Сквозь тернии во тьму

Таня удивлённо оглянулась, пытаясь разобраться в том, где именно она находится. Обыкновенный заснеженный дворик рядом с психлечебницей показался ей едва ли не целым миром, особенно после долгого, страшного заключения – сюда, к парадному въезду, их никогда не водили, только изредка можно было увидеть это место через маленькие окна. На прогулки они всегда отправлялись на задний двор, куда более меньший, холодный и неприятный – и никогда зимой, потому что никто не собирался тратить деньги на одежду, а у самых тёмных, пленённых здесь, ничего и не было. Рыжеволосой показалось, будто бы она попала в царство лютой зимы – было уже темно, ночь медленно опускалась на окружающий мир, а сама Таня могла только дрожать, едва держась на ногах. Она, конечно, не должна была чувствовать столь сильное недомогание, ведь тёмная же, но это отчего-то временно не спасало Гроттер, и она практически ничего не понимала. Верховный, казалось, был вполне доволен результатами жатвы – он то и дело косился на ничего не понимающую девушку, а после оборачивался к своим спутникам, отдавая какие-то приказы, которые рыжеволосая не могла расслышать, да и, собственно, не пыталась. Кроме неё освободили ещё троих – но Таня не помнила их имена, да и разговаривать со сжавшимися в углу, несчастными, напуганными детьми – они все были немного младше самой Гроттер, - не хотелось. - Места не хватит, - покачал головой сероглазый парень, покосившись на собравшихся будущих учеников самого Верховного Мага. Он напоминал кого-то рыжеволосой, но та почему-то никак не могла сосредоточиться – сердце и вовсе замирало от холода и страха. Девушка была уверена в том, что сейчас кого-то оставят здесь, и причём не одного из остальных – именно её. Гроттер до сих пор помнила, как зазвенела цепь, упав на пол, как странно усмехнулся Верховный, посмотрев ей в глаза, а после потащил куда-то за собой, на улицу, в холод, наплевав на мороз и то, что бывшие пленники светлых одеты слишком уж легко. Таня тогда ни единого слова вымолвить не могла – она и не слышала ничего, только пыталась сдержать всхлипывания и надеялась на то, что скоро покинет это жуткое место своего заключения. - Глеб! – странная девица с разными, какими-то уж совершенно неправильными глазами, окликнула Верховного – Таня почему-то сразу поняла, что она обращается отнюдь не к сероглазому юноше. – Может, один из нас поедет с тобой, а второй останется этих стеречь. А, Бейбарсов? Для Гроттер это казалось несказанной наглостью – называть Верховного и по имени, и по фамилии, ещё и говорить к нему таким тоном, но девушка сейчас ничего не могла разобрать – только ожидала ответа. Она то и дело косилась на кареты – их было две, - а ещё на огромных, великолепных чёрных коней. Одна, побольше, казалась совсем простой, а вот на второй даже через снег, сыпавший в невероятном количестве – Таня даже не успевала отряхивать волосы, привыкнув постепенно к холоду, - можно было разглядеть какой-то знак, эмблему, горевшую красным. - Нет, - отрицательно покачал головой Верховный, - один из учеников, - он окинул группку пленников, бывших уже, правда, - поедет со мной. - А со светлым что делать? – поинтересовался сероглазый, не особо довольный подобным решением Бейбарсова. - Ург, ты не знаешь, что делать со светлым? – хмыкнул Глеб. – Хотите – убейте, хотите – просто оставьте, пусть начальству своему расскажет, что именно здесь произошло, мне всё равно. Гробыня, - на сей раз он обращался уже к той самой девушке, - разберись лучше ты. А тебе, - он вновь повернулся к парню, - стоит обратить внимание на них, если не хочешь, чтобы мы привезли в замок сосульки, - Бейбарсов кивнул на будущих учеников, жавшихся к карете. Его взгляд скользнул по небольшой группе, а после остановился на Гроттер, вновь заставив Таню вздрогнуть – что-то в этом было настолько страшное, что девушка никак не могла заставить себя спокойно реагировать на взгляды Верховного. Страшно. А ещё – словно впереди её ожидают какие-то страшные пытки. Впрочем, Таня и так уже немало пережила – она практически не помнила своего детства, да и вообще все дни до этого казались одинаковыми, но Гроттер вспоминала о них с огромным ужасом. Сейчас же было куда хуже. - А ты идёшь со мной, - наконец-то промолвил Бейбарсов, а после, словно никаких возражений и быть не могло, взял рыжеволосую за руку, и потянул за собой. Девушка, естественно, не сопротивлялась, послушно запрыгнув в карету, как только дверца перед нею открылась. Она даже не обратила внимания на то, что кучера не было – кони словно должны были ехать сами собой. Глеб на мгновение задержался, отдавая ещё какие-то приказы, а после тоже запрыгнул в карету. Прошло ещё несколько минут молчания, показавшихся страшными для Гроттер – словно их всё-таки могут поймать, вернуть обратно, а после карета вдруг словно слетела с места. Таня, прикрыв глаза, вспоминала о могучих чёрных конях – на них, казалось, не было ни единого светлого пятнышка, даже глаза – чёрные, а не покрасневшие, как говорил Сарданапал когда-то, - пугали куда больше. Гроттер уже сто раз пожалела, что выбрали именно её, пугаясь самого того факта, что ей придётся ехать с самим Верховным Магом - она то и дело вздрагивала, словно опасаясь посмотреть даже на своего будущего учителя. Она представляла себе его совсем другим, наверное – но отнюдь не разочаровалась. Правда, девушка никогда не думала, что Магистр может быть столь молод. - Холодно? – тихо спросил Бейбарсов, повернувшись к Тане, но девушка лишь поспешила отрицательно покачать головой. Она уже давно замечала, что в те минуты, когда светлые натягивают на себя уже третью шубу, она практически ничего не чувствовала – разве что было прохладно. Те лишь недовольно хмурились и называли всех тёмных слугами дьявола, а после уверенно заявляли, что такого быть у нормального человека не может. Гроттер безмолвно верила. И сейчас, оказавшись на улице посреди зимы в одном лишь тонком платьице, она почти не замёрзла, разве что в руки было очень холодно. И как подобное возможно. - Не переживай, - хмыкнул Бейбарсов, вновь окинув её взглядом. – Вернуть тебя туда никто уже не сможет. Таня вздрогнула – ей показалось, словно Верховный читает практически каждую её мысль, заставляя чувствовать себя всё хуже и хуже. У девушки порой возникало впечатление, что всё это – конец, и она попадёт в ещё худший ад, чем было до того, но после она пыталась убедить себя в том, что всё будет хорошо, а после и совсем успокоиться. Ей неимоверно хотелось что-то спросить, просто – не молчать, но девушка почему-то боялась даже слово проронить. Да и вообще, наверное, она слишком много времени провела в одиночестве, чтобы сейчас и вовсе уметь разговаривать. - Я не переживаю, - Таня понимала, что всё это – ложь, но слова как-то сами сорвались с языка, словно она и вовсе не умела руководить собой. - Да неужели? – рассмеялся Глеб, на мгновение посмотрев на неё как-то слишком строго, что девушка уже успела пожалеть, что вообще сказала хоть слово. – Такая же, как и твои родители. - Мои родители? Гроттер не помнила их – светлые даже не показали их оставшихся магических фотографий, хотя, казалось бы, не имели такого права, но Таня не могла и просить даже об этом. Это было слишком трудно для неё, наверное. Мужчина кивнул, отвечая на вопрос рыжеволосой и вновь ныряя в странные воспоминания – Леопольда и Софью он знал достаточно хорошо, даже слишком, чтобы сейчас спокойно смотреть на их дочь. - Они были вместе очень долго – я уже даже и не помню, какую годовщину они праздновали в тот год, когда София объявила о том, что беременна. Это оказалось большим чудом для нас – в конце концов, давно не случалось ничего подобного. Они очень радовались, но, увы, светлые оказались немного сильнее, чем мы того ожидали, - Бейбарсов нахмурился. Ему явно было не очень приятно вспоминать о том, что произошло – но Таня лишь насторожилась, пытаясь услышать хоть какую-то новость о своих родителях. - София – это моя мать? – тихо спросила Гроттер, решившись всё-таки поддержать разговор – ну не молчать же ей! Было стыдно признавать, что она даже не знает имени собственной матери – а об отце только с собственного отчества, но Таня ничего изменить не могла. Она бы с радостью узнала бы о них всё, что только смогла бы, но ведь… Разве был такой шанс? - Да, - кивнул Бейбарсов, а после, нахмурившись, промолвил, - светлые, вероятно, совсем уже сошли с ума, если вам даже не говорили имена родителей. Впрочем, трудно судить – я бы и вовсе убивал каждого из них. Таня, конечно, всегда опасалась жестокости – но сейчас была готова согласиться с каждым словом. Она и сама, наверное, уничтожила бы каждого из своих пленителей. - Ты очень похожа на свою мать, - наконец-то продолжил Глеб. – Даже слишком, пожалуй. Интересно, а Дар передался? Он вдруг схватил девушку за плечи, силой поворачивая к себе лицом, а после всмотрелся в глаза, не обращая внимания на её страх, на то, как содрогнулась девушка, от неожиданности даже дёрнувшись, по инерции попытавшись вырваться. Таня затаила дыхание, испытав желание сбежать отсюда, вновь куда-то спрятаться. Взгляд Верховного было выдержать очень сложно – но Гроттер почему-то вдруг испытала невероятное желание посмотреть ему в глаза – узнать хотя бы, какие они. Желание, казалось бы, словно захватило её разум, и девушка всё-таки сорвалась, заглянув в глаза Бейбарсова, сначала немного испуганно, а после, осознав, что он и не замечает этого, уже немного внимательнее. Чёрные – Верховный, кажется, был некромагом, но Таня не могла сказать об этом со всей уверенностью, - они словно поглощал Гроттер, отнимая у неё дыхание, но и сопротивляться девушка не могла. Или не хотела? С одной стороны было страшно, а с другой – настолько тянуло к себе, что рыжеволосая так и замерла, толком не понимая, что Глеб уже отпустил её и теперь едва заметно улыбался. В глазах мелькнула та самая непонятная смешинка, которая немного не вязалась с суровым обликом Верховного. Таня, наконец-то вернувшись в реальность, густо покраснела и отвела взгляд, мечтая едва ли не под землю провалиться, лишь бы больше никогда не повторять подобной ошибки. - Невероятно похожа, - покачал головой Бейбарсов, сделав вид, словно он ничего не заметил – хотя Таня и знала, что это совсем не так. Гроттер хотелось исчезнуть, но после, уже немного приходя в себя, она начала потихоньку понимать, что это совсем не выход. Она ведь только сбежала с того ненормального места… - А мой отец? – пытаясь хоть как-то скрасить собственный, как показалось Тане, странный поступок, спросила она. Не зная, куда деть глаза, девушка выглянула в окошко и только сейчас заметила, что они несутся с невероятной скоростью, словно по воздуху летят – хотя лошади казались вполне реальными. Гроттер вновь с улыбкой вспомнила о тех великолепных животных, показавшихся ей невероятно могучими, сильными, да и вообще, какими-то невероятными и не до конца правильными, словно что-то в них было что-то не так… - Твой отец был очень сильным магом, - ответил на вопрос Глеб, прерывая вновь воцарившееся на несколько минут молчание, - но слишком много рисковал. Все и так достаточно долго удивлялись тому, что он умудрился жениться – да ещё и прожил с твоей матерью, кажется, более полутысячи лет, а может и больше. Он был предпоследним – и благо, если магия отзовётся и в тебе. - Какая магия? – Таня мало что понимала в этих словах, но всё же отчаянно пыталась докопаться до хоть какой-то правды. – И что значит – предпоследними? - Потом расскажу, - отмахнулся Бейбарсов. – Тебе не стоит об этом знать… Пока что. Гроттер кивнула, осознав, что она потихоньку в который раз забывает о том, с кем именно говорит. Впрочем, вспоминая, девушка вновь начинала бояться этого странного человека, сидевшего рядом с ней. И почему он выбрал именно её? - Ты не такая, как они, - продолжил Глеб, махнув рукой куда-то в сторону другой кареты, что немного отставала – ну, а как же иначе? – И никогда не станешь такой же. - А это плохо? – Гроттер даже не успела укорить себя за этот вопрос, хотя выглядел он достаточно странно. - Не сказал бы, что плохо, - отрицательно покачал головой Бейбарсов. – Но это не подарит тебе особой любви с их стороны. И от светлых, и от тёмных. В нашем мире не бывает уважения, любви – за редким исключением, как вот с твоими родителями, - дружбы. Здесь царят интриги, повиновение и страх. У светлых так же, просто они придумали этому другие названия и с радостью прячутся за своими масками. Это не очень хорошо – подниматься слишком высоко, но порой, увы, жизненно необходимо. Таня нахмурилась. Она практически ничего не поняла, но слова Верховного почему-то пугали. - А вы? – вдруг спросила девушка. – Неужели тоже страх? Мне показалось, что… - Ты и сама меня боишься, - пожал плечами Глеб, - а когда перестанешь, надеюсь, всё же не останешься равнодушной, - слова всё же были достаточно двусмысленными, но Гроттер пока что не имела сил задумываться над ними. – А пока что ничего изменять не стоит. И… - Бейбарсов на мгновение умолк – карета вдруг остановилась, словно они успели уже преодолеть такое большое расстояние, - перестань обращаться ко мне на "вы". Правила, конечно, гласят, что так и нужно, но меня это очень раздражает. Выходи – приехали уже. И, не дожидаясь ответа со стороны девушки, он первым выпрыгнул из кареты. Гроттер содрогнулась. Что-то во всём этом было явно не так, но девушка никак не могла понять, что именно.