А я думала ты гей!

— Ир, не вредничай! — Воскликнул Том и прихватив кусок пиццы и стакан с кофе вышел из кухни. Мы остались наедине, Ирина молча пила кофе и смотрела на меня, оглядывая с головы до ног. Ее взгляд скользил по мне, останавливаясь в «стратегических» для нее местах. Ирина долго смотрела в мои глаза и всматривалась так сильно, что казалось она хочет залезть ко мне в душу и прочесть все, что было важно для нее сейчас. После того как она насытилась глубиной моих глаз, ее взгляд медленно скользнул на мои губы, от чего они мгновенно пересохли. Я медленно провел кончиком языка по ним, но легче не стало, а в глазах Ирины мелькнул какой-то огонек. Она поставила стакан с кофе на столешницу и нервно выдохнув повторила мой жест, но как обычно прикусила ее изнутри. Ира так делала всегда, когда нервничала или задумывалась о чем ни будь, мое эго прыгало от восторга осознавая, что девушка, по которой я схожу с ума думает обо мне и взгляд на мои губы заставляет ее нервничать. Желание сквозило в ее взгляде, я видел, что еще чуть, чуть и она «сорвется», но хлопок двери, где-то в доме разорвал, то чувственное напряжение, что было между нами сейчас. Мне хотелось убить Тома за его неаккуратность, но это потом, сейчас надо не потерять момент. Ирина, как будто опомнившись, чуть вздрогнула и взяв стакан в руки забралась на стул. — Кхм… Ты хотел поговорить, — чуть откашлявшись напомнила она своим хрипловатым от долгого молчания голосом. Я улыбнулся, глядя на ее залитые румянцем щечки. Девушка загадка: дерзкая стритрейсерша, успешная бизнесвумен, но в тоже милая и нежная девушка, краснеющая и смущающаяся при пристальном взгляде парня на нее. — Хотел, — шагнул к ней и вытащив стакан из ее пальцев, поставил его обратно на стол. — И не просто хотел, а хочу. Но ты постоянно ускользаешь от меня. То морально, то физически. Ты сама наверняка уже поняла, что я хочу тебе сказать и может ты и не осознаешь этого, но хочешь защитить свое сердце от боли которую могут причинить тебе, отсюда и все твои уловки и увертки. Ирина смотрела на наши сцепленные руки, но даже не глядя ей в глаза, я понимал, что она уже на сто процентов знает, что я сейчас кажу: — Ир, ты самая необычная и противоречивая девушка, которую я встречал и это затрагивает каждую чувственную струну в моем сердце и душе. И я… — Билл, я — перебив она посмотрела на меня. Такого потерянного и испуганного взгляда я не видел никогда. — Ты не понимаешь о чем говоришь и я не такая уж и необычная, я … — Хочешь сказать я не понимаю, что я люблю тебя? — С неким раздражением спросил я перебив ее на полуслове. Ее глаза распахнулись еще шире, а ротик в изумлении приоткрылся. Ира смотрела на меня во все глаза, а ее щеки заливались предательским румянцем. — Любишь? — Почти шепотом переспросила она. Я погладил ее по щеке от чего ее глаза на мгновение прикрылись, а с губ слетел тихий вздох. — Я тебя люблю. — Полушёпотом повторил я взяв ее лицо в свои ладони, поглаживая пальцами нежную кожу щек. — И никому не отдам. Знаешь, я большой собственник и ревнивец. И ни Миша ни Виктор никто либо еще не отберут тебя у меня. Она улыбнулась от моих слов и положила свои руки по верх моих. Наши лбы соприкасались, улыбки горели на губах. — Я тебя тоже люблю и согласна быть только твоей. — Выдохнула Ира в мои губы. — Но только, правда, никому не отдавай меня. Прошептав эту фразу она впилась в мои губы поцелуем от которого мгновенно закружилась голова. Она была нежной, но все же напористой: играла с моим языком втягивая его к себе в рот и чуть прикусывая, она играла с пирсингом, ласкала небо и проходила своим язычком по моим зубам. Я уже терял голову и прижимал ее к себе так как будто хотел отпечатать ее тело в своем. Перехватив инициативу я приподнял ее и усадил на стол, попутно целуя ее шейку оставляя на ней яркие засосы. — Стоп снято! — Восклицание Тома и вспышка света, оповестила о том что нам не дадут сейчас закончить начатое и к тому же у братца теперь есть «компромат» на нас. — Ты же понимаешь, что я тебя хочу сейчас убить? — Проговорил я упираясь лбом Ирине в грудь сжимая руками ее талию. — И я тоже. — Подхватила она. Братец лишь хохотнул. — Тише детишки, баловаться будете наедине.