. Я готова была рассыпаться песком. - Не знаю, как госпожа узнала, что ты сбежала из бани. Она решила, что тебе помог кто-то из друзей и что ты будешь добираться домой Лабиринтом. И, как видишь, не ошиблась… Поэтому попросила меня присмотреть за тобой. Когда точно ты появилась в Лабиринте, я не понял. Но когда в Лабиринте оказался Сэм, миссис О’Лири почувствовала сразу. Я тут же закрыл все ходы и выходы. Если даже Сэм был бы без тебя, то он наверняка бы смог сказать о тебе больше, чем мы с госпожой имеем вместе. - Зачем вы закрыли нас? – прошептала я. - Госпожа просила тебя не выпускать день, - ответил мужчина. Холод пробежал по коже. Я машинально потянулась к мечу-ракушке. Сэм заметно напрягся. - Нужно, чтобы в лагере все утихло, Роуз, - объяснил Дедал. - Что Вы имеете в виду? – ледяным тоном переспросила я. - Поведение людей невозможно предсказать. Кто знает, как отреагируют люди на появление тебя, живой и здоровой, притом, что все те, кто были с тобой, мертвы? Напряжение стянуло все мое существо в клубок. И сжало его, ничтожное, в кулаке. В его словах была доля правды, и от этого становилось особенно жутко. - Показывать тебя им сейчас опасно для тебя же. Люди не всегда реагируют адекватно. Особенно дети Афины. Я посмотрела на Дедала. Он говорил спокойно, нарочито спокойно, но в глазах его искрами проскальзывали тревога и забота, некая жалость. Дети Афины. Я собиралась сказать что-то в свое оправдание, но слова исчезли, мысли разбежались, пустота накалилась добела. Звон в ушах пугал ожидаемой тишиной, а собственные пальцы, сильно сцепленные, намертво, не придавали ни капли уверенности. Могли ли меня обвинить в предательстве? В том, что я была там и не спасла никого? Но я же ничего не сделала. Я же не виновата! Не ври хотя бы себе, Роуз. Ты знала об огне до начала Захвата. Ты даже не пыталась спасти сестер Питера. Они могли, и были бы правы. Ужас сжал меня в объятиях. - Как долго… - произнесла я не своим голосом, слишком сиплым. - День. Отоспишься, придешь в себя. А потом Сэм отведет тебя в лагерь. А там… Там госпожа объяснит всем вам пятерым, что дальше делать. Вы не против? - Нет, - отозвался Сэм. - Нет. Монстры в кафе говорили, что я «та самая девочка». Может ли быть такое, что я и есть тот самый герой из пророчества? Слабо верится. Но зачем тогда они хотели нас схватить? Зачем?! Зачем, если не лишить богов шансов на мир в этой войне? - Сэм, покажи дракона, - попросила я. Парень послушно развернул перед Дедалом скомканный листочек с рисунком. - Ты доделал корабль! – восхитился тот. - Этого дракона, - друг ткнул пальцем на рисунок, - нарисовал я. А Роуз видела его в своих видениях. - У тебя видения? – вскинул брови Дедал. - Бывает, - призналась я. - Что ты видишь? - Огонь, дракона. - Именно этого? - Да. Хозяин Лабиринта лукаво улыбнулся: - Не знаю, что это могло бы значить. Но это неспроста, что два человека видят одно и то же. - Дедал, Вы поможете мне с проектом? – поинтересовался сын Вулкана. – У меня есть новые идеи. - А вопросов больше нет? - Нет. - Тогда давай посмотрим. Вот только отпустим девушку, - он подмигнул мне. – Роуз, второй проем направо – там комната с кроватью. Сэм, когда остается у меня, на ней спит. - Спасибо! Я улыбнулась натянуто, приготовившись вставать. - Если хочешь, послушай. Тебе будет интересно, - поспешил остановить меня Сэм. Я обернулась к нему, смеясь про себя: я же ничего не пойму. Растрепанный, парень подскочил, делая шаг навстречу мне. Глаза его были затуманены сном, усталостью, волнениями, ответами. А ведь этот разговор задел его не меньше моего… Я поражалась, как у него при таком раскладе оставалась энергия на дела? - Извини, но я и правда пойду, - ответила я мягко. – Еще раз спасибо, Дедал. Что бы мы без Вас делали!.. Дедал крякнул недоверчиво, но перечить не стал. Я двинулась в сторону темного прохода. В полумраке лежало небольшое помещение с одной большой кроватью и парой подушек. Я на негнущихся ногах прошла внутрь, опустилась на постель. В забытьи положила голову на подушку. Тяжелая, она провалилась. Веки закрылись сами. Грудь, больная, порезанная, вздыматься стала как-то ощутимо легче, мягче, тише. Руки, сжатые в кулак и напряженные до последнего, расслабились. Я улетала. Чувствовала, как земля уходит из под ног. Неприятное ощущение головокружения. Кошмары в голове множились, а сон брал свое стремительно. Я проваливалась в темную пелену и, опомнившись, испуганно пыталась выбраться из этого болота, разлепляя веки и чуть ли не крича. Мне казалось, что Мэри еще жива, что она здесь. Казалось, что с Джо стало плохо… Голоса из освещенной комнаты, тихий Сэма и погромче, погрубее Дедала, доносились, успокаивая бешеное сердце. Я вновь погружалась в сон.