Хочу быть человеком.

– Лестат! – дверь квартиры распахнулась настежь, являя заранее подготовленной Клодии взволнованного и несколько растрепанного вампира. Она как раз дошла до того места, где Лестат от мечтаний перешел к конкретным описаниям пикантных сцен. Сейчас девчушка, сидящая с открытым ртом, запросто бы согласилась с давешним мнением Луи о профпригодности Лестата. «О, этот потрясающий романист», – вздыхала бы публика. «О, я убью этого гада самым извращенным способом», – свирепо бы рыкал Луи. В тот же момент, в мыслях вернувшегося вампира в конвульсиях бились таракашки паники. Не унимавшие свой бег даже после того, как он увидел вполне себе здоровую и чем–то очень увлеченную Клодию. Взгляд изумрудных глаз прошелся по комнате в безуспешных поисках ненаглядной и, к сожалению, бессмертной блондинистой бестии. – Луи, все в порядке, – отложив компрометирующие листы, мягко улыбнулась Клодия. Вампир приблизился, медленно взял руки девочки в свои ладони и, бегло осмотрев ее запястья, наконец шепотом спросил: – Где он? Клодия смерила его недоверчивым взглядом. Ей даже было немного интересно, к чему же приведет ее ответ. Ссоры меж сильными дома сего не были для нее новостью, но, доселе, все они были далеки от семейных. – У соседа, – легко пожала она плечами. – Что? – невольно, но ожидаемо воскликнул Луи, мысленно решая, кого ему хочется прикончить больше: Лестата, или его несостоявшегося любовничка. Раза три несостоявшегося, между прочим. «Или же нет?» – навязчивые мысли бешеной вереницей закрутились в голове вампира. Лестат искренне верил, что этой ночью ему не придется отвечать на излюбленные его второй половинкой, как он предпочитал полагать, философские вопросы о смысле жизни и сущности любви. Хотя, с другой стороны, подобные дискуссии в последнее время заканчивались практическими занятиями по части удовлетворения чувственных желаний коварного соблазнителя. И отчего–то Лестат был уверен, что Луи все еще не простил его за первый опыт а-ля человеческие брачные игры, предпочитая ограничиваться простым обменом крови. Его порядком раздражало, что каждый встречный-поперечный сует свой любопытный нос в список его желаний, но сделать с этим что–либо теперь было крайне сложно. Нет, Лестат вовсе не сбежал от Клодии при первом удобном случае, но тактично ретировался, прихватив с собой немалую, пусть и не самую интересную, часть измятых и ныне ненавистных листов. Уничтожение коих не заставило себя ждать. Но для одного вопроса не было ответа даже у него. Пьер. Почему именно к нему тут же захотелось отправиться, наплевав на все договоренности? Лестат лишь криво ухмылялся, раздумывая над тем, какой же все–таки счастливчик этот парень. Сколько же раз ему еще удастся пережить встречи с мистической четой? Ведь терпение Лестата, как ни странно, заканчивается даже не успев начаться. Но было в Пьере нечто такое, от чего так по–человечески хотелось спросить «как дела», а не бездумно бросаться вперед на горло. – Пьер, – почти ласково позвал Лестат сидящего напротив и настойчиво клюющего носом человека, – я, пожалуй, пойду. Посчитав неразборчивое мычание гостеприимного паренька за положительный ответ, вампир, рискуя головой и клыками, все же решился вернуться домой. «Не пропускать же все веселье», – мысленно подбадривал себя он, прикрывая входную дверь. Звук чужого сердцебиения заставил Лестата замереть на месте. До боли знакомый звук. – С дверью пытаешься слиться? – спокойно полюбопытствовал Луи, даже не трудясь скрыть зло, сквозящее в голосе. Лестат медленно развернулся, усиленно пытаясь игнорировать сверлящий его взгляд. И, невинно улыбнувшись, с искренней надеждой на лучшее спросил: – Луи, не напомнишь, сколько тебе лет? – Сколько лет, говоришь? – сверкая глазами, угрожающе произнес тот. – Много, Лестат, много. Он неспешно приблизился к замершему вампиру. Лестата с головой захлестнуло плохое предчувствие. – Пойдем, милый, сейчас я отлюблю тебя за каждый год моего мучения. И молись, чтоб хотя бы по–человечески.