Running Blindfolded

Отстал от Зейна всего на пару секунд, но его уже не было в квартире. Луи буквально полетел вниз, вышел из дома и увидел голову Зейна, которая почти затерялась среди других таких же. Было одиннадцать часов, субботняя ночь в Кэмдене не могла выглядеть иначе. Он скрестил руки на груди, натянул пальто еще больше, и начал пробиваться сквозь людскую толпу, которые, видимо, были такими же пьяными, как и Луи. По крайней мере, пахли они так же. — Зейн! — попытался крикнуть он, но его голос был высоким и хриплым, так что прохожих наградили парня недовольным взглядом, предлагая заткнуться. Он испугался: было такое чувство, что на него смотрел весь мир. Луи вытащил свой телефон из кармана, он бежал и тыкал по экрану, пока не пошел звонок. Он увидел, как другой парень на мгновение остановился и как он отвечал на звонок, но все еще не мог поверить в это. — Что? — проворчал Зейн. — Подожди секунду, я прямо сзади тебя. Вместо того, чтобы подождать, Зейн начал идти, только на этот раз еще быстрее. — Вернись к Гарри. Я знаю, именно этого ты хочешь. — Но я нужен тебе. Ты хочешь поговорить, я могу выслушать, — дышал Луи в телефон, пытаясь ускорить шаг. Он врезался в кого-то и пробормотал слова извинений, но это был неправильный человек, в которого можно врезаться, потому что он потянул Томлинсона за руку. — Приятель, что ты о себе, блять, возомнил? — человек этот на голову был выше Луи, и он не выглядел особо устрашающим. — Ничего. Извини, я – я должен догнать своего друга, — ответил Луи, пытаясь встретиться с пристальным взглядом этого парня, но не мог; он был таким трусливым. — Луи? — сказал ему голос Зейна в ухо, но затем его потянули за воротник пальто и отшвырнули к стене. Все, что чувствовал шатен – пьяное дыхание, которое обжигало его лицо. Он не смог открыть глаза от страха. — Кем. Ты. Блять. Себя. Возомнил. — каждое слово было четко сказано, и парень тыкал в грудь Лу. — Пожалуйста, не надо, — прошептал Томлинсон, и услышал в ответ только смех. Ему хотелось плакать. Ему нужен был Гарри. — Луи, — он снова услышал Зейна, но теперь уже не по телефону, потому что ему на ухо все еще шли гудки, оповещающие, что звонок прерван. Луи открыл глаза и посмотрел на человека перед ним, разыскивая глазами Зейна, — оставь его, блять, в покое, — зарычал он, и смех неизвестного остановился. Он и его дружки вдруг решили, что Луи больше не стоил их времени, поэтому они ушли, все еще смеялись, — что, мать твою, ты творишь? Все еще безумный взгляд Луи отыскал Зейна. — Я просто шел за тобой. Лицо парня смягчилось, и он притянул шатена к себе. — Ты дрожишь. — Они смеялись надо мной. Я не был таким слабым со старшей школы, — говорил он на одном дыхании, пытаясь унять бешеный стук сердца в груди. — Луи, ты не можешь так поступать, я зол на тебя, окей? Просто, не давай причинять себе боль. Никогда, — Зейн перебросил руку через плечо Луи, принимая его основной вес на себя, — а теперь пойдем домой, да? — Да, — Луи вздохнул, подвинувшись к Зейну ближе. Ему было тепло, безопасно – и это все, в чем он нуждался на тот момент. Они молчали, пока не зашли в метро, садясь в вагон напротив друг друга. Здесь было пусто, за исключением нескольких спящих мужчин средних лет, и Зейн, наверное, долго ждал этого момента, поэтому начал говорить как только они сели. — Почему ты любишь Гарри? Луи посмотрел на Зейна. Тогда он выглядел таким юным: боялся и жаждал знания своего вопроса одновременно. Томлинсон не знал, что от него хотели услышать, поэтому решил сказать правду: — С ним я чувствую себя сильнее. Чувствую, что я способен на многое. Я чувствую себя красивым и умным, потому что он так говорит. Я знаю, как сильно он любит меня, и еще несколько месяцев назад я и не мог представить себе, что со мной может произойти такое. — Почему ты... Что ты чувствуешь ко мне? — Я всегда боготворил тебя, Зейн. Я всегда чувствовал себя благодарным за то, что ты всегда был моим другом и никогда не предавал меня. И тебя я тоже люблю. Я люблю тебя с самого детства. Когда ты впервые позвал меня к себе домой, и я упал с лестницы, прежде чем дойти до двери. Я плакал без остановки, потому что думал, что ты назовешь меня ребенком и больше никогда не пригласишь к себе. Но ты не сделал этого, ты помог мне встать и принес пластырь с My Little Pony, вместо Человека-Паука, за что извинился. Я... Ты всегда заботился обо мне. Ты всегда заботился и спасал меня, что заставляло чувствовать себя жалким, — мысли Луи были все еще затуманены; алкоголь пульсировал в его венах, но он знал, о чем говорил. Даже если это и не несло большого смысла. — И все же ты не вызываешь жалость. Я не думаю, что ты жалкий. Луи слегка улыбнулся, потому что казалось, Зейну это было нужно. Как и всегда, его нужно было заверить в правдивости слов. — Я знаю. Но теперь все из-за Гарри. Потому что вся жизнь до него была социофобной — у меня не было ничего, кроме моего ноутбука и навыков к письму фанфиков. Это были единственные вещи, в чем я чувствовал себя комфортно, пока не встретил его. Все, что я создал он сумел как-то разрушить, столкнулся с моей реальной жизнью, и все, что я чувствовал раньше только благодаря фанфикам, я начал чувствовать и сам. Это имеет смысл? Я фактически начал выходить из дома и разговаривать с людьми, и это не стало сразу победой, я боролся со своей социофобией, и становился только сильнее. Я не должен больше скрываться. И не хочу этого. Я чувствую, что это все – заслуга Гарри. Луи не смотрел на Зейна во время своего небольшого рассказа, и он не мог повернуться к нему после того, как закончил, неуверенный, что смог бы вытерпеть боль в глазах друга. Даже когда Зейн откашлялся, Луи не свел взгляда со своей обуви. — Нам нужно выйти на следующей станции и пересесть на другую линию, — пробормотал Малик. — Я знаю. — Ты ничего не должен ему. Ты не должен чинить его. Это неправильно, если ты чувствуешь себя сильным из-за его слабости. Эти слова заставили Луи поднять взгляд. Его челюсть напряглась и сжалась, будто бы он собака, которая собралась на кого наброситься, поэтому следующие слова вышли изо рта Томлинсона как шипение. — Он не слабый. И я знаю, что ничего ему не должен. Я с ним не потому, что что-то ему должен. Зейн встал, поскольку поезд прибыл на их станцию, и только посматривал, шел ли за ним Луи, когда вышел на платформу. — Я не то имел в виду. И не злись на меня. Это я должен злиться на тебя, а не наоборот. Луи вышел из вагона, нагнав Зейна, который уже переходил на другую линию. — Ладно, не называй его слабым. Если ты сделал такой вывод из моих слов, то тогда он несправедливый. Ты спросил меня, что я к нему чувствую и получил ответ. Не стоит менять смысл моих слов, если ты не хочешь, чтобы я чувствовал это. — Луи, я даже не знаю, что сам чувствую, а ты говоришь о себе. Знаю, что хочу твоего счастья, если оно не произойдет за мой счет. Блять, это прозвучало эгоистично, да? Я имел в виду, только – ты проводил все свое время с Гарри, я вижу, что ты изменился и рад этому. Я просто скучаю по тебе и мне, по тому, какими мы были раньше. — Тогда зачем ты поцеловал меня, если не знал, что чувствуешь? — Я думал, что это поможет мне разобраться. Я не... не планировал это, понимаешь? Я просто сделал это, потому что захотел, — сказал Зейн, когда они повернули на другую платформу. Он прислонился к кирпичной стене и с надеждой посмотрел на Луи, — мне жаль, я не должен был этого делать. Но ты тоже был хорош. — Хотя сейчас я здесь, разве нет? Я забочусь о тебе, Зейн, просто показываю это иначе. Если честно, то я не думаю, что ты меня любишь в другом смысле, — Луи услышал, как поезд ехал в тоннеле. — Почему? Луи молчал, пока электричка не остановилась, не желая перекрикивать шум. Затем он посмотрел в окна, увидел больше народа, чем было на другой линии. — Мы можем поговорить об этом в другом месте? — спросил он, — здесь много народа, и я не хочу, чтобы наш разговор слушали. — Почему? — повторил Зейн, — почему ты думаешь, что я не люблю тебя? — Думаю, ты просто боишься. Лиам для тебя – что-то новое, а я уже привычный и удобный. — Это не имеет никакого смысла. Двери открылись, и Луи отправился вслед за Зейном, смотря за небольшой группой людей, которые разошлись по всему вагону. Были две девушки с вызывающим макияжем, они облокотились друг на друга, но оставались тихими. Была группа из четырех-пяти парней, которые были в красно-белой форме и выкрикивали речевки в поддержку МЮ. Была еще парочка групп и просто люди, которые ехали в одиночку, так что Луи держал рот на замке, потому что не хотел, чтобы кто-то из них случайно услышал. — То, что я боюсь: это имеет смысл. Боюсь, что это может причинить боль и того, что может случиться впоследствии. Что хочет от меня Лиам? Трахнуть? Он уйдет, как только получит то, что хочет? Я ему не доверяю. Луи все еще наблюдал за группой болельщиков, опасаясь, что кто-то из них услышал то, что не предназначалось для их ушей, но всего лишь получил приветствие бело-красным шарфом, поэтому вежливо улыбнулся и отвернулся. — А тебе я доверяю. Поэтому я хочу, чтобы ты был моим первым. Луи почти подавился воздухом и сузил глаза. — Что? — Я хочу, чтобы ты был моим первым, потому что знаю, что впоследствии ты меня не оставишь. — Это не может случиться. — Но ты трахал только Гарри, — почти проскулил Зейн, — как ты можешь быть уверен в том, что любишь его, если пробовал только с ним? — Пробовал? Зейн, я принял то, что ты боишься, но ты не можешь просто... Я не понимаю это, — Луи волновался и махал руками, как будто разгоняя те мысли, которые плавали перед ним, — это все из-за секса? Тебе не обязательно заниматься им с Лиамом. Если ты не хочешь, то не нужно придумывать что-то сводящее с ума. Ты не хочешь, чтобы Лиам тебя трахнул, и это нормально. — Но я хочу этого. Просто не хочу, чтобы он был моим первым, потому что он уйдет. Не хочу, чтобы он уходил. — Зейн, блять, моя голова раскалывается. Думаю, нам стоит поговорить об этом завтра на трезвые головы, потому что, я думаю, что это одно из недоразумений, которые бывает у людей из-за алкоголя. Ты думал об этом вчера вечером? Обо мне, трахающим тебя? Зейн пожал плечами и ответ взгляд. — Не думаю. Зато сейчас это есть в моих мыслях, и я начинаю ревновать тебя к Гарри. Я скучаю по тебе, когда ты уходишь. И если вспомнить нас до твоих отношений с Гарри, то я отправлял всех баб по домам, чтобы остаться с тобой. Я всегда предпочитал тебя всему остальному, так что есть причина задуматься о моей любви к тебе. — Но ты не можешь выбрать, кого любить. Что ты точно чувствуешь ко мне? — Нам выходить на следующей, — сказал Зейн, и когда Луи не ответил, он пожал плечами, — я не знаю. — Если не думать о последствии, чей член в заднице ты хочешь больше: Лиама или мой? Зейн на мгновение замолчал. — Думаю, Лиама. — Ну, ты реально хочешь меня из-за последствий. Которых может и не быть, Зейн. Я все еще буду здесь для тебя, и не собираюсь бросать из-за Гарри, и не думаю, что передо мной когда-нибудь встанет выбор на счет вас двоих. Но ты считаешь, что Лиам сможет так поступить? Трахнуть и уйти? Поезд остановился, и Луи встал, побуждая Зейна сделать то же. Они шли в тишине: Малик думал, что сказать, а Томлинсон ждал ответа. — Зейн? — парни уже были на эскалаторе, который ввел из метро на улицу, а кареглазый все еще молчал. — Нет, я так не считаю. Но не могу быть уверен в этом до конца. — Тогда жди. Пока не начнешь доверять ему, и не удостоверишься в нем. Зейн задрожал и укутался в свое пальто. Тогда он полез в карманы и вытащил оттуда пачку сигарет и белую зажигалку. — Я даже не думал о нас двоих, пока Лиам не спросил. Отчасти он подкинул мне идею в голову, люблю я тебя не как платонического друга, или нет. — И что ты теперь думаешь? — Думаю, что я – ебаный мудак. Вероятно, все испортивший мудак. Мне жаль. — Забей, все хорошо. Мне жаль, что я так среагировал, когда ты поцеловал меня. — Во-первых: я не должен был этого делать. Я должен был разобраться с этим дерьмом, прежде чем сгрузить его на тебя. Я просто не подумал. — Теперь все в порядке, да? Ты решил, что не любишь меня в таком смысле, и мы можем снова стать лучшими друзьями. Зейн фыркнул, выдыхая дым изо рта и ноздрей. Затем он струхнул пепел с сигареты и ударил Луи плечом. — Не думал, что в двадцать один бывает сексуальный кризис. Это же дерьмо средней школы. — Ну, в школе не было Лиама. В любом случае, почему он тебе нравится? — Я ему нравлюсь. Наверное, я просто считаю это милым. Ни одна из тех баб не боролась за меня так после того, как я провожал их домой. Они заставили меня чувствовать, что им насрать. А Лиам же делает все наоборот, и мне хорошо. И я до сих пор чувствую себя нормально. — Если он так старается заполучить тебя, ты уверен, что он уйдет после секса? — Наверное, я просто волнуюсь на случай, если что-то пойдет не так? После секса, я имею в виду. Что, если он хотел залезть мне в штаны, и все: не становиться моим парнем и все такое. — Я не знаю, Зейн. Я думаю, что тебе стоит поговорить с ним. Спросить, что он хочет от тебя, и тогда вы решите, та ли эта вещь, которую ты сможешь ему дать. Разве ты мне не говорил, что он был готов на отношения с тобой без секса? Зейн кивнул, еще раз затягиваясь сигаретой. Его глаза блестели, а кожа побледнела из-за холода, и шаги ускорились, когда парни начали подходить к дому. До него оставалась всего одна улица. — Я уже говорил, что мудак, да? — Ты не такой. Не бойся. Они поднимались по лестнице. Зейн зажал сигарету губами, чтобы вытащить ключи из кармана. В здании было не намного теплее, чем на улице, поэтому наверх парни поднимались трусцой, чтобы окончательно не замерзнуть. Они были шокированы, когда увидели Гарри у входной двери. — Как ты сюда — — На такси. Это дорого, но мне... Я должен был тебя увидеть. Узнать, что было не так, — глаза Гарри пристальным взглядом метались от Луи к Зейну, и его нервозность выдавали только руки, которые нервно дергались на бедрах. — Теперь мы все решили. Извини за то, что поцеловал твоего бойфренда. Такого больше не повторится, обещаю, — сказал Зейн, отодвинув Гарри, чтобы вставить ключ в замочную скважину. Гарри кивнул и обратился к Луи. — Почему ты сделал это? — Потому что я – испуганный мудак, — ответил Зейн, легко улыбнувшись. — Нет, Луи. Почему ты позволил ему поцеловать себя? — Я оттолкнул его. Все в порядке, Гарри, мы во всем разобрались. Я предполагаю, что Зейн боится отношений с Лиамом, и это запутало его чувства. Мы можем войти в квартиру? Гарри снова кивнул, проходя за Луи. — Разве... Разве я не делаю тебя счастливым? — спросил он, и его глаза начали наполняться слезами, — разве меня недостаточно? — Конечно, достаточно. Тебя мне более, чем достаточно, — и Луи крепко обнял Гарри, утыкаясь в его грудь лицом, — я счастлив с тобой. Я самый счастливый человек только благодаря тебе. — Ты сказал, что хочешь узнать обо мне больше, а я сказал, что – и, и ты ушел, — теперь парень дал волю своим слезам, они скатывались по его щекам и подбородку. — Извини, мне не стоило уходить. — Я не должен был так расстроиться, извини. — Тебе можно расстраиваться, Гарри. Я просто хочу, чтобы ты перестал извиняться за это. — Я всегда должен быть счастливым рядом с тобой, понимаешь? Если я был счастлив, то и моя мама тоже была счастлива. И все было хорошо. Но если я был расстроен, то она винила в этом себя, и положение ухудшалось. Мне просто не нравится, когда люди расстраиваются из-за моих чувств. Я не хочу грустить, если это делает тебя грустным, — фыркнул Гарри в свое пальто, вытирая рукавом влажное лицо. — Но это в порядке вещей. Ты можешь грустить из-за какой-то причине, и ты должен сказать мне ее, потому что если в этом виноват я, то я перестану допускать такие ошибки в дальнейшем. — Было больно, когда ты поцеловал Зейна. — Мне так жаль, что это произошло, и я обещаю тебе, что такого не повторится. Может, есть еще причины, которые расстраивают тебя? — Когда ты не хотел видеть меня всю прошлую неделю. Это потому, что ты думал, что это хорошо для наших отношений, или я что-то сделал не так? Луи сел на край своей кровати и потянул Гарри за собой. — Я клянусь, ты не сделал ничего плохого. Я думал, что если мы не будем какое-то время видеться, то нас будет тянуть друг к другу сильнее. Но это было так глупо, я обожаю видеть тебя каждый день. Гарри кивнул и снял свое пальто. Луи повторил за ним и лег на подушку, подзывая парня к себе. — Почему ты все еще не заходишь на Тамблер? Я все еще волнуюсь за ту историю, которую мы написали вместе. С тех пор ты не заходил в свой блог. Луи на мгновение замолчал, а затем обвил талию Гарри своей рукой. — Мне просто не хочется заходить туда больше. Я не хочу, и не должен хотеть этого, как делал раньше. Мне больше не нужен Тамблер, потому что теперь в моей жизни есть ты. Раньше я чувствовал себя лучше, благодаря переписка с интернет-друзьями, но не теперь. — Серьезно? — улыбнулся Гарри, его щеки слегка покраснели, а глаза смотрели на губы Луи. — Да, серьезно. Я мог бы его удалить, мне даже не нужно дважды думать. Глаза Стайлса расширились, и он покачал головой. — Не делай это! Там вся наша история! Не у многих людей есть такое. — Тогда я оставлю его, но только ради тебя. Гарри посмотрел на парня и широко улыбнулся, так что Луи поцеловал его. Сначала мягко в щеку, а затем и в губы, просто лениво шевеля ими. Тогда Луи отстранился. — Теперь тебе лучше? — Гарри кивнул и снова поцеловал парня, но тот разъединил их губы, — Я серьезно. Я хочу, чтобы ты говорил мне, когда ты в порядке, а когда тебе грустно. И причину, по которой ты грустишь. — Честно, я буду так делать. Некоторое дерьмо все еще есть в моей голове. Сначала Тамблер, затем я у тебя спросил про наш разрыв, а теперь еще и Зейн, — Луи открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гарри перебил его, — но теперь я знаю, что мне не о чем волноваться, а если что, я могу прямо спросить тебя. Я просто устал быть тем, кто все портит. — Ты не портишь, Господи, ты забыл о нашей первой встрече? Я был таким стеснительным и неуклюжим, как я испугался нашего поцелуя в клубе, и как я странно боялся говорить о сексе? До этих пор каждая мелочь была для того, чтобы избавиться от этого. Хватит, теперь мы должны начать думать о тебе. — Но я не хочу, чтобы все крутилось вокруг меня. — Мы можем сделать так, чтобы не все крутилось вокруг тебя, но я все еще хочу делать тебя счастливым, — Гарри открыл рот, а Луи прикрыл его своей ладонью, — и не говори, что одно лишь мое присутствие делает тебя счастливым, потому что я сказал достаточно дерьма сегодня для нас двоих. Гарри облизнул ладонь Луи, и тот с писком убрал ее. Когда младший парень захихикал, шатен бросил ему предупреждающий взгляд. — Частично ты все же прав. Еще блинчики делают меня счастливым. Луи зевнул в плечо Гарри. — Мне очень нужен сон. Последние несколько часов были самыми трудными в моей жизни. Кажется, у меня болит мозг. — Если бы я мог, я бы поцеловал тебя еще лучше. Луи сжал плечо Гарри, оставляя поцелуй на его носу. — Я же сказал: перестань это делать. Занижать себя. — Извини, — с усмешкой произнес Гарри, — Зейн в порядке? — Я так думаю. В любом случае, он будет в порядке. Поговорим об этом утром, да? Или если ты действительно хочешь, чтобы я рассказал тебе все сейчас. Гарри покачал головой и прижался к груди Луи, немного съезжая вниз. — Можно я сегодня буду маленькой ложкой? — Конечно, — с улыбкой сказал Луи, поцеловав его в лоб, затем в губы, а потом он лег позади Гарри, обхватывая его. Он мог попросить парня перевернуться, но не хотел этого. — Спокойной ночи, люблю тебя, — пробормотал Гарри, улыбаясь в ответ. — И я тебя люблю.