Сквозь тернии во тьму

Первоначальная эйфория исчезла в тот же момент, когда Таня телепортировалась обратно в замок. На сей раз это прошло достаточно спокойно – наверное, Чума помогла, ну, или же у Гроттер всё-таки начало что-то наконец-то получаться. В любом случае, теперь, остановившись посреди пустого коридора, девушка пыталась понять, готова ли она в этот миг пожертвовать собою так явно. И сколько бы разум не пытался подсунуть своё противное "нет", сколько бы Чума не говорила, что так нельзя, Таня была уверена – она действительно готова. Рыжеволосая вообще-то не слишком сильно верила в самопожертвование, но сейчас была уверена в том, что обязательно выстоит, обязательно выдержит, стоит ей только чуть-чуть поднапрячься. А за этим дело не встанет. В любом случае, сейчас надо было обязательно мчаться к Бейбарсову и пытаться воскресить его как можно скорее, пока чума не достигла той стадии, что мужчина уже не сможет ни с чем бороться. - Ну вот, братец! – вдруг послышалось из комнаты, у двери которой стояла Гроттер – наверное, какой-то очередной столовой, которых насчитывалось, кажется, целых пять или шесть на весь огромный замок. – Теперь ты уже и ешь! Голос принадлежал Анне и был весьма весёлым – Таня даже сначала порадовалась за то, что девушка не скорбит до такой степени сильно и не изводит себя, но после осознала, что Склепова банально сошла с ума – наверное, считая себя виноватой в том, что Бейбарсову настолько плохо. А если она, Гроттер, опоздала? Если Глеб умер, пока она мчалась отдавать своё тело Чуме-дель-Торт, да так и не отдала ещё до конца. Впрочем, что-то заставило Таню остановиться и вновь прислушаться, пускай она терпеть не могла подслушивать. Ведь надо попытаться узнать о состоянии Гробыни, узнать, до какой степени ей плохо. - Эх, как же ты всех нас напугал! Кстати, где эта твоя, востроносая? – вдруг весело поинтересовалась Анна. – Почему не с нами? Уверена – она бы с радостью сейчас посидела рядом с тобой! Что ты говоришь? Пусть побегает? Ну, пусть побегает, это ж не я от неё без ума! - Склепова! – послышалось возмущённое мужское восклицание. – Сколько можно меня мучить – у тебя совесть-то хоть есть? Гроттер замерла. Почему-то ей вдруг показалось, что даже серый каменный пол вдруг стал каким-то слишком уж ярким и цветастым – с такой скоростью вдруг всё завертелось перед глазами у Тани. Голос принадлежал Глебу, здесь и сомнения быть никакого не могло, вот только Глеб это только что – ну, пару часов назад, - был абсолютно болен и едва-едва дышал, пытаясь уговорить Таню оставить его спокойненько умирать и не беспокоиться о том, что он Верховный, ибо есть ещё кто-то. "Что, опоздала, дур-р-ра? "– мстительно поинтересовалась Чума. Таня, не слушая особо старую ведьму, толкнула поспешно дверь и вдруг увидела Бейбарсова – здорового, всё так же, как и раньше, язвительно прищурившегося, явно довольного и весьма хорошо себя чувствующего. - О, востроносая твоя явилась! – весело расхохоталась Анна, а после вдруг слишком заботливо поинтересовалась. – А ты точно больше есть не хочешь? - Склепова, ты издеваешься, да? – скривился Глеб. – Я же не слон, в конце концов! - Ты не слон, ты барсик, - поспешно согласилась Гробыня, а после, оглянувшись, махнула рукой Тане, призывая девушку садиться рядом с ними. Только сейчас Гроттер вдруг почувствовала приятный запах корицы, витающий во всём замке. Она вообще любила корицу – правда, пробовала её лишь раз, и то, когда вдруг Анне захотелось вкусных булочек, и их наконец-то приготовили на кухне; сейчас же складывалось такое впечатление, что эти самые булки теперь расставлены на каждом углу, хотя на столе их не было. Вместо того стояла почему-то кастрюля, то ли с овощным супом, то ли с борщом, на которую Глеб косился словно на врага народа – он терпеть не мог горячее, но сейчас, вероятно, Анна заставила, - и ещё что-то мясное, то ли отбивные, то ли просто какое-нибудь мясо на кости, куда более жалуемое в доме, чем всякие тёплые супчики и бульоны. Даже торт, и тот откуда-то появился на столе – как раз следом за Таней проскользнул кто-то из прислуги, притащив сие шоколадное чудо. Бейбарсов, впрочем, к сладкому относился равнодушно, поэтому Гроттер решила, что данное блюдо уже было заказано специально для Анны, наоборот любившей всё подобное, но при этом совершенно никогда не поправлявшейся. - Не перекручивай мою фамилию, - продолжая милую семейную перебранку, фыркнул Бейбарсов. – А чего ты стоишь, а, дражайшая моя ученица? Садись, - он указал на место рядом с собой. – Я уже не заразный. - Я это поняла, - кивнула Таня, вспомнив вдруг, что сама она вот уж как сутки ничего не ела. "Вер-р-рховная, вы не можете думать только о своём животе! – расхохоталась в мыслях девушки Чума. – Ты что, не знаешь, что можешь продер-р-ржаться без еды достаточно долго, а? Вот глупая!" Гроттер мотнула головой и присела рядом с Бейбарсовым, вдруг осознав, что он вновь абсолютно переменился – точнее, стал всё тем же вредным, порою немного резковатым Верховным, о котором она так сильно и так долго мечтала в последние дни, но которого получила только сейчас, совершив совершенно ненужную никому жертву. - А что случилось? – наконец-то поинтересовалась Таня. - Мы, идиоты, - начала весело Склепова, - всё искали рецепты какого-нибудь страшного и тяжёлого зелья от Чумы. Но стоило мне только совершенно случайно своровать на кухне палочку корицы – запах очень этот люблю, - и случайно заглянуть к Аббатиковой, дабы поинтересоваться, не знает ли она чего, как эта сволочь расчихалась и словно ожила. - А потом со всем этим шлейфом из дурацкого запаха направились ко мне, - добавил Бейбарсов, - при том зная, что я его терпеть не могу, - он усмехнулся. - Ты только из-за этого выжил! – возмутилась Анна. - И что с того? – хмыкнул Бейбарсов. – Надо травить меня твоей корицей? - Да! – возмутилась девушка. – Эй, кто там есть… Приготовьте быстро мне мои любимые булки! Бейбарсов скривился, но больше ничего говорить не стал, нагло обняв Таню за талию и притянув к себе. Гроттер сначала хотела было возмутиться и начать сопротивляться, но вдруг решила, что смысла сопротивляться никакого нет и устроилась рядом с ним. - Надо будет заняться-таки твоим обучением, - вдруг промолвил Глеб. – А то совсем уже запустили… Что-то не так, а, дорогая? Последнее слово прозвучало абсолютно язвительно, и Таня вдруг нахмурилась и попыталась вырваться, хотя, впрочем, так и не смогла покинуть уютные и тёплые объятия Верховного. "Я тоже ненавижу кор-р-рицу, - добавила вдруг Чума. – Так что не вздумай её есть!" - Аня, попроси, пожалуйста, сделать побольше булочек, - мстительно добавила Гроттер, а после демонстративно отвернулась от Бейбарсова. "И как я только могла полюбить этого человека? – мысленно фыркнула Таня. – Как? Он же совершенно ненормальный; пока был болен, то ничего такого мне не говорил, а сейчас же специально издевается – игрушку себе отыскал в виде ученицы! И что – он так мне ничего и не сказал". "А ты уступи мне место, - вдруг вклинилась Чума, - и я заставлю его покаяться. Обещаю тебе, он у нас ещё взвоет!" "Ещё только я место тебе не уступала!" – возмутилась Таня и тут же прекратила мысленный диалог, резко поднялась на ноги, вызвав предельное удивление у Бейбарсова и отошла от него на несколько шагов, после посмотрев так внимательно, что даже опытному некромагу стало немного не по себе – возникло откуда-то желание спросить, что же с нею такого произошло, что она теперь подобным образом на него реагирует. Гроттер же пыталась понять, что именно изменилось. Вроде бы, те же самые чёрные глаза – ничего не отражающие, такие тёмные, что зрачок практически невозможно отличить, но в тот же момент абсолютно здоровые и безо всяких карих следов. И волосы вроде бы те же самые, цвета воронова крыла, без единого седого волоска, которые уже стали проявляться во время болезни. Разве что одежда изменилась – ну так ту, драную и давно уже потёртую, хотя и слишком богатую как на её состояние, давно уже надо было выбросить. А вот изнутри – ну абсолютно новый человек; именно такой Бейбарсов вышвыривал Урга из комнаты перед отъездом, считая, будто бы она не знает, именно он смеялся над её глупой ревностью, сжимая в объятиях там, в коридоре, и целуя, чёрт возьми, слишком уж нагло. Тогда, ночью, он был, конечно, куда более порядочным человеком, чем сейчас, но Тане отчего-то нравился именно такой Бейбарсов. Она вдруг испытала желание вновь схватить его за руку и устроить какой-то весьма интересный разговор, например, на тему того, почему она до сих пор даже не догадывалась, что Верховная. Может, это Чума всё специально подстроила, подстрекая её, но Гроттер не собиралась просто так оставлять эту ситуацию. Таня, наверное, и при Анне спросила бы, но тут в комнату проскользнула та особа, которую она хотела видеть меньше всего на свете – Жанна. Аббатикова мягко улыбалась, вновь косясь на Бейбарсова так, словно он был её собственностью, к тому же, явно собиралась что-то ему рассказать. - Здравствуйте, господин Верховный. Вам уже легче? – слащавым голосом поинтересовалась она. - Твоими-то стараниями, - язвительно ответил Глеб. – Чего надо? - Я не виновата! – воскликнула в отчаянье девушка. – На самом деле это всё Ург, а я… - На мёртвого спихнуть легче всего, - вдруг строго заметила Таня. Жанна всё-таки сильно изменилась. Если Бейбарсов оставался всё таким же, как и был до болезни и своего излечения, то девушка сильно осунулась. Она побледнела, похудела слишком значительно, да и вообще, казалось, стоило только прикоснуться, и она попросту рассыплется. Платье на ней, впрочем, было на сей раз новое – чёрное-чёрное, такое мрачное, что было даже страшно на него смотреть, и, судя по покрою, траурное, словно девушка о чём-то сильно сожалела и сейчас хоронила кого-то или что-то. - Мы устроим его похороны? – вдруг прошептала она. - Разве что только тогда, если ты тоже ляжешь в гроб, - фыркнул Бейбарсов. – Елена должна приехать со дня на день – тогда и будем разбираться, что именно с тобой делать, а пока – вон! Щёки Аббатиковой вдруг сильно покраснели; волосы её стали чёрными, как смоль, что выдавало сильную злобу, спрятавшуюся в душе Жанны. Она пыталась привести свой внешний вид в порядок, но от этого только сильнее сжимала кулаки и почему-то теребила ткань собственного платья. - Это всё из-за тебя! – воскликнула она, указывая пальцем на замершую Гроттер. – Чума ты, а не человек. "Она, наверное, почувствовала, - хихикнула Чума-дель-Торт, - что ты тоже сильно изменилась!" - Ты хочешь казни раньше строка? – строго поинтересовался Бейбарсов. – Иди, пока у меня нормальное настроение – Анна, проводи, пожалуйста, Жанну до её комнаты и прикажи, чтобы её чем-то накормили, а самое главное, никуда не выпускали и никого не пускали к ней самой. Надо будет обыскать все помещения и найти следы чумы – я понимаю, что мы знаем, как её лечить, но всё это может быть просто приятным совпадением. Склепова на столь откровенный приказ отреагировала неожиданно спокойно, лишь мирно кивнула и, улыбнувшись брату, направилась к выходу, увлекая Аббатикову за собой. Та вдруг вновь опустила голову и не стала совершенно возражать, словно решила, что этот приказ был единственным, что могло сохранить ей жизнь. Таня вновь почувствовала себя не в своей тарелке; ей вдруг стало как-то слишком совестно, да и вообще, возникло желание как можно скорее покинуть это место, дабы не оставаться с Бейбарсовым наедине. Когда он болел, подобного страха не возникало, а вот сейчас Таня, вопреки всему, чувствовала себя слабой и практически бездарной ученицей. - А теперь поясни-ка мне, Гроттер, - начал Бейбарсов, оглядев её с ног до головы, да посмотрев до такой степени пристально, что рыжеволосой захотелось провалиться под землю, - как ты попала к Чуме и почему позволила её духу оказаться в твоём теле. Ты ведь не знала, что не умрёшь – так почему же? Откуда такие жертвы?