Сквозь тернии во тьму

Таня никогда не думала, что светлые могут быть хорошими людьми. Она отказывалась упорно верить в этот факт и сейчас, спокойно шагая вперёд рядом с толпой этих людей. Гроттер было весьма неприятно, и единственное, что заставляло девушку шагать дальше, а не убить кого-либо – она ведь уже ощутила вкус магии Крови и Смерти – и попросту сбежать, было присутствие Бейбарсова, который неизменно шагал рядом, приобняв свою возлюбленную за талию. Сбежавшие светлые уже давно уверились, что это была разлучённая тёмными пара – никому даже в голову не пришло проверить их ауру и осознать, что вместо измученных светлых перед ними стоит Верховный и, кажется, с таким же Даром ведьма – впрочем, Таня упорно сомневалась, что у неё что-то да получается и считала, что она практически ничего не умеет. Бейбарсов, впрочем, с этой мыслью тоже соглашался и говорил, что как только они покончат со всем этим, то надо будет ещё серьёзнее приняться за обучение и наконец-то взяться за теорию. Он всерьёз надеялся на то, что война просто так оборвётся, что убийств, страха и боли больше не будет на их пути в таком несоизмеримо огромном количестве. Несмотря на то, что его план оказался удачен, и никто из светлых даже не попытался заподозрить что-либо, что могло бы означать абсолютный крах для Глеба и для Тани, Бейбарсову тоже было крайне неприятно находиться рядом со светлыми. К тому же, ему почему-то то и дело хотелось пожалеть свою несчастную лошадь, вообще-то здоровую и совершенно не измученную, но при этом крайне злящуюся на собственного хозяина. Верный боевой конь никак не мог понять, почему хозяин то и дело высаживает на него проклятых светлых, ещё и так спокойно с последними разговаривает, отказываясь самому забраться на лошадь – впрочем, животное было не настолько умно, чтобы спросить об этом слух, но до такой степени верное собственному хозяину, что никого на ходу сбрасывать в траву не собиралось. Бесконечная степь тоже уже начинала надоедать. Это было такое время года, когда солнце ещё совсем не греет, но на щёках от непривычки остаются уже красные пятна аллергии, а под ногами – абсолютное болото, идти по которому неимоверно трудно. Бейбарсов уже и сам ненавидел всё, что его сейчас окружало, и мечтал даже поскорее свернуть домой, но отказываться от плана, который показался ему просто великолепным, а пока что разочарование так и не пришло, было бы предельно глупо. В другой раз уже не привяжешься к светлым. Наверное, по снегу было бы идти куда удобнее, как сейчас казалось Бейбарсову. Грязная земля то и дело пачкала светлые одежды, впрочем, до того измаранные в тюрьме, что сейчас грязь могла их только украшать. Несчастные люди то и дело падали от усталости, но что-то уже заставляло их так и не останавливаться, разве что дремать на лошади. Как-то раз, когда они совсем уж выбились из сил, пришлось несчастному коню долгое время таскать их на расстояние нескольких километров и возвращаться обратно к хозяину, дабы потащить ещё одну порцию светлых вперёд на своей стороне. Конь не уставал. - Вот как! – возмущался какой-то старик, который только что спрыгнул с лошади и подсаживал свою, кажется, супругу обратно. – Вот что значит – конь боевой, Верховного! Шельмы они, конечно, тёмные, но только товар хорошо выбирать умеют. Бейбарсов хмыкнул. Подобная похвала его разозлила, а давно неиспользованная магия кипела в жилах; волшебство само по себе подкатывало к кончикам пальцев, требуя смерти. Глеб и не отказался бы убить старика, который его весьма раздражал, но это означало бы абсолютное разоблачение если не для светлых, то уж точно для Чумного Верховного. В группе их было около двадцати человек, и Бейбарсов прекрасно знал, что это могло бы означать – никогда Лигул просто так не смог бы пропустить выходцев из тюрьм Мрака мимо своих рук. Он обязательно должен был их допросить. Да и вообще, пожалуй, как предчувствовал Бейбарсов, который неплохо знал старого Чумного, тот предпочтёт услышать о чужих методах пыток, да и вообще, будет подпитываться страданиями ненавистного ему народа. Даже если войну остановить, то легче от этого никому не станет. То и дело, заглядывая в глаза представителей Света, Глеб узнавал всё точно ту же странную пелену – воздействие гипнозом было просто потрясающее. Он даже представить себе не мог, что же это надо было делать с народом, чтобы они гибнули на ходу, но то и дело ускоряли шаг. Это, впрочем, было не его дело. Дождь, прошедший несколько часов назад, окончательно смыл кровь, впрочем, оставив нарисованные магией для вида синяки, и Бейбарсов уже вполне походил на себя нормального, но до сих пор не был узнан. Верховного вообще всегда узнавали по богатым одеждам, по боевому коню и магии – лицо его никто из светлых никогда, к счастью, не разглядывал. Вот и сейчас было точно так же. Впереди в жуткой степи виднелись какие-то палатки, но почему-то, шагая так быстро, как только можно, измученные люди минули стороной лагерь своих же сообщников, то и дело ускоряя шаг. Бейбарсов прекрасно понимал почему. Они спешили на поклон к Лигулу, не могли просто этому сопротивляться и прекрасно знали, что не имеют совершенно никакого права даже на самую короткую остановку. Бейбарсов кривился, но шагал упорно вперёд, воздерживаясь от определённых комментариев. Впрочем, когда Глеб спросил кого-то что-то о главе светлой стороны, тот до такой степени побледнел, словно никак не мог осознать, о чём именно у него интересуются, после замотал отрицательно головой и ускорил шаг, стараясь продемонстрировать, что совершенно ничего не знает. Бейбарсов пытался даже отчасти волшебством вытянуть из них информацию, но светлые только пугались, и Глеб поспешил бросить собственные попытки узнать правду во избежание плена или ещё чего-то подобного. Впрочем, ему не всегда будет везти на неузнавающих его светлых. Наконец-то впереди мелькнула какая-то застава – высокие каменные плиты обозначали присутствие здесь неких вельмож, которые могли быть весьма полезными для светлых; вскоре Бейбарсов увидел и знакомый светлых флаг, развевающийся по ветру. На нём, что было характерно в последнее время для белого волшебства, была изображена всё та же пугающая смерть тёмного – пронзённого странной палкой насквозь, словно в подтверждение того, что кто-то будет пронзён насквозь карающим огнём. Верховный терпеть не мог подобные убийства, пускай не совсем считал это жестоким – ему, собственно говоря, сейчас вдруг стало глубоко всё равно, и Бейбарсов спокойно продолжил свой путь вперёд. Обступившее их войско абсолютно оправдало все ожидания некромага. Он всё пытался высмотреть хоть отчасти знакомые лица среди окружившей их толпы солдат, но, к огромному своему счастью, никто так и не смог узнать уставшего на вид верховного, который, впрочем, и стремился к подобному отношению. Ему сейчас поклоны в ноги были нужны меньше всего. После светлых повели в какие-то палаты, то и дело пихая в спины, словно это были не люди, а что-то вроде стада – Глеб усмехнулся лишь, вспоминая собственное отношение к воинам. Впрочем, какой смысл равнять, если у Лигула – если Сарданапал не соврал, - были сотни тысяч, а то и миллионы светлых магов, обыкновенного пушечного мяса, а у него – всего какие-то там тысячи волшебников. Когда-то их было равное количество… Наверное, это и вызвало подобное могущество со стороны тёмных волшебников – потому что в мире должно было быть равновесие, а не абсолютное преимущество света. Бейбарсов об этом когда-то думал, но сейчас было не до того. - Приведите себя в порядок, - рыкнул стражник, кажется, главный среди тех, что притащили их сюда, - переоденьтесь в свежее, - от махнул рукой на какую-то отнюдь не белую, скорее даже слишком мрачную одежду, - и поскорее направляйтесь туда, - он махнул головой на какой-то коридор. – Там прямо и в широкую дверь. Да пошевеливайтесь! У Бейбарсова возникало неимоверное желание рассмотреть светлые палаты – в конце концов, любопытство всё равно присутствовало у Верховного, и он сейчас с огромным удовольствием увидел бы эту обитель зла изнутри. Но, увы, остальные одевались до такой меры поспешно, смывая с себя какую-то грязь и рядочком направляясь к источнику, что у Глеба не было на это никакого времени. Он, впрочем, сам воспользовался-таки волшебством – и по отношению к Гроттер тоже, заметив, как стала краснеть Таня, упорно отворачиваясь от остальных и поспешно натягивая одежду. Тёмные одеяния больше всего походили на одежду обыкновенных солдат мрака, что весьма удивило Бейбарсова – но, наверное, Лигула всё ещё мучала грусть по родным местам, и он стремился хотя бы так всё подстроить, словно он находился уже именно там. После, всё так же гуськом, они направились в какие-то палаты по длинному прямому коридору. Тот упорно уходил под землю – Бейбарсов, оглянувшись, осознал, что кто-то из светлых уже начинает задыхаться от слишком спёртого воздуха, но для него это никогда не было особой преградой. Какая разница, насколько хорошо и легко дышать, если он и без воздуха может долго прожить. Слишком даже долго. Остальные, впрочем, тоже старались бороться с собственными слабостями, но Бейбарсова их здоровье интересовало мало – кто-то упал, прокатившись даже несколько метров по полу, но собратья моментально подхватили его и тащили уже на своих руках, не позволяя упасть. Он бился коленками о пол, едва волочил ноги, а после и вовсе бросил идти, но товарищи так и не отпустили несчастного, впрочем, даже и не посмотрев на него и ничего не спросив. Просто потому, что его надо было обязательно доставить к Лигулу, дабы его высочество убедилось, что все будут докладывать ему правдивое положение дел. Коридоры были украшены какими-то слишком мрачными картинами, демонстрацией страшной смерти тёмных магов и всего прочего, что вызывало весьма немалый интерес, но никто из светлых даже не попытался сконцентрироваться на чём-то подобном, словно их совершенно не интересовала собственная религия. Скорее даже наоборот – они лишь отворачивались и смотрели в пол. Сначала тот был мраморным, прохладным и гладким, но теперь же многие, те, кому так и не досталось нормальной обуви, вынуждены были загонять себе занозы в стопы – кто-то так сильно поранил ногу, что след крови оставался за ним некоторым ориентиром, но от этого он даже не вскрикнул. Дощатый пол мирно скрипел, словно кто-то волочил по нему огромный воз. Где-то далеко, наверное, наверху снаружи, кто-то что-то грузил; слышалось что-то вроде выстрелов из пушек. Из некоторых дверей, мимо которых они проходили, то и дело клубами вырывался пар. Глеб старался не обращать на него внимания, но в некотором угадывал даже магическую, впрочем, ослабленную чуму. Да и вообще, резиденция света показалась чем-то весьма и весьма страшным, мрачным изнутри; даже его замок, серый и чёрный изнутри, никогда не был до такой степени холоден и тёмен. Но Бейбарсов упорно отмахивался от своих дурацких мыслей. Лигул вообще всегда предпочитал устраивать подобные представления – ему было совершенно всё равно, что и кто о нём подумает, но при этом мужчина, насколько помнил Глеб, всегда слишком сильно ценил собственный комфорт и уют. Наконец-то они оказались перед огромными вратами – в них, наверное, прошло бы целое войско, но сейчас лишь кучка светлых, идеально выстроившихся, стояли перед ними, даже не пытаясь открыть. Медленно створки ворот начали раздвигаться в разные стороны, планируя пропустить вперёд собравшихся у двери несчастных, напуганных людей. Страшный скрип почему-то уже даже никого не испугал – это всё было в порядке вещей. И вот, наконец-то луч света продемонстрировал всем огромный трон, и светлые направились в помещение, пытаясь пасть перед ногами великого владыки своего…