A Splitting Of The Mind

Нелегко мне пришлось, когда я пытался определить, жив я или все-таки нет. Не то чтобы я думал, что умер… но я ведь мог и ошибаться. То, что я редко ошибаюсь, не значит, будто это невозможно вообще. Голову словно набили ватой, и я изнемогал от страшной боли. Если я жив, то, понятное дело, чувствую себя так из-за введенных лекарств, но, если мертв… тогда выходит, Они добыли из моего мозга все, что Им было нужно, а черепную коробку заполнили всякой ерундой. Например, как разложить многочлен, или в каком порядке шли президенты США. Как видите, это все фигня. Было до невозможности больно открыть глаза, но я все же сумел усилием воли сделать это… и снова сомкнул веки, потому что слабый свет показался мне слишком ярким. Вдобавок, к моему ужасу, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, как ни старался. Неужели я парализован? Нет, не может такого быть! Я кожей ощущал ткань простыни… Что происходит? Почему я не могу двигаться? И что, черт возьми, это за звук? Быстро моргая, я снова разлепил глаза и поморщился от света. Зрение восстанавливалось, и ко мне постепенно начало приходить осознание того, что находился я на больничной койке. Почему я в больнице? Что же было? Блин... Я быстро охватил взглядом все помещение, ища выход, и, пока осматривался, звук, похожий на сигнализацию, усиливался. Нет, я был все-таки жив, но почему? Разве Они не заполучили то, что искали? Я начал прокручивать все в своей голове, чтобы уж знать наверняка, все ли тайны на месте. Я уже добрался до тайн на букву «Н», когда дверь распахнулась, и Маркман тихо ступила в палату. Все было пока что в порядке, и я не паниковал. - Тебе больно? – мягко произнесла доктор. Я не стал отвечать, я проверял тайны на букву «К», как раз там, где должны были быть сохранены самые важные вещи. Сейчас мне ни в коем случае нельзя было отвлекаться. - Повязка не слишком тугая? Когда этот вопрос прозвучал, я запнулся и не мог делать проверку дальше. Дыхание перехватило; я понял, что сжимает голову – повязка! Мне больше не нужно следить за тайнами, Маркман подтвердила мои опасения. Это произошло на самом деле. Они действительно резали мне голову. Все забрано, все тайны! - О чем ты думаешь? – с нажимом спросила Маркман. Я нахмурился. Резкая, пульсирующая боль разливалась по всей области лба… Доктор хотела втянуть меня в разговор, без сомнения. Я знал. Но я получил уже свой урок: Они вычисляют меня по голосу. Я снова попробовал пошевелить руками, но безрезультатно, и вдруг понял, что меня сдерживают ремни, которыми я привязан к кровати. Я начал неистово рваться, чтобы освободиться, только ничего не выходило. Это настоящий кошмар – быть настолько беззащитным. Неужели она не понимает? То, что я еще жив, означает: Они нисколько не преуспели в своем плане, не украли мои тайны и не покончили со мной. И так как мир не находился на краю гибели, то ясно все, Они добыли не те секреты, которые нужно. Но я еще слаб, и Они скоро вернутся. Я все еще старался вырваться. Пока не поздно. Пока еще есть шанс. Пока я мог справляться с Ними. Маркман заметила, что я пытаюсь сделать. - Я не могу освободить тебя от ремней, Джерард. Успокойся, пожалуйста. Успокоиться?! О чем она вообще думает? Они ведь только этого и ждут! - Джерард, она работает на Них. Ты же знаешь. Разве это всего не объясняет? – Джаспер возник из ниоткуда и уселся на край моей кровати. Я изумленно уставился на военного. Маркман работает на Них? А почему бы и нет? Я разинул рот и повернул голову в сторону Джаспера, но мой взгляд поймала доктор. Джаспер вздернул одну седую бровь. - Не будь глупцом, - высокомерно произнес он, пока я пытался переварить все, что он сказал ранее. Я ненавидел Маркман, но в то же время считал ее одной из тех людей, которым можно доверять. Она никогда не давала мне повода думать, что она с Ними в сговоре. Я рявкнул что-то в адрес Джаспера, и он рассерженно вскочил на ноги. На нем была его обычная форма, только выглядела она немного не так, как во время нашей последней встречи. Что с ним? - Джерард! – окликнула меня доктор, и я нерешительно уставился на нее, зная, что сейчас могу схлопотать от Джаспера за любой неверный шаг, - С кем ты разговариваешь? - Ври! Не смей ей ничего рассказывать. Не смей, - злобно процедил сквозь зубы мужчина. Я сглотнул и потряс головой. Маркман посмотрела на Джаспера, а потом опять на меня. - В комнате кто-то есть? – осторожно поинтересовалась она. Конечно, есть! Ты что, не видишь эту сволочь, которая пугает меня своими угрозами? - Ты думаешь, я сволочь? – отчеканил Джаспер. Погодите, он умеет читать мысли? Черт возьми! - Джерард, кто это? Кто здесь? – настаивала доктор. Я прикусил губу и уставился на Джаспера и Маркман, сидящих по обеим сторонам моей кровати, жесткой и бугристой. Одним взглядом я умолял военного уйти отсюда. Из-за него у меня мурашки бежали по коже. - Я пытаюсь спасти тебя! – заорал Джаспер, - Я здесь, чтобы спасти тебя, а не вредить! Какие проблемы? Ты хочешь, чтобы Они опять пропороли тебе башку скальпелем? Я пришел тебя защитить! Глупости. Единственное слово возникло в мыслях, а Джаспер уже гневно воззрился на меня. - Джерард, посмотри сюда! – приказала Маркман, и пришлось послушаться. Джаспер трясся от злости. - Ничего не говори, - снова предупредил он. - Джерард, в этой комнате кто-то есть? Мой взгляд метался между разгневанным Джаспером и заботливой Маркман. Это было равносильно тому, как будто я находился на теннисном матче и наблюдал за летающим мячом. Я взвесил свои возможности. Может, стоит рискнуть и рассказать Маркман про Джаспера, или мне нужно молчать? Этот мужчина всегда давал понять, что я могу верить ему, и никогда не позволял сбиться с пути… - В комнате кто-нибудь есть? – повторила доктор, четко произнося слова и глядя мне прямо в глаза. Я сглотнул опять. На Джаспера я больше не смотрел. И кивнул. Слегка. Но Маркман все поняла… Наверное, она тоже умеет читать мысли. Надо бы держать их от нее подальше. Да, доктор теперь все поняла, но это ее прозрение немного сбило меня с толку. Поколебавшись, я зыркнул в сторону Джаспера и с удивлением обнаружил, что тот исчез. Взволнованный, я попробовал приподняться. Означает ли это, что Они опять придут? Я повернулся, насколько это было возможно, высматривая военного по углам в тщетной надежде, что он прячется поблизости. Но Джаспер пропал таким же таинственным образом, как и появился. Через минуту я все-таки смог расслабиться и успокоиться: выстрелов не было слышно, так что все в порядке. Маркман сидела за столом и быстро строчила что-то в своей папке, с которой совершала обход. В этой папке, думаю, находилась и моя история, которую я типа так не хотел читать. Я ненавижу, когда эта сука решает, как мне жить! Прошло уже несколько минут, но доктор, по всей видимости, не собиралась отрываться от своих записей. Я ничего не понимал, ведь Маркман никогда не записывала того, что я говорил, да еще и так… Страх, подозрение и раскаяние давили на грудь, и теперь-то я осознал, как же Джаспер был прав. Наверняка доктор с Ними в сговоре. Она пишет что-то, чтобы потом Им и показать? Она всегда Им помогала? Черт. Сейчас моей целью было собственное успокоение. Я никогда не избавлюсь от ремней, если стану буянить. Но мне нужно освободить руки, я не могу лежать неподвижно! Мне из-за этого страшно… А я никогда не был в ладу с чувством страха. Я кашлянул, чтобы привлечь внимание Маркман. Та взглянула на меня, а затем подняла указательный палец, призывая подождать. Но я ждать не хотел. Я хотел прочитать свою историю сейчас. Не позже, не через минуту, а именно сейчас. Маркман поставила стул рядом с моей кроватью и изящно села на него, закинув ногу на ногу. Папка лежала у нее на коленях. Доктор выжидающе смотрела на меня… и, сказать по правде, этим утром и я, и она многого друг от друга ждали. - Ты не расскажешь о человеке, который находится вместе с нами в комнате? Ни за что. Я потряс головой и поджал губы, чтобы показать всю серьезность своего обета молчания. Ооооо, Маркман это точно не понравилось. Но я наоборот ухмыльнулся, зная, как ее подобные вещи раздражают. Я потянул ремень, удерживающий мою правую руку: если Маркман хочет чего-то добиться, пускай освободит мне эту руку, чтобы я мог все написать. Да, доктор рассердилась. Я понял это по тому, как она вздохнула и принялась тереть глаза. А я даже чувствовал себя немного виноватым из-за того, что делаю работу этой женщины в десять раз сложнее, чем она могла бы быть. Но все-таки Маркман, несмотря на опасения, убрала один ремень. Затем передала мне карандаш, листок бумаги и книгу, чтобы писать было удобнее. Я схватил все это и тут же нацарапал: «Это моя история?» Но Маркман покачала головой. Так и не дождавшись ответа, я перевернул книгу, которая была подложена под мой листок бумаги. Книга оказалась учебником Д. Дж. Слэйтера, «Путь к здоровому рассудку: отношения врача и пациента». Я усмехнулся, увидев заголовок, и показал его Маркман, надеясь, что она прояснит тайну присутствия этой книги в моей палате. Все эти годы доктор пытается узнать меня, но я все равно остаюсь для нее загадкой. Неужели Маркман настолько была сбита с толку моей гениальностью, что начала читать старые школьные учебники? Однако кое-что в названии книги меня смущало – «здоровый рассудок». Доктор действительно считает, что у меня душевная болезнь? Ничего подобного. Я не в депрессии, не пытаюсь покончить жизнь самоубийством и так далее, так в чем же дело? - Когда сомневаешься в чем-то, надо возвращаться к истокам, - пробубнила Маркман и залилась краской. Я кивнул и пожал плечами. А неплохая точка зрения! Неожиданно боль вновь вернулась, и тогда я вспомнил, что мою голову до сих пор охватывает повязка. Я робко дотронулся до нее. - Ох, - похоже, Маркман напрочь позабыла о моей травме, - думаю, тебе интересно знать, что с твоей головой? Ну не совсем. Я в курсе, что произошло. - Ты очень сильно ударился о стол, - сообщила доктор, и, кажется, в ее голосе прозвучали нотки жалости, - и поэтому раскроил лоб. Нет! Я не ударился о стол! Во всем виноваты Они, вот что случилось на самом деле, и нечего мне врать! - Но не бойся, - уверяла Маркман, приняв мое замешательство за тревогу, - очень хороший пластический хирург специально прилетел сюда, чтобы тебе помочь. Он пообещал, что шрам будет незаметен… Он правда очень хороший хирург… - в это «очень» доктор вкладывала явно большой смысл. Неужто самый лучший пластический хирург с Восточного Побережья прилетел в Нью-Джерси специально для того, чтобы разобраться с моей раной? Чего во мне такого?! Я уставился на простынь. - В чем дело? – Маркман подала мне карандаш и лист бумаги. Я взял и на миг задумался. Зачем эта женщина будет мне лгать? Что она от этого выиграет? Но… каждая секунда заставляла меня все больше укрепляться в подозрении, что доктор сотрудничает с Ними. - Как ТЫ думаешь, что произошло на самом деле? Я написал, что случилось перед тем, как Маркман ввела мне успокоительное. Я изобразил детально Их и их попытки украсть мои тайны. Я даже упомянул про Джаспера, и не хотелось бы мне узнать, какой будет его реакция на то, что я его предал. В конце своей записи я добавил: «Они вычисляют мой голос». - Джерард, - выдохнула доктор, прочитав изложенный мною вариант развития событий, - я даже не знаю, что и сказать… Ты был, должно быть, очень напуган… Я нерешительно кивнул. - Джерард, я знаю, что об этом мы уже говорили, но ты помнишь, как я рассказывала тебе о болезни под названием шизофрения? Естественно, я помню такое слово. К чему сейчас клонит Маркман? Я не сумасшедший. Все это - полный абсурд. - А ты помнишь, что шизофрения – это твой диагноз? Сердце кольнуло. Я не мог поднять взгляд и встретиться им со взглядом Маркман. Я не мог позволить ей убеждать меня в собственном сумасшествии. Я в порядке. Рэй – псих. Боб – псих. Но я-то не такой, как они! Я отвернулся, сверля глазами стену и этим словно защищаясь от Маркман. Она лжет. - Пожалуйста, взгляни на меня, - доктор положила папку на пол. Я продолжал созерцать стену. Странно, что она до сих пор не обвалилась под напором моего взгляда! Маркман тяжело вздохнула и отодвинулась… она снова проиграла. Я смотрел в стену, пока не раздался стук. Дверь открылась, и в палате появился незнакомец, которого, однако, поприветствовала Маркман. - Джерард, - громогласно объявила она, - это пластический хирург, доктор Рейнолдс. - Привет, Джерард. Меня аж затошнило от такой бодрости. Я проигнорировал этого человека. У доктора были светлые волосы и пронизывающие голубые глаза, взгляд которых меня сразу заинтересовал. Но я с презрением отнесся к привлекательности Рейнолдса – это напоминало мне о собственной дурацкой внешности. - Джерард, я пришел сюда, чтобы взглянуть на швы. Не возражаешь? Молчание – знак согласия. Наверное, хирург так и решил. Его ловкие пальцы быстро расправились с повязкой, и я почувствовал прохладу воздуха. Рейнолдс повернул мою голову немного по-другому, осторожно осматривая швы. - Прекрасно, - пробормотал он себе под нос, а затем обратился уже ко мне, - все хорошо заживает. Вряд ли даже шрамик останется! Ты мне за это обязан, – игриво заключил доктор. Ничем я тебе не обязан, высокомерная скотина! Я не просил тебя работать над моей раной. Мне было бы все равно, даже если бы мой лоб пересекал громадный шрам. - Вы уверены? – тревожно спросила Маркман. Очевидно, в самонадеянность Рейнолдса ей не очень-то верилось. - Да. Вы отправите его домой сегодня же? - Конечно. Опухоль спала, теперь можно и перевезти его. Сегодня я отправлю Джерарда обратно в Блустоун и буду наблюдать дальше. Наверное, наилучшим выходом для него станет возвращение в привычную обстановку. Доктор Я-думаю-я-великий-а-как-там-на-самом-деле-уже-не-важно снова обвязал мою голову, непринужденно болтая с Маркман. Меня в палате словно и не существовало: они не колеблясь обсуждали мое будущее прямо в моем присутствии, и меня это страшно бесило. - А он это одобрит? - У него нет права голоса, - чопорно сказала Маркман, оскорбленная сомнениями Рейнолдса. И кто же такой «он»? Блин, все тайное действительно становится явным. Я притворялся, что не слушаю разговор двух врачей, но на самом деле все было совершенно наоборот. Доктор Рейнолдс добродушно рассмеялся. - Извините, я не хотел обидеть вас. А что насчет рентгена? Маркман взяла в руки большой конверт и вынула оттуда несколько снимков. Доктор Рейнолдс принял их от нее и направил на свет. Маркман стояла рядом с мужчиной и тоже смотрела; она едва доставала доктору до плеч. - Эти сделаны три года назад, - шепнула Маркман, показав на снимок слева. Она не хотела, чтобы я слышал ее слова, - а эти – сегодня утром. Рейнолдс присвистнул. - Трещина становится больше, - проговорил он, проводя пальцами по снимку, на котором был мой череп, и я лично не видел там никаких трещин. И что это имелось в виду? Зачем смотреть на снимки трехлетней давности? Я вообще не помню, что было три года назад. Я не помню даже, что подавали к обеду на прошлой неделе. И не помню, что почти всегда было на завтрак… Нет, подождите. Один день я помню. Тогда были тосты с арахисовым маслом. А Фрэнк взял желе… О нет, Фрэнк, как я мог о нем забыть? Я здесь из-за него. Это его ошибка, но я не могу его за это винить. Если бы он не был таким расстроенным тогда, на групповой терапии, я бы с ним не заговорил. Если бы между нами не установилось это странное взаимопонимание, я бы не стал делить с ним комнату. Если бы мы не делили комнату, я бы не мечтал с ним поговорить. Если бы я не заговорил, Они не нашли бы меня по голосу и не попытались забрать мои тайны. Я знаю, какую важность это имеет сейчас. Я должен держаться подальше от Фрэнка. Быть рядом с ним – это значит подвергаться огромной опасности. Даже хоть и хочется разговаривать в его присутствии. Джаспер всегда был прав. Когда Они вернулись за тем, что им нужно, Фрэнку нельзя было находиться со мной. Я к нему чересчур привязался. И я не могу пойти на такой риск. Если мы с Фрэнком будем дружить дальше, я раню его. Теперь я слишком сильно его люблю. На глаза выступили слезы отчаяния, и я сморгнул, чтобы избавиться от них. Есть только одна вещь, которую я в состоянии сделать. Фрэнк не захочет вот так просто уйти из моей жизни, ему будет больно… И я знаю, что он не выдержит. Нет, мне нужно перевестись. Я не могу вернуться в Блустоун. Свое желание я обозначил на клочке бумаги: «Я не хочу в Блустоун, пожалуйста, не отправляйте меня туда! Мне надо в другое учреждение, для людей слишком опасно находиться рядом со мной. Когда Они придут, чтобы закончить начатое, пострадает Фрэнк. Они знают, что он единственный человек, о котором я забочусь. А я не смогу его защитить. Как того мальчика. Я не знаю его, я только пытался спасти… В тот раз я не справился и не хочу, чтобы это повторилось. Прошу вас, помогите мне!» Я подождал, пока уйдет доктор Рейнолдс, и передал записку Маркман. Она, когда читала, беспрестанно покачивала головой и даже выглядела обеспокоенной, так что я почувствовал слабую надежду. Но теперь я бы ни за что не стал возлагать на эту женщину какие-либо надежды. - Поспи, - сказала она мне и вышла из палаты. И я действительно сумел заснуть, но таких кошмаров мне еще не снилось...