Достать до небес.

**За день до церемонии* _______________________________________________________ *** Влад собирался спуститься к ужину, и хотя это был просто семейный ужин в кругу друзей, он натянул идеально отглаженные брюки, еще раз прошелся бритвой по скулам и подбородку, привычно плеснул на руку любимый парфюм и похлопал себя по щекам. Приятный аромат заполнил комнату. Play in the City for Men от Givenchy — аромат, который провоцирует на поступки и заставляет сильнее биться сердце — было написано на упаковке, и Влад улыбнулся. Дима всегда дарил подарки со смыслом. За столько лет он изменился, но не изменил себе в главном — быть не таким как все. Соколовский расправил белую рубашку, вскинул обе руки вверх и накрахмаленный тончайший хлопок заструился по рукам. Он уже хотел застегнуть поочередно маленькие пуговицы, но остановился и замер. *** *Из воспоминаний Соколовскго* ................................................................................................. Тогда он тоже стоял вот так в одних брюках, собираясь надеть рубашку, но дверь трейлера с шумом распахнулась, и Бикбаев возник на пороге. Влад увидел его отражение в зеркале и резко обернулся. Он рванулся вперед и уже открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, но Дима с силой толкнул его обеими руками в грудь. Это было так неожиданно, что Влад пошатнулся и, наверное бы упал, но Дима крепко схватил его за плечи и тряхнул изо всех сил. — Долго еще будешь бегать от меня? — Я не бегаю. — Я вижу. Влад не знал, что сказать. Все, что произошло с ним за последние несколько месяцев, было как во сне. Сначала просто пришло приглашение от студии «Централ партнер уорлд» принять участие в съемках нового фильма, точнее написать к нему музыку. Это было уже не первое приглашение. Соколовский все время отказывался, ссылаясь на большую загрузку и занятость, но желание написать музыку для кино всегда было его мечтой. И в этот раз он дал свое согласие. Ему прислали сценарий, и сюжет фильма ему очень понравился. На встрече с именитым режиссером они сразу нашли общий язык. Просидев несколько ночей подряд, обсуждая главную концепцию картины и линию поведения главного героя, Влад вдохновился так, что уже через несколько дней принес первые наброски и сразу же получил одобрение главной темы, которая в последствие стала центральным саундтреком к ленте. Но как бывает во всяком творческом процессе, после взлета обязательно наступает томительная пауза, что-то начинает разлаживаться, и композитору нужна новая подпитка. Хочется увидеть отснятые сцены, заразиться атмосферой происходящего, погрузиться в репетиционный процесс, чтобы увидеть развитие характеров героев. Иметь возможность писать и менять музыку прямо в процессе съемок. Он прилетел на «натуру», разместился в специально оборудованном для него трейлере и пошел знакомиться с артистами. Настроение было отличным. Слаженная работа команды на площадке, все эти софиты, камеры, меняющиеся декорации, сотни костюмов на металлических кронштейнах, шезлонги с именами артистов и раскрытыми над ними зонтами, защищающими звезд от палящего испанского солнца Коста Дорада — все настраивало и вдохновляло. Мелодии кружили в голове, и Влад жалел, что не взял диктофон, чтобы напевать, как он любил это делать всегда. Сначала он решил, что ему показалось. Но на одном из кресел было выведено черным по белому — Dmitry Berg. И Влад остановился, как вкопанный. — Господин, Соколовски? — помощница режиссера неплохо говорила по-русски, но все же акцент выдавал ее польское происхождение. — Ест вода. Минерлна и проста для пицъева. — Питьевая, — поправил ее Влад, и потянулся к боксу с охлажденными бутылками. Одним движением свернул пробку и плеснул себе в лицо. — Только этого не хватало. Они столько лет старались избегать встреч. Пересекаясь на различных мероприятиях, холодно кивали друг другу и наблюдали издалека, внимательно изучая перемены. Но тут же отворачивались, заметив любопытные взгляды и перешептывания. Влад не мог понять, как он упустил этот момент. Почему с самого начала не поинтересовался, кто будет сниматься. Но для принятия решения, это было и неважно, а стало решающим только тогда, когда необходимо было не просто изучить персонажа из сценария, а увидеть артиста, который воплощал этот образ на экране. Поймать его энергетику, всмотреться в движения и игру, впитать его эмоции. Этого человека он знал наизусть. Ему посвящал многие свои работы, не переставая любить. Жил и дышал им, не вмешиваясь в его жизнь. Пообещав однажды – держал слово. Для того чтобы писать музыку о нем или для него не стоило лететь за три девять земель. Сердце гулко ударилось в грудную клетку. Этот смех, и голос он узнал бы из тысячи. Влад сглотнул, как перед прыжком в ледяную воду и обернулся. Тимур Бекмамбетов что-то увлеченно рассказывал, а Дима заливисто смеялся и кивал головой в знак согласия. Они не виделись больше года. Дима за это время сильно изменился. И куда девалась приторная сладость его внешнего облика. Он возмужал, широкие плечи казались еще шире, а узкая талия еще уже. Четкий рельеф бицепсов, упругая округлая задница, обтянутая джинсами, и невероятной красоты кисти рук, которые и в прошлой жизни волновали его воображение, а тут загорелые на жарком испанском солнце — сводили с ума. Довершали образ черные как смоль волосы: отросшие до самых плеч, они блестели на солнце. Перед Владом стоял привлекательный, уверенный в себе мужчина. От образа ванильного юноши не осталось и следа. Они сдержано поздоровались друг с другом. Рукопожатие было сильным, но нежным, и Дима задержал свою руку в его ладони на секунду дольше, чем это было нужно. Или это так показалось. И начались дни полные мучений. Влад присутствовал на площадке каждый день. Уехать теперь, когда он просил о возможности присутствовать на съемках, было невозможным. На откровенных сценах он просто закрывал глаза, только чтобы не видеть, руки, ласкающие чужое тело и ритмичное движение спины, от которого Влад начинал задыхаться. Вечерами он запирался в своем трейлере, объясняя это работой над новым материалом. Он никогда не присоединялся к отдыхающей компании артистов и съемочной группы, которая ночами напролет веселилась на пляже, отрываясь после тяжелых съемочных дней. Никогда не пользовался возможностью присесть с Димой за один столик, даже если в обеденном зале никого не было в этот момент. И вообще старался как можно меньше попадаться Бикбаеву на глаза, не замечая, как тот подолгу стоял на берегу, не решаясь подойти к нему, одиноко сидящему у самой кромки воды. А теперь он стоял совсем близко и смотрел ему прямо в глаза. — Долго еще собираешься тут торчать? — Бикбаев дернул с его плеч не застегнутую рубашку, сминая ее, отбросил в сторону. Прошелся раскрытыми ладонями по лопаткам. Впился кончиками пальцев и потянул на себя, обнимая, не давая вырваться из сильных рук. — У меня контракт, я не могу все бросить, — Влад хотел отстраниться, но Дима одним резким движением прижал его к гримировочному столику, взял лицо Влада в ладони и зашептал прямо в губы, жестко выговаривая каждое слово. — Убирайся к черту, ты мне мешаешь. — Когда? — Соколовский от такого напора опешил. — Прямо сейчас, — Дима гладил его спину, опускался вниз, мял ягодицы и снова скользил руками вверх, обнимая Влада за шею, не давая отстраниться даже на сантиметр. — Так отпусти меня, — Влад закрыл глаза. Такого Диму он не знал. Сильного, напористого, наглого. — Разве я держу, — он раздвинул колени Влада и втерся между ними, прижимаясь как можно сильнее, — можешь убираться. Влад не в силах больше сдерживаться потянулся вперед за поцелуем, но Дима не дал ему прикоснуться. — Я же сказал. Исчезни. — Сейчас. Уже ухожу, — он дернулся вперед, преодолевая сопротивление и прижался к Димкиным губам. Поцелуй вышел долгим. Губы Влада истосковавшиеся, почти забывшие вкус такого поцелуя, словно сошли с ума. Они нежно касались и жадно втягивали. Вспоминали и делились воспоминаниями. Шептали что-то неразборчивое и снова не отпускали. Пока Дима не стал задыхаться. — Ну, что же ты, — он опустил руки вниз и дернул замок на джинсах Влада, — я же не держу тебя. — Я знаю, — Влад прошелся по его животу и спустился чуть ниже, чувствуя под рукой сильное возбуждение, — ты уже это говорил когда-то, врун несчастный Он потянул майку Бикбаева вверх, не веря, что может гладить его по загорелой спине, по рукам, по упругому животу, не веря, что он здесь, рядом: страстный, нетерпеливый, дрожащий от желания — плавится в его руках. Влад смотрел на Диму и не узнавал. Под ладонями горело желанием сильное мужское тело. Не то, гибкое и податливое тело юноши, которое он успел забыть, а распаленное страстью и долгим ожиданием, с учащено бьющимся сердцем, с напряженными, чуть подрагивающими от каждого удара сосками, тело взрослого мужчины. И сознание от этого мутилось, а желание раскручивалось внутри как огненная вертушка. Дима заводил его своей напористостью. И Влад терял голову, вжимался в него, втирался возбужденным членом, который сочился смазкой. Он обхватил Диму руками и опрокинул на спину, укладывая на пол. — Я сверху, — это и все что он смог проговорить охрипшим голосом. — Ни черта подобного, я сверху! — Дима перекатился, подмяв Влада под себя. — Не надейся, — Соколовский нежно провел тыльной стороной ладони по его лицу, по губам, погружая пальцы в глубину влажного рта. Не переставая целовать, опустился по шее вниз и больно прикусил острую горошину соска. — Ты даже не знаешь, что теряешь, — Бикбаев застонал, но не выпустил инициативу из своих рук, ритмично лаская обнажившийся член Соколовского. — Не знаю. — Так в чем дело, — Дима больно прикусил его сосок в ответ, — попробуй. Влад взвился от сладкой боли и потек еще сильнее. — Ты же хотел, чтобы я испарился, — он целовал его раскрытые ладони, вылизывая запястья и одновременно стягивал с Бикбаева мягкие летние брюки. Дима вдруг оттолкнулся от него, приподнимаясь на одной руке: — Точно! Я ведь за этим и пришел, — он ловко подобрал под себя обе ноги и встал. — К тому же ты так усердно избегал меня, что я не намерен тебе мешать. — Издеваешься да? Хочешь, чтобы я сдох, прямо у тебя на глазах? Дима улыбнулся и потянул его за руку, помогая подняться. — Хочу, — он подтолкнул его в сторону небольшой кровати, — очень хочу. Сейчас. — Бикбаев ты ни сколько не изменился. — Изменился, — он сдернул с себя брюки вместе с плавками и помог, наконец, Владу высвободиться из мешающих джинсов, — даже очень. — Я сверх… — протестующе прохрипел Влад, но тут же был уложен подсечкой на мягкое покрывало. — Давай начнем с чистого листа? — Дима потянул его руку, сжимая ладонь на своем члене, — тебе понравится, я обещаю. — Бикбаев, я тебя не узнаю. — Тебе многое предстоит еще узнать, давай не будем отвлекаться. Он снова втерся между его ног и увлек Влада в такой страстный поцелуй, что Соколовский потерял голову совсем. **За день до церемонии* _______________________________________________________ *** Влад помотал головой. Воспоминания были таким яркими, что еще минута и ему бы пришлось скрыться в туалете, чтобы решить почти вставшую перед ним проблему. — Сумасшедший мой! — он потянулся к столику у зеркала и взял в руки маленькую коробочку из синего бархата. Простое кольцо из белого золота с вкраплением небольшого бриллианта уже давно ожидало своего часа, но на этот раз Влад решился. Он достал кольцо и повернул так, чтобы камень блеснул ему своим радужным светом, поддерживая и одобряя. В дверь стукнули и, не дожидаясь ответа, она распахнулась. Даша стояла на пороге, не решаясь войти: — Влад! — она кусала губы и с тревогой смотрела на Соколовского. Включи телевизор. Новости... на всех каналах! Там… самолет. — Какой самолет? — мурашки побежали по рукам и Влад похолодел. — Включи телевизор… На большом экране ведущий программы новостей сообщал сухую сводку, а на заднем плане горящий белоснежный Boeing, лежал на взлетно-посадочной полосе раненной птицей. « Сегодня на подлете к Лос-Анжелесу потерпел крушение северо-американский Boeing 777, на борту которого находилось 16 членов экипажа и 291 пассажир. Самолет разбился, не долетев несколько метров до взлетно-посадочной полосы. Национальное управление США по безопасности на транспорте сообщило, что Boeing 777, который потерпел крушение в Лос-Анжелесе, разбился из-за ошибки пилота. Нам сообщили, что воздушным судном в этот момент управлял южно-корейский пилот, стажер Ли Кан Кук, который налетал на нем всего 43 часа. Из-за сложных погодных условий пилот не справился с управлением. Бортовые самописцы показали, что скорость Boeingа была значительно ниже необходимой скорости в 137 узлов и он не долетел до взлетно-посадочной полосы. В последнюю секунду перед ударом о землю пилоты попытались снова набрать высоту, чтобы сделать круг, но было уже поздно. Количество жертв уточняется…» Кольцо выскользнуло из рук Влада и покатилось, а он так и остался стоять на месте не в силах сделать ни одного шага.