Достать до небес.

**За сутки до церемонии* _______________________________________________________ *** Впрочем, уснуть никак не удавалось. Дима ворочался с боку набок, но пассажирское сиденье, которое еще час назад было уютным пристанищем воздушного путешественника, сейчас казалось жутко неудобным. Он откинул плед в сторону и потянулся к панели небольшого встроенного экрана, чтобы посмотреть и послушать последние новости. Заботливая стюардесса возникла из ниоткуда и кружила как в замедленной съемке возле vip-пассажира, предлагая все же укрыть пледом колени, ароматный чай и наушники. Он не стал сопротивляться, покорно позволил себя укрыть, а на откидном столике появился набор для чаепития и маленькие французские булочки. Дима нахмурился. Откуда воздушной Барби было знать, что Дмитрий Берг никогда не ел выпечку, а тем более эту. *** *Из воспоминаний Бикбаева* ........................................................................................ Аромат горячих круасанов из маленькой пекарни на углу разбудил его и в этот раз. Утренний ветер играл с тонкой прозрачной шторой, и Дима видел, сквозь приоткрытую дверь балкона всю площадь. Выложенная булыжником, она блестела после ночного дождя. Лавочники раскладывали зелень и овощи, а домашние хозяйки с плетеными корзинами выбирали свежие продукты. Кошка в доме напротив умывалась, сидя на самом краю подоконника, время от времени поглядывая на яркую канарейку, которая беззаботно выводила свое «фьють-ть-ть». Картинка происходящего казалась нереальной, и Дима закрыл глаза, чтобы сохранить эту идиллию. Чтобы не видеть спину Роханова, который сидел за письменным столом, с пепельницей заполненной окурками и фарфоровую чашку с засохшим следом кофе по краю. Приезжая сюда, всякий раз после премьеры, Роханов останавливался именно в этой гостинице. Париж большой город и затеряться в нем очень просто. Владельцы частных отелей не задают лишних вопросов, и всегда с радостью принимают постоянных клиентов. Не шумных, аккуратных и щедрых. Диме не хотелось, чтобы Роханов видел, что он проснулся, но рука затекла в неудобном положении, и он вытянул ее, сжимая и разжимая кулак. Застоявшаяся за ночь кровь, кольнула кончики пальцев, и Дима тряхнул кистью в воздухе. Роханов тут же обернулся, словно только и ждал этого момента и сладко потянулся от предвкушения. — Как спалось? — Спасибо хорошо. — А мне вот совсем не спалось, — он с шумом отодвинул массивный стул на витых ножках и встал. Шелковый халат распахнулся, обнажая волосатую грудь и обвисший живот. Дима снова закрыл глаза и перевернулся, уткнувшись носом в подушку, чтобы только не видеть. Но этого было и не нужно, он просто знал, что сейчас скрипнет под весом Роханова кровать, а холодный и скользкий шелк коснется его спины. Он был готов к тому, что когда-нибудь этот момент наступит. Что придет день, и он не сможет больше избегать этих отношений, которыми бредил его покровитель, безжалостно отсекая всех, кто вставал на его пути. Музыканты Диминой группы менялись постоянно, стоило Роханову заподозрить их во влечении к Бикбаеву. Сначала исчез Илья, потом нудный Перш, потом влюбленный по уши в своего кумира Саня. Теперь подошла очередь красавчиков братьев Бори и Шама. Список был бесконечным, но Диму было проще запереть в комнате без окон и дверей, чем пытаться окружить его каждый раз новыми коллегами. Кто же в светлом уме и трезвой памяти, имея глаза и возможность каждодневного общения, в котором можно было дотянуться, дотронуться, смог бы устоять перед обаянием и ошеломляющей сексуальностью Дмитрия Бикбаева? Только слепой идиот. А с такими Дима предпочитал дел не иметь. К тому же люди искусства всегда находятся в состоянии перманентной влюбленности. Закончилось тем, что постепенно Дмитрий Бикбаев, фронтмен популярной группы, стал забываться. Группа исчезла, а на первые полосы медийных изданий вышел Дмитрий Берг . Феерично талантливый актер и режиссер, проекты и премьеры которого сыпались как из рога изобилия. Почему-то Бикбаеву всегда казалось, что оставшись наедине, добившись желанной встречи вдалеке от посторонних глаз, Сергей будет вести себя, не сдерживаясь. Что дорвавшись до желанного тела, возьмет его силой, без предисловий. Утолит свое желание немедленно и многократно. Но он ошибся. Роханов был нежен и настроен на слишком долгую прелюдию. Долгое ожидание не снесло ему крышу. Он растягивал удовольствие, смаковал свою победу, а быть может просто не мог возбудиться, как подросток, и ему нужно было время. Но Дима старался не думать об этом. Он хотел только одного, чтобы все это закончилось как можно быстрее, чтобы сбежать, закрыться в туалетной комнате и, выкрутив воду на полную, погрузиться в ванну с головой. И не выплыть. Никогда не вздохнуть уже больше. Не жить с этой изменой. Он резко перевернулся на спину, толкнул Роханова, чтобы тот улегся на подушки и быстро опустился вниз, но Сергей дернул его за руку, и подмял под себя, вырывая инициативу из рук нетерпеливого любовника. — У нас много времени. Дима застонал от бессилия, но Роханов принял этот стон как сигнал желания и нежно заскользил раскрытыми ладонями по молодому упругому телу. Он был умелым любовником и его ласки достигли результата, Бикбаев дрожал и выгибался в его руках, проклиная себя, не в силах оставаться безучастным к жаркому рту и виртуозному языку, будь он трижды проклят. Роханов доводил его до пика, и бросал на полпути, мучая невозможностью впасть в небытие, провалиться в слабость и безучастность. И снова начинал свой мучительный ритуал возведения Бикбаева на самую вершину, чтобы тому было откуда падать в бездонную пропасть. Но молодое тело требовало разрядки и легкое касание в следующую минуту заставило тело Бикбаева биться, изливаясь в глубину жадного рта, не принося удовольствия, а только отвращение и животную ненависть к себе. — Сладкий. Роханов не сводя с Димы восхищенного взгляда, перевернул его на живот, завозился, переставляя что-то на прикроватном столике, и чертыхнулся, уронив флакончик на пол. От звона стекла, Дима обернулся и посмотрел мутным взором на своего партнера. Изможденное желанием, потное багровое лицо и лихорадочный блеск в его глазах, выдернули Бикбаева из небытия. Он попытался подняться, но тут же был отброшен назад сильной рукой. Игры закончились и животная страсть, которую Роханов сдерживал, набирала силу. Скользкие пальцы вошли глубоко, причиняя боль, а массивное тело прижало так, что невозможно было вдохнуть. Горячее сопение коснулось уха, и Дима закричал, забился, выворачиваясь, стараясь сбросить с себя Роханова, но разгоряченный любовник принимал это за ответную реакцию и возбуждался еще сильнее. Впивался зубами в шею и в плечи, подаваясь вперед, чтобы наконец-то погрузиться в свою нирвану. Дима собрал последние силы и двинул пяткой куда-то назад, одновременно выворачиваясь из жесткого захвата. Удар пришелся по лодыжке, и любовник взвыл, ослабив хватку. И Бикбаев воспользовался секундной передышкой, ударил еще раз, намеренно причиняя боль. Развернулся, царапая ногтями грудь, вцепился зубами, одновременно нанося беспощадные удары. Но боль и злоба придали сопернику силы, и Роханов скрутил его, как подростка, перехватив руки, придавливая собственным телом. — Хорошо, сладкий мой. — Он целовал Бикбаева в губы, отстранялся и снова целовал, жадно втягивая их полностью. — Всегда знал, что ты сумеешь доставить мне удовольствие, но никогда не думал, что это будет такая буря страсти. И Дима сник, сдался. Ненависть, принятая за страсть, тупое обожание и животное желание, не дающие понять Роханову, что Дима не шутит — обезоружили его, и он обмяк в обнимающих его руках. Закрыл глаза, отдавая себя и свое тело, стараясь не думать, что будет дальше. Но Роханов не двигался, медленно соображая, отчего произошла такая перемена. Он тряханул Диму за плечи: — Что случилось? — в голосе появилась сталь. — Открой глаза, смотри на меня. — Заканчивай быстрее. — Ну, нет. Я не хочу тебя просто оттрахать, чтобы ты не встал завтра. — А чего же ты хочешь? — Я хочу, чтобы ты получал удовольствие. Со мной. От меня. — Что я должен сделать? Отсосать, дрочить тебе, лизать пятки. Хлесткий удар почти вынес его на край кровати. — По лицу не бей, — безучастно проговорил Дима, — в аэропорту фейс-контроль не пройду. Еще один хлесткий удар и Дима почувствовал на губах соленый вкус. — Надо же какие у тебя фантазии, кто бы мог подумать, что господин Роханов, предпочитает секс с насилием. — Замолчи, дрянь, — он замахнулся и ударил еще раз почти с наслаждением, — я могу с тобой сделать все что захочу. — Не сможешь, — Дима дернулся изо всех сил, но Сергей снова навалился, не давая ему даже шевельнуться. Злоба, переплавленная с желанием, сделали свое дело. Он одним движением вернул его на живот, распластал и ткнулся, преодолевая сопротивление. Помогая себе скользкими пальцами, вошел жестко и задвигался, неумолимо пробиваясь вперед, забывая о жалости, наплевав, что под ним был не жаркий любовник, а тряпичная кукла. Без эмоций и ответной страсти. Он брал его до тех пор, пока не выплеснулся жалкими каплями в растерзанное тело. Дима очнулся. Сдавленное сопение, перемежающееся с болезненным храпом раздавались у него над ухом. Он аккуратно высвободился из потных объятий и сел на краю кровати. Взгляд его уперся в осколки разбитой склянки с маслом. Он поднял осколок и царапнул острым концом по руке. Тонкий порез отозвался болью и закровил. — Цветы! Живые цветы! — чей-то голос заставил его вздрогнуть и опустить руку, — месье, живой цветок! Купите, недорого! Дима встал и подошел к открытому балкону. Еще вчера ее тут не было и в помине, а сегодня цветочная лавка развернулась на противоположной стороне улице. Пожилой торговец в переднике держал в руке белую орхидею и приветливо улыбался прохожим. Дима сделал шаг назад и обернулся, посмотрел на Роханова долгим взглядом, на осколок в своей руке и швырнул его в угол. — Не дождешься, сука! **За сутки до церемонии* _______________________________________________________ *** Дима ударил рукой по блюдцу, и французские булочки разлетелись по всему проходу между креслами. — Сэр? Вам плохо? — девчонка из развеселой компании присела на корточки, обеспокоено заглядывая Диме в глаза. — Да, мне плохо. Мне очень плохо, — руки его дрожали. — Мне нужно позвонить, срочно. — Простите, но сейчас никак нельзя. — Мне нужно услышать его голос, хотя бы на секунду, и мне станет легче. — Простите, но сейчас никак нельзя, — испуганно повторила подружка забывчивого Рауля. — Почему, — Дима смотрел сквозь нее, все еще находясь в плену пережитых воспоминаний, и на лице его было столько боли, как будто это случилось не в прошлой жизни, а сейчас. — Только что объявили, мы входим в грозовой фронт, зона сильной турбулентности. Всех просили отключить мобильники и не вставать со своих мест. Дима хотел еще что-то возразить, но самолет тряхнуло так, что девушка, раскинув руки стала падать, как в замедленной съемке, скатываясь куда-то в конец салона. Самолет накренился сильнее и свет погас.