The Whore Medic Journal

хх.хх.хххх Четверг. Этот замкнутый в себе австралийский мужлан ни с кем не выходил на контакт. Обычно он сидел на возвышенных местах, словно застывший флюгер, целился да выпивал в ужасающих количествах то ужасное месиво, которое он называет кофе. Когда выдавалась свободная минутка перед боем, я приходил к нему поздороваться и разведать обстановку, но он лишь неопределенно хмыкал в ответ и лишь изредка удостаивал меня своим тусклым потертым взглядом сквозь усеянные мелкими царапинами желтые очки. Мне отчего-то становилось неловко, и я спешил распрощаться и спуститься на землю к гаркающему на меня из-за задержки Пулеметчику. В те дни, когда ему доставалось от вражеских шпионов, он становился необычайно мрачным, и в ответ на приветствие можно было услышать лишь брань – это означало, что австралиец не в духе разговаривать. Отталкивающий тип. Немытый, в неглаженой одежде, заросший неухоженной щетиной – словно разленившийся тунеядец, приросший к своему любимому месту, идеально выбранному для того, чтобы убивать время и вдали от чужих глаз мочиться в банки. Как-то раз мне довелось мельком увидеть его в этом процессе (я подстроил это как случайность). Извинившись за вторжение и получив порцию отборных ругательств, я бегло оценил размер расположившейся в его ладони елды и понял, что должен ее попробовать. Задача предстояла непростая: спровоцировать на интимный контакт нелюдимого человека, не желавшего пересекаться ни с кем и живущего в своем микромире. Однако соблазнить его было до обидного просто. Достаточно было оказаться в нужное время в нужном месте. Прошлым вечером меня будто что-то кольнуло: в голову закралась мысль о том, что я должен навестить его фургончик вот так, просто, без причины. Я отогнал ее, как назойливую муху, но она возвращалась снова и снова и не давала мне покоя. Она преследовала меня повсюду: в кабинете, в операционной, на ужине. В итоге я сдался и, скосив взгляд на часы, подумал, что ничего не потеряю, если схожу его проведать. Постоянно оглядываясь и пугаясь любого шороха, я ускользнул с базы и направился к припаркованному за ней фургону песочного цвета. По дороге, кутаясь получше в свою шинель, я терялся, соображая, что ему сказать, и не пошлет ли он меня прямым текстом. - Что надо? Придерживая на бедрах полотенце, Снайпер вырос надо мной, распахнув настежь дверь теплого фургона. - Я, э-э-э… Слова застряли у меня в горле, и я смог только тихо вымолвить: - Да вот… Пришел. Ладонь сама потянулась коснуться его теплой ноги. Он мельком обежал взглядом местность, чтобы убедиться, что я один, и, перехватив мою руку, рывком втащил меня внутрь. Мне пришлось схватиться за него, потому что от неожиданности я не рассчитал высоту ступенек и чуть не растянулся на полу фургона. Неожиданно крепкие руки подняли меня на ноги и слегка толкнули к длинной широкой полке, растянувшейся под занавешенным плотными занавесками окном и выполнявшей роль столешницы. Стрелок вновь выглянул наружу, высматривая кого-то, закрыл дверь, заперев ее на ключ, и обернулся ко мне. Внезапно пронзительные голубые глаза, не затененные извечными его очками, прожгли меня насквозь. Мгновение – и они уже сверлят меня на расстоянии, едва достаточном, чтобы не касаться носом его носа, вызывая в низу живота сладкую истому легкого испуга. Загорелые руки, пропахшие сигаретами, уперлись в столешницу по бокам от меня, лишая возможности убежать. - Что, медсестричка, за сахарком к соседу зашла… Горячая рука шаркнула по груди и ухватила меня за глотку, ощутимо ее сдавливая. - Или соснуть пришла? Он хрипло рассмеялся и нежно погладил мою шею большим пальцем, грубым и стершимся от обращения с оружием. Я лишь похлопал глазами и смерил его взглядом, почувствовав, как он вжался твердеющим сквозь полотенце стояком мне в ногу. Мне вдруг стало ясно, как день, на каком занятии я его прервал. - Ну что молчишь… Открывай ротик, коль пришла. Или мне тебя заставить? Я прочистил глотку, задевая кадыком его ладонь, и послушно опустился на колени, чтобы не злить хозяина фургона. Огрубевшие от работы пальцы развязали немудреный узел полотенца и пробежались по длине оттопырившегося детородного органа. - Давай, обслужи меня. Я вижу, что тебе нравится мой член. Налившаяся головка ткнулась в мои высохшие губы, и я приоткрыл их, позволяя ей проскользнуть в рот, поднимая на стрелка преданный взгляд. - Начинай сосать, нечего мне глазки строить, - прохрипел он голосом, от которого у меня мурашки пробежались по коже. Прикрыв глаза, я начал мерно двигать головой, вкусно причмокивая каждый раз, когда головка выскальзывала у меня изо рта, и старался посильнее тереться о его ствол языком. Смахнув с моей головы фуражку, его ладонь легла мне на затылок, непрозрачно намекая, что ее владелец хочет погрузиться в мой рот поглубже. Я чуть склонил голову набок и позволил ему насадить мою голову на всю свою длину, заставляя меня коснуться верхней губой жестких волос на лобке. Наградой мне стал блаженный выдох, раздавшийся у меня над головой и плавное движение навстречу моей голове. Затвердевший член принялся елозить взад и вперед в моей натренированной глотке, бесцеремонно трясь о ее нежные стенки и покидая ее только затем, чтобы дать мне вдохнуть и покрыть его бессчетными влажными поцелуями и затем вновь вторгнуться в гостеприимное горло. - Хорошая девочка… Вставай, я хочу еще. О, я слишком хорошо знал, что это означает. Запечатлев на его дружке сочный поцелуй, я поднялся на ноги и нерешительно посмотрел на него, вполне, впрочем, уверенными руками расстегивая на себе шинель и бросая уродливым комом ее на стол. - Что такое… - он склонился к моей шее, и я почувствовал на ней нежные укусы. – Чего испугалась? Я тебе больно не сделаю, если будешь слушаться… Поворачивайся. Ох, этот голос… Он пробирался в самую сердцевину моей похоти и дразнил ее все больше с каждым словом, хриплыми нотами подчиняя своей воле. Не дожидаясь моего ответа, ласковые руки уверенно развернули меня спиной к стрелку, и я почувствовал сквозь рубашку, как печет мою спину грудь и живот наваливающегося на меня австралийца. Я уперся руками о стол, расставив в готовности ноги, и судорожно выдохнул от веса прижавшего меня мужчины, строгим шепотом спросившего, не ожидать ли от меня сюрпризов. Поняв это весьма однозначно, я отрицательно качнул головой и подался назад задницей, прося ласки. Получил я ее в тот вечер в полной мере. Приспустив с меня брюки ровно настолько, чтобы они не мешались, он долго и плавно меня растягивал, основательно готовя к проникновению и заставляя тихо постанывать и дергаться каждый раз, когда он нащупывал чувствительную точку. И только тогда, когда я уже был почти готов умолять его меня трахнуть, он пару раз звонко шлепнул членом по услужливо подставленной заднице и уверенно всадил мне, заботясь, тем не менее, чтобы и мне было комфортно от его вторжения. Я хватался за стол и тихо подстанывал легким толчкам, постепенно набиравшим силу. Почувствовав, что он может двигаться во мне беспрепятственно, австралиец прихватил меня за бедро, железной хваткой блокируя мои движения и выворачивая мне ягодицу, а второй рукой уперся мне в спину, чтобы я не смел подниматься, и стал натягивать меня до частых приглушенных шлепков, смешивающихся с моими стонами и ощутимо огревавших мой зад с каждым толчком его поджарого тела. Прижатому к столу, мне было трудно дышать, и я давился тихими стонами, с шумом проглатывая подступавшую слюну. - Хорошая девочка… Снова хриплый голос, чуть задыхающийся от физических упражнений, и горячие шершавые ладони, поползшие вверх по моим бокам. Мгновение – и я, задев локтем и перевернув плошку с молоком и размокшими кукурузными хлопьями, оставшихся с завтрака австралийца, уже лежу спиной на крепком дереве, прижатый весом хозяина фургона и сипло выстанывающий его имя под каждый укус, смешанный с поцелуем на моей шее. Я почему-то боялся закинуть на него ноги, и поэтому они беспомощно болтались в воздухе, пока он по-животному страстно драл меня на столе. - Такая тесная… Я судорожно всхлипывал под ним и цеплялся за разгоряченную спину наемника, оставляя на ней следы от пальцев, и тонул в его звериной сиднейской ласке. - M-meeehr… Ah, Sniper, I'm melting!! Судорожно отдуваясь от его напора, я спустил руку между телами и занялся своим привставшим дружком. Частые сочные толчки вскоре сменились мелкой еблей животного, сгорающего от желания поскорее спустить. Несколько томительных минут – и он инстинктивно забился в меня так раздирающе глубоко, что вырвал из моей груди глубокий стон похотливой сучки, смешавшийся с его собственным стоном блаженства долгожданной разрядки. Кончив сам, он позволил мне спустить себе на живот, не переставая массировать мне задний проход своим слабеющим инструментом и после пытаясь затолкнуть обратно стекающие капли его семени из растраханной дырочки. Он помог мне подняться, дал вытереться влажными салфетками и умыться. Мне было разрешено остаться в фургоне до утра, и я заснул на его плече в его тесной кровати над кабиной водителя. Давно я так сладко не спал.