***
Был вечер пятницы. После целой недели ливней погода, на удивление, наладилась – видимо, ветер и дождь решили дать городу короткую передышку. Ватсон сидел перед телевизором и изредка поглядывал на Шерлока; тот лежал на диване в своей любимой позе – сложив пальцы домиком и уперев их в подбородок. Он точно не спал, но глаза его были закрыты, и именно это давало Джону возможность бросать на него короткие, полные противоречивых эмоций взгляды. Подмечать детали – растрепанные волосы, тонкое запястье, обожженное кислотой во время очередного эксперимента и неумело залепленное пластырем, темные круги под глазами – то ли от усталости, то ли от бессонницы. И время от времени раздувающиеся ноздри, словно какая-то мысль беспокоила Холмса, но у него не было намерений выпускать наружу результаты своих размышлений. Впрочем, то, что происходило в этой странной голове, всегда было для Ватсона тайной за семью печатями. Резкий телефонный звонок заставил Джона вздрогнуть и отвлечься от созерцания. Звонил Майк Стэмфорд. Когда Джон учился в университете, они были приятелями. Майк предлагал заглянуть в паб, выпить пива и перекинуться парой слов, а заодно насладиться перерывом в дожде. Почему бы нет, подумал Джон, уставший от невеселых мыслей. Выпить сейчас точно не помешало бы, и возможно, не только пива. Бросив еще один короткий взгляд на Шерлока, а следующий – оценивающий – в окно, он согласился. Затем, поколебавшись несколько мгновений, окликнул медитирующего соседа: – Шерлок, эмм… Холмс открыл глаза и как-то странно покосился на него. Джону показалось, или в его взгляде действительно промелькнуло какое-то напряжение? – Я слушаю, Джон. – Ты не хочешь… Майк предложил отдохнуть в пабе, ты не хочешь присоединиться? Джон прекрасно знал, как Холмс относится к подобному времяпровождению. Пользуясь его собственной классификацией, это занятие можно было смело отнести к категории «Очень скучно». Чуть более скучно, чем смотреть в потолок, и намного более скучно, чем спорить с телевизором. Кроме того, переключая каналы, можно еще и палить в стену, а в пабе подобное развлечение вряд ли кто-то оценит по достоинству. – Спасибо, Джон, но – нет, – с легкой иронией ответил Холмс, чего и следовало ожидать. Ватсон сам не понимал, зачем он это предложил. Может, надеялся на какие-то перемены? В этом доме, в Шерлоке, в его, Джона, дурацкой жизни. Невероятно глупая мысль. Через полчаса Джон был уже в пабе. В пятницу вечером это было самое шумное и оживленное место, какое только можно себе представить. В углу зала компания молодых парней играла в дартс; на большом экране, укрепленном под самым потолком, транслировали малоинтересный футбольный матч, и надрывающемуся комментатору изредка удавалось перекричать звон посуды, смех и болтовню. Майк сидел за столиком у стены; он пришел чуть раньше и успел сделать заказ – перед ним стояли два бокала пива. Джон подошел и слегка натянуто улыбнулся. – Привет, Майк. Стэмфорд, расплывшись в ответной улыбке, протянул руку: – Привет, старина. Давно не виделись. – Да уж. Джон автоматическим жестом пожал протянутую руку и сел напротив Майка. Он чувствовал себя неуютно, но надеялся, что пиво и смена обстановки помогут отвлечься. Пока он осматривался, Майк начал что-то рассказывать; Джон почти не слушал, но вяло кивал головой. Стэмфорд всегда тарахтел без умолку, и Ватсон помнил еще со времен студенчества, что лучший способ беседовать с ним – не мешать ему говорить. Быстро допив свое пиво, Джон заказал еще, себе и Майку, и продолжил делать вид, что вникает в детали свежих сплетен из жизни общих знакомых. Вдруг Стэмфорд хлопнул его по плечу; от неожиданности Джон вздрогнул. – Ты помнишь Пенелопу? – с заговорщицким видом спросил Майк. – Кого? – Джон непонимающе сощурился. Майк скорчил уморительную гримасу. – Ну, Пенни, с кучей веснушек? Да ты встречался с ней, два раза, потом рассказывал, как… – Да, я помню, – устало прервал его Джон. Он действительно вспомнил эту девушку, рыженькую, смешливую и по уши влюбленную в капитана университетской сборной по волейболу. Слушать сейчас воспоминания однокурсника о его неудавшемся романе с Пенни ему совсем не хотелось. – Так вот, – продолжал Майк, – ты не поверишь, за кого она вышла замуж! – И за кого же? – вяло поинтересовался Ватсон. – За Билла! – победоносно провозгласил Стэмфорд, явно рассчитывая произвести впечатление. – За Билла? – довольно безэмоционально переспросил Джон, смутно припоминая, что именно так звали красавца-волейболиста, который был предметом ее воздыханий. – Да, за капитана нашей волейбольной команды! – Ну… отлично. Рад за них. Майк хитро улыбнулся: – Представляешь? Никогда бы не подумал! – Да ладно, они отличная пара. Допив третий бокал пива, Ватсон решил перейти на джин; Майк его не поддержал и взял еще портера. Он продолжал непринужденно болтать; Джон пил и изредка вставлял пару слов. Вдруг вспомнилось, что именно благодаря Стэмфорду он познакомился с Шерлоком, и в голове отчетливо, вплоть до мельчайших подробностей, всплыла эта первая встреча, в Бартсе. Майк привел его в одну из лабораторий; там, склонившись над микроскопом, сидел высокий кудрявый брюнет в строгом черном костюме. Стэмфорд представил Джона, и незнакомец, чуть приподняв голову, бросил на него беглый взгляд. Полсекунды, не больше, но этого оказалось достаточно, чтобы узнать половину его, Ватсона, биографии. А потом Шерлоку зачем-то понадобился телефон; Джон предложил свой, и Холмс, неожиданно и бесшумно приблизившись, взял предложенный мобильный, чуть коснувшись руки Джона длинными холодными пальцами. Джона тогда поразили его глаза – казалось, что при таких темных волосах радужка должна быть цвета черного кофе, но глаза были светлыми, необычно светлыми, почти прозрачными, и какими-то… пронизывающими. Почему каждая деталь той встречи так прочно въелась в его память, Джон не мог себе объяснить, но от этих воспоминаний стало еще тяжелее. Он криво улыбнулся в ответ на шутку Майка, половина которой прошла мимо его ушей, и взял еще джина. Видя, как Джон опрокидывает в себя уже четвертую порцию, Майк озадаченно почесал подбородок. – Джон, ты что-то молчишь… Как у тебя дела вообще? Ватсон неопределенно кивнул. – В смысле? – не понял Майк. – Дела… хорошо, просто отлично. У меня все замечательно. – Что-то не похоже. – Почему это? Майк покачал головой: – Вообще-то я не припомню, чтобы ты столько пил. У тебя проблемы? Джон икнул. – С чего ты взял? – Да ладно, мне можешь рассказать. Что, с подружкой поссорился? Джон замер. Со стуком опустил на стол пустой бокал и резко выпалил: – Да почему все думают только об этом? Нет у меня никакой подружки! – Ладно, я же так… просто помочь хотел. Думал, может, тебе нужно поговорить. – Ни черта мне не нужно, – пробормотал Ватсон, рассеянно глядя в переполненный зал. Минут через пятнадцать Майк начал опасаться, что если все будет продолжаться в том же духе, его приятель отключится за столом. Или под столом. А спустя еще полчаса Майк окончательно пришел к выводу, что Джона лучше как можно скорее погрузить в такси – для его же блага. Что он и сделал. Запихнув пьяного однокурсника на заднее сиденье машины и назвав водителю адрес, он захлопнул дверцу и, уже провожая глазами отъезжающий кэб, задумчиво пробормотал: – Мда. Афганистан даром не проходит…***
Вваливаясь в квартиру, Джон наконец-то ни о чем не думал. Впервые за несколько дней он не чувствовал себя слабаком и ничтожеством, раздираемым внутренними противоречиями. Он просто устал; ему хотелось спать. Впрочем, было еще какое-то смутное желание, которому он не мог дать определения, но сейчас это казалось мелким и неважным. В голове царила удивительная легкость; остановившись на пороге гостиной и привалившись спиной к дверному косяку, он сделал широкий театральный жест: – О, приветствую вас! Шерлок читал газету; услышав это странное приветствие, он поднял голову и внимательно посмотрел на Джона. Тот, икнув, решил продолжить свой маленький спич: – Как? Ты не взорвал квартиру, не прострелил окно и даже не устроил пожар? Ма-аленький такой… крохотный пожарчик… Право, я удивлен. Шерлок, ты теряешь квалификацию. Шерлок слушал молча. Он впервые видел Джона настолько пьяным, однако прочитать по лицу его реакцию на происходящее было весьма затруднительно. Холодный взгляд застыл, словно изучая; светлые миндалевидные глаза сейчас казались почти стальными. – Что ты молчишь? Я, вообще-то, не со стеной разговариваю… Может, ответишь? Шерлок ограничился спокойной констатацией: – Ты пьян, Джон. – Я? М-может быть. Ну и что? В последней фразе прозвучало нечто, похожее на вызов. Холмс усмехнулся краем губ и вернулся к чтению газеты. Повисла пауза. Однако Джон был настроен решительно; монолог его явно не устраивал. – Шерлок! Холмс снова поднял глаза: – Джон? – Я… хочу тебе сказать… кое-что. – И что же? Ватсон снова икнул. – Я забыл. Шерлок отложил газету: – Отлично. Значит, интеллектуальную беседу перенесем на завтра. Спокойной ночи, Джон. Он встал и направился к выходу. Однако, чтобы покинуть комнату, ему требовалось пройти мимо Джона, наполовину загораживающего дверной проем; он чуть заколебался у двери, а затем попытался Ватсона обойти. Это оказалось сложнее, чем он думал; последняя порция джина, выпитая Джоном, явно была лишней. Бывший морпех вытянул руку, упершись кулаком в противоположную часть дверной коробки, чем окончательно преградил дорогу, а еще через секунду потянулся вверх и сделал то, чего не мог ожидать ни Шерлок, ни он сам – впился в губы друга неистовым, почти яростным поцелуем. Уверенный, что его оттолкнут, а возможно и ударят, он старался как можно полнее ощутить все волшебство этой неожиданной близости, словно мог пережить всю неповторимую гамму чувств за те короткие секунды, по истечении которых ошарашенный Холмс успеет прийти в себя. Пару мгновений Шерлок действительно стоял неподвижно; он замер, словно окаменел. А потом произошло нечто, уж совсем невероятное. Нет, Джону не показалось. Губы Шерлока дрогнули, чуть приоткрывшись, и ответили – сначала едва ощутимо и нерешительно, а затем горячо и жадно, восторженно и обезоруживающе неумело. Это было похоже на сон, но он не прекращался, и сквозь затопивший голову жар Джон на секунду почувствовал себя глупцом. В мыслях невольно всплыло: "Ты смотришь, но не наблюдаешь". Он год провел с Холмсом под одной крышей, а понимать его так и не научился. Они целовались в дверях, потом неловко переместились в комнату, натыкаясь на стены и мебель. В какой-то момент Джон споткнулся о журнальный столик и они оба рухнули на диван. Поцелуй на секунду прервался, но тут же возобновился с новым жаром, и мыслей в голове Джона больше не осталось. Он обдумает это потом – когда-нибудь.***
Где-то в запутанных лабиринтах огромных чертогов, раскинувшихся по обе стороны замерзшей реки, хрупкий человек шел по тонкому льду. Шел медленно, замирая от неуверенности, но отчаянно желая добраться до берега. Там, на другом берегу, была незнакомая территория – непонятная, но безумно притягательная. Новая, неисследованная земля. Его личная Terra Incognita.