Не по правилам

С каждым днем все ближе подходила осень. Август был холодным, дождливым. Солнце уже реже обжигало лучами; они, будто потеряв свою силу, плавно скользили по асфальту и пропадали в лужах. Это были последние летние дни. Тем не менее эти дни Рукия не собиралась растрачивать впустую. В силу того, что у них с Ичиго шла ожесточенная борьба, и счет пока был равным (Куросаки все-таки согласился принять то, что игру в волейбол выиграла Кучики), брюнетка каждое утро занималась пробежкой отдельно от рыжеволосого. Ибо этим заниматься было затруднительно в присутствии соперника. Конечно, иногда приходилось терпеть его персону, но такие утренние пробежки эмоционально выматывали. Причем не только девушку, но и бедных дворников, которые не по своей воле становились свидетелями очередного дурачества парня и девушки. Проще говоря, утро иногда у дворников выдавалось веселым. И если Рукия серьезно относилась к своей подготовке, то Ичиго вообще никак к ней не относился и бегал по утрам редко. И вот этот день настал. Ичиго, все еще зевая, вышел в зал в спортивном костюме и недовольно посмотрел на брюнетку в точно такой же одежде. «Последнее состязание, и этот дурдом закончен», — подумал он, уверенный в своей победе. Но никак не ожидавший, что Рукия обхитрит его. Сначала плелась где-то сзади, делая вид, что выдохлась, а потом как рванет на финишной прямой, что Куросаки пришлось поднимать с асфальта челюсть. Блестящий проигрыш, в общем. И его надежды, что наконец все закончится, не оправдались. Рукия, будучи в приподнятом настроении, постоянно издевалась над парнем. Он, естественно, не мог спокойно реагировать. Опять война, боевые действия. И Куросаки-старшего после работы ждали разбитая ваза, сын, у которого был синяк под глазом (по неосторожности врезался головой о столик во время падения), и Рукия, которая, чуть ли не трясясь от смеха, объясняла, что на них напали и стащили Рыжика. Рыжик, впрочем, вернувшись вечером с прогулки, прыгнул на диван, лег рядом с Иссином и свернулся в клубок, довольно замурлыкал. Довольствуясь своей победой, Кучики еще пару дней ходила с улыбкой, как у Чеширского кота. Ичиго же, похожий на хмурую тучу с разукрашенным глазом, молча скрипел зубами и не разговаривал с сестрой. И ее это немного задевало. Победа же честная была. Почти. Еще один день бойкота подходил к концу. Рукия, порядком уставшая от этого детского сада, решив что-то, вскочила с постели и завалилась в комнату рыжего. К счастью, он еще не спал. — Ичиго! Ты кретин сто раз! — на нее уставились непонимающие глаза брата. Рукия забралась с ногами на его постель и ткнула несколько раз указательным пальцем ему в грудь. — Почему ты ведешь себя так? Злишься, что тебя обыграла девчонка? Думаешь, что это незаслуженная победа? Да ты, ты… невыносим! — запыхтела она. Ичиго не сдержался и рассмеялся. — Ты на Рыжика сейчас похожа. Перестань копировать кота. И вообще, — он поднялся на локте и с усталой улыбкой заглянул ей прямо в горящие глаза, — в твой огромный поток слов я даже ничего не успел вставить. — Я бегала каждый день! Думаешь, моя победа — случайность? И мне обидно, когда ты делаешь кислую мину. Мог бы хотя бы порадоваться за меня, — неожиданно Ичиго ее обнимает, укладывая рядом с собой. И они некоторое время в полном молчании смотрят друг другу в глаза. — Ты слишком много болтаешь, Рукия. И, раз уж на то пошло, поздравляю с победой. Ты заслужила. — Ты так говоришь, чтобы отделаться, — пробубнила она. — Думаешь? — Именно. — Ошибаешься. — Вряд ли, — в этот момент Ичиго остро почувствовал желание закрыть ей рот поцелуем. Но это было всего лишь желание. — Поймай тишину, Рукия, — выдохнул Куросаки. И девушка замолчала. Лишь смотрела на него и боялась, что он перестанет обнимать ее. Вдруг обида на него показалась ей такой глупостью, что она улыбнулась и осторожно дотронулась пальчиками до синяка около глаза. — Ты прости. Я не специально, — убрав руку, уткнулась головой в его грудь. — Ничего. Уже проходит. — А давай, как в детстве, поиграем в молчанку? — странное предложение, но Куросаки был не против. Засыпать рядом в обнимку; слушать приглушенное дыхание; чувствовать, как стучит собственное сердце, задевая тонкие струны души, но все же слепо следовать своим глупым убеждениям.

***

На следующий же день Кучики поспешно собиралась на свидание. Перебрав кучу платьев, остановилась на голубом с кружевными гипюровыми отделками на плечах. Исида пригласил ее в кино и хотел сообщить какую-то новость. И Рукии безумно хотелось узнать, в чем она заключалась. Поэтому встречу перенесли на час раньше. После обеда на площади появился Исида в светло-сиреневой рубашке и белых брюках. Неподалеку находился кинотеатр, и, так как времени было достаточно, присев на скамейку, положил рядом букет белых роз и стал дожидаться Рукию. И все это время на его лице то и дело играла мягкая улыбка. Иногда грустная, иногда нежная. И никто не мог знать наверняка, о чем именно думал синеглазый брюнет, посылая ввысь усталый взгляд. Рядом тихонько присели, и его шею ласково обвили руки; щеку опалило дыхание, и ее коснулись теплые мягкие губы. — Привет. — Привет, — улыбнулся он. — Ну, так что ты мне хотел рассказать? — Рукия захлопала ресничками. — Сначала мы сходим в кино, — судя по тому, как нахмурилась девушка, ее это не устраивало. Исида, улыбнувшись, провел большим пальцем по ее щеке, бесконечно влюбленным взглядом окунулся в ее глаза и мучительно нежным поцелуем пленил ее губы. — Потерпи немного, — выдохнул тихо он и протянул цветы. Рукия легко коснулась губами его губ и посмотрела на брюнета. — Спасибо, Исида, — потом как-то неожиданно взяла его за руку, вскочила со скамейки и потянула за собой. — А теперь пойдем скорей, скоро начнется сеанс! — и отвечая на ее лучезарную улыбку, Исида смеялся. Чисто и открыто. Ее улыбка заставляла так смеяться, и он был счастлив. В кинотеатре они купили большое ведерко сладкого попкорна. Правда, когда Рукия чисто случайно споткнулась, больше половины воздушной кукурузы полетело на пол. И, убегая от злой уборщицы, пара хохотала, обращая на себя всеобщее внимание. Только в зале Исида заметил, что в темных волосах его спутницы после случившегося казуса остался попкорн. И то, с какой заботой Урю убирал его, вызывало у покрасневшей девушки целый ураган чувств. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. И никакой фильм был не нужен, когда их губы сливались в поцелуе. Так было большую часть сеанса. Когда фильм закончился, время перевалило за четыре часа. Они, держась за руки, молча шли по парку. Исида о чем-то говорил, а Рукия, опустив голову, внимательно слушала и улыбалась. Но было что-то грустное в его голосе, что-то было не так. — Исида, — брюнетка остановилась. — Что ты хотел мне сказать? — голос дрожал. Ведь чувствовала неладное. — Что-то очень важное, — он чуть крепче сжал ее ладошку. — Но это не так просто. Мне казалось, что я подготовлюсь к этому во время фильма. Но сейчас понимаю, что совершенно не готов. — Скажи как есть, — опустив голову, выдохнула Кучики. — Я скоро уезжаю, Рукия, — и тут же на него были обращены ее большие удивленные глаза. — Как скоро? — голос потускнел, внутри что-то рухнуло. — В октябре. Я поеду к отцу в Германию. Он писал мне. Хочет, чтобы я переехал. В конце учебного года я должен приехать сюда снова, чтобы сдать экзамены. — Наверно, не стоит спрашивать к чему такая спешка? — Ему предложили там постоянную работу, — парень вздохнул. — В середине октября он приезжает, чтобы уладить все дела, заодно и меня забрать. Конечно, я мог бы остаться тут жить до ноября. Как раз мне исполнится восемнадцать, и я смогу без помощи отца уехать в любое время. Но его это не устраивает. — Вот как… — Рукия… — Давай прогуляемся, — проглатывая тяжелый ком, она крепче сжала его руку. В глазах неприятно начинало пощипывать. — Рукия, — негромко произнес Исида, притянув к себе и погладив ладонью ее шею. — Я не хочу этого, но у меня нет выбора. — Я понимаю, — прошептала та в ответ и прижалась к его груди. Исида поднял ее лицо за подбородок и крепко поцеловал. Заморосил мелкий дождь. На волосы начали падать кристальные крапинки. — Пойдем к тебе? — Пойдем, — брюнет улыбнулся и потянул девушку за собой. В доме у Исиды Рукия была впервые. Сидя в удобном кресле, одетая в его серую футболку, она разглядывала небольшую комнату Урю. Внимание привлекла фотография, лежащая на столе. Светловолосый мужчина, рядом молодая темноволосая женщина с печальной, кроткой улыбкой на лице. — Эта фотография мамы и отца, — к Кучики подошел Исида и протянул кружку с горячим шоколадом. — Твоя мама. Она очень красивая. Ты еще о ней ничего не рассказывал, — забирая кружку, сказала она. — Я ее почти не помню, — объяснил Урю, присаживаясь в другое кресло. — Она умерла, когда я был глупым несмышленышем. Тогда еще не понимал, что значит терять кого-то. Одно я знаю точно — мама очень любила отца. Он же не любит говорить о ней: тяжело бередить старые раны. Только на рабочем столе до сих пор хранит ее старую пожелтевшую фотографию. — Иногда проще отпустить. Но не всегда это возможно, — задумавшись, отозвалась брюнетка. Допив шоколад, Рукия поднялась и поставила кружку на стол. Исида протянул руку и, взяв ее за запястье, притянул к себе. От такой неожиданности девушка неловко приземлилась к нему на ноги. Не успев ничего сказать, ее губы без предупреждения сжали. — Ты чего? — упершись ладонями в грудь парня и разорвав поцелуй, удивленно протянула она. — У тебя на губах остался шоколад, — прошептал Исида и снова поцеловал ее. Горячо, требовательно, но в то же время нежно и мягко; лаская пальцами шею, притягивая за талию ближе к своему телу. До дрожи в коленях и пощипывания на губах. — Исида, — чуть отстранившись, прошептала она ему в губы. Тонкие пальчики коснулись его щеки. — Ты решил меня убить? — От этого еще никто не умирал, — одним уголком губ усмехнулся парень, перебирая короткие черные пряди волос, которые были чуть мокрыми из-за дождя. — Я буду первой, — сказала она и, обняв его, уткнулась в изгиб шеи. — На улице все еще дождь. Не люблю такую погоду. — Ну, в ней нет ничего плохого. Особенно когда рядом с тобой дорогой тебе человек, — он гладил ее по спине. — Останешься сегодня у меня? — Рукия неуверенно посмотрела на брюнета. — Если ты не захочешь, ничего не будет, — Исида нежно улыбнулся и поцеловал ее в лоб. — Просто я хочу, чтобы ты была рядом. — Я останусь, — Кучики чувствовала, как в груди затрепетало сердце. — И я хочу провести эту ночь с тобой. Так же, как и ты. — Рукия, ты в этом уверена? — вместо ответа он получил легкий поцелуй. Ему этого оказалось недостаточно, поэтому, когда она перестала целовать его, Урю взял инициативу на себя. Рукия прижималась к нему всем телом, зарывалась пальцами в волосах и забиралась под рубашку, исследуя руками его тело. — Кажется, кто-то не хочет ждать ночи? — выдохнул он. — К черту, — прошептала она. Исида обхватил руками ее бедра, встал с кресла. Подойдя к постели, осторожно положил брюнетку, после чего опустился рядом, склоняясь над ней. Рукия провела пальчиками по его щеке и, немного помедлив, сняла с него очки. Он улыбнулся, потянулся к ее губам. Целовал щеки, подбородок, потом опять губы. Опустился на шею, и уже не мог остановиться. Дыхание становилось горячее, поцелуи пламенными и более страстными. Рубашка на нем была уже расстегнута, а руки девушки начинали нетерпеливо стягивать ее. После того как верхняя одежда была снята, Исида скользнул рукой по ее спине. Рукия немного приподнялась, чтобы помочь снять с себя футболку. Она испытала новое ощущение, находясь перед парнем в полуобнаженном виде. И тут в сознании вспыхнуло что-то недалекое, то, от чего по телу пробежался озноб. Вечеринка. Парень с пронзительными зелеными глазами. Его противные губы, грубые руки. От нахлынувших воспоминаний ей стало не по себе. Хотелось очистить себя от всей грязи, в которую ей пришлось окунуться в ту ночь. Прижав к себе Исиду, Рукия нашла его губы. И, сливаясь в поцелуе, бессильно молилась, чтобы прежние кошмары ее оставили. Но разве всегда ли это под силу? Не всем удается залечить чужие душевные раны. Но Кучики верила, что с Исидой это возможно. Бретели бюстгальтера ослабли, и скоро его отбросили в сторону. Исида был нежен, его прикосновения доставляли приятные ощущения. Но не было того будоражащего чувства, от которого внутри все взрывалось. Было просто приятно. Почему-то опять вспомнился вопрос Ичиго. Любит ли она Исиду? Да, Рукия любила его. Но… Опять она представляла Ичиго. И тут же, отогнав непрошеные мысли, раскрыла глаза. Ей было необходимо видеть перед собой только Исиду. Вдруг в комнату ворвалась мелодия. Зазвонил телефон Рукии. Исида перестал ласкать грудь девушки и страдальчески вздохнул. — В такие минуты хочется убить всех создателей телефонов. Возьмешь трубку? Кто-то хочет тебя услышать. Причем, судя по всему, очень. — Это Ичиго, — проглатывая густой ком, приподнимаясь и прикрывая простыней грудь, выдохнула Кучики. — Это его мелодия. Я не хочу брать. Исида вздохнул и потянулся рукой за телефоном, лежащем на столе. Приняв вызов, спросил с легкой насмешкой: — Соскучился? «Исида? Где вас носит? Надеюсь, вы не попали под дождь» — Нет повода для беспокойства. Рукия у меня. «Хорошо. Я понял, — выдохнул в трубку Куросаки. Неожиданно оттуда послышался какой-то шум, суета, чей-то вопль, звук падения чего-то на пол и неразборчивые причитания. — Тут отец интересуется, когда придет Рукия, — и следующее предназначалось Куросаки-старшему: - Отвали, старый извращенец! Сам иди куда хочешь! — потом опять к Исиде: — Сделай вид, что ничего не слышал, и не смей мне что-либо говорить об этом. Ну, так что там с Рукией?» — Она останется у меня. Подготовь как-нибудь отца к такой новости. «Исида. Ты помнишь, о чем мы с тобой разговаривали?» — спросил Ичиго после недолгого молчания. Голос был очень серьезным. Как бы Исида не помнил тот разговор? У них состоялась содержательная беседа насчет Рукии. Куросаки весьма понятно объяснил другу, что будет, если Исида причинит боль его сестре. — Да, — так же серьезно ответил брюнет. «Я на это надеюсь. Иначе отвечать будешь за свои ошибки» Взглянув на девушку, Исида замер — голова была опущена, а по щекам текли слезы. В полной растерянности он нажимает «отбой» и берет в ладони ее лицо. — Рукия, почему ты плачешь? Она пытается улыбнуться, но улыбка выходит слабая, измученная. Рукия не сдержалась, и все чувства выплеснулись наружу. Все это время, что она встречалась с Исидой, не переставала думать об Ичиго. А теперь приходит искупление. — Как я его ненавижу, — сжимает рукой простынь. — Он… Он, я… — слезы не хотят останавливаться. Исида безмолвно притягивает ее к себе и гладит по волосам. Смутная догадка вертится в голове. Ведь раньше ему приходилось думать об этом. И сейчас. Только теперь от этого становится еще больней. — Ты ведь любишь его? — с губ срывается та догадка. И реакция Рукии — тому подтверждение: застывшие глаза, из которых, не унимаясь, текут слезы, затем еле заметный кивок и опущенная голова. — Но ведь тебя я тоже люблю, Исида, — чистая правда, от которой разрывается у обоих сердце. — Глупенькая, — берет ее за подбородок и с грустью смотрит в заплаканные глаза. — Кого-то ты любишь больше. Невозможно любить двоих одинаково. И не твоя в том вина, если сердце уже за тебя решило. — Какое же оно глупое, мое сердце, — прислонившись щекой к его груди, негромко произнесла брюнетка. — Как же я устала слушать его. — Как бы мне хотелось, чтобы там и для меня было место. Чтобы ты от каждого моего прикосновения трепетала, чтобы глаза твои светились счастьем. Но, я не Куросаки. — Не говори так. Ты… — Рукия, ты запуталась. И я искренне хочу, чтобы ты была счастлива, — он целует ее в волосы и ложится, укладывая на своей груди. — Давай просто полежим? Сегодня я еще хочу чувствовать себя счастливым, — и зарывается лицом в ее волосах, запах которых — погасшего счастья, хранивший в себе частичку искренней любви. — Исида, — слышится чуть приглушенный шепот. — Люблю тебя, Рукия, — брюнет крепче обнимает хрупкие плечи девушки, чувствуя, как на груди его появляются горячие слезы. Утром, стоя на балконе в темных джинсах и накинутой на плечи рубашке, поставив локти на перила, Исида отчаянно зарывался пальцами в волосах и вдыхал сырой, холодный воздух. Погода была пасмурная. Налитые свинцом облака отражались в серых лужах. Не было никакой надежды, что сегодня на небе появится солнце. Парень проводил безразличным, хмурым взглядом людей, торопившихся на работу. Каждый о чем-то думал, у каждого были свои проблемы. А Исида думал о маленькой девчонке, что крепко спала, завернувшись в простынь. Проснувшись, она уйдет и заберет его счастье. Как же не хотелось отпускать его.