Сквозь тернии во тьму

Первая битва после смерти Лигула казалась Глебу не просто пустяковой, нет, она была для него совершенно глупой и весьма неинтересной. Сколько бы Бейбарсов не вскидывал руку, всё равно под его заклинание словно сами лезли светлые, и Глеб убивал их одного за другим, впрочем, только подпитываясь энергией. Под конец ему окончательно надоело подобное занятие, да и Бейбарсов слишком сильно пересытился магией, и он стал высматривать кого поинтереснее, дабы устроить хоть какой-то поединок. Без Гроттер было предельно грустно – Тани не было вот уже три дня, и Глеб был уверен в том, что рыжеволосая больше не вернётся. Он, не сдержавшись, пересказал собственную историю от начала до конца Анне, но та лишь почему-то обозвала его редкостным идиотом и ушла к своему Гломову учить его, как не стоит поступать. Гроттер не возвращалась. Проблемы закружили Бейбарсова – битв в эти дни не было, но ему следовало рассказать практически каждому о том, что случилось и кто правил светом, пересказать немалый отрезок из известной многим истории и пояснить, насколько Лигул на самом деле был опасен. Впрочем, больше всего от него жаждали зрелищных описаний смерти самого Чумного Верховного; Глеб был совершенно не против, потому что ему хотелось куда-то деть время, а это было самым лучшим способом избавиться от его излишка. После Верховный отправлялся на баррикады, помогал строить укрепления, возводил какие-то дома с помощью магии, ведь тёмные собирались осесть здесь, устроил даже похороны Сарданапалу – такие, как должны были быть. Он не собирался попросту бросать Черноморова в землю – нет, Глеб долго думал над этим вопросом, пока не доехал до своей армии, а после вдруг решил, что так будет правильно – нормально похоронить человека, который рассказал им о Лигуле. В любом случае, Сарданапалу в считанные дни сделали могилу; её обгородили со всех сторон, а кто-то из девушек даже обещал посеять потом там цветы, оставаясь жить где-то поблизости в домиках. Кто-то говорил, что стоит туда пускать и светлых, Бейбарсов решил, что на могилу их допустит только в том случае, если война наконец-то закончится. Потом была Жанна. Она тоже приехала сюда, на сражения, вместе с Еленой, и теперь то и дело вспоминала о том, что где-то далеко в её душе действительно живёт Чума-дель-Торт; часто она являлась к Бейбарсову, выпускала на волю старуху, и та вдоволь называла его "Вер-р-рховным", впрочем, так ни разу Глеба и не разозлив. Ленка спрашивала, что же делать, но Бейбарсов отвечал, что сейчас не имеет никакого времени об этом думать и что займётся здоровьем Аббатиковой тогда, когда вернётся в замок, заполучит все свои книги и сможет заняться делом. Потом приехали Рита и Шурасик. Последний бросился к Елене и так и остался с нею, даже и не собираясь куда-либо отступать в сторону, да и вообще, демонстрируя теперь уже открыто, что он был по уши в неё влюблён. Маргарита упорно заходила к Верховному, что-то там рассказывала, но Бейбарсов лишь отмахивался и говорил, что всё это совершенно неважно и что ему совсем не интересно слушать постоянно такие бредни. Девушка, впрочем, почему-то совершенно не обижалась. Битва показалась для Глеба каким-то спасением, но и сейчас ему было слишком скучно. Всё реже и реже земля покрывалась кровью, и даже убиение светлых, которое раньше приносило ему удовольствие хотя бы в виде какой-то странной цифры, сейчас совершенно не интересовали его, потому что Бейбарсов прекрасно осознавал, что, оказывается, светлые совершенно не виноваты в том, что они столько времени творили и в том, как сильно они всем вокруг мешали. В общем, ему было предельно грустно. В конце концов Глеб даже ушёл с передовой, затерявшись где-то среди пехоты, потому что своего коня он оставил в импровизированной конюшне, не собираясь загонять несчастное животное до смерти. В конце концов, надо ценить единственное существо в этом мире, которое вообще способно его терпеть. Впрочем, появился ещё и кот – тоже чёрный, как и всё, с чем только имел дело Бейбарсов. Он, по привычке гуляя сам по себе, случайно забрёл к Глебу в палатку, задремал у Верховного на подушке, а потом, когда мужчина вернулся, только мяукнул и попытался сбежать. Поскольку сбежать не удалось, кот так и остался у Бейбарсова – он, впрочем, только потом понял, что это был лишь маленький котёнок; Глеб разбирался в котах точно так же, как и в собаках, цветах и прочей живности – то есть, только тогда, когда они были мёртвыми. Ну, или уже живыми, но только после того, как побывали мёртвыми. Котёнок же оказался совершенно жив, при этом не собирался подыхать, поэтому часто дремал рядом с Бейбарсовым, а ночью нашёл себе весьма удобное место для того, чтобы спать – забирался на подушку к Глебу и часто вылезал ему на голову, видимо, решив, что спать в волосах хозяина тепло и уютно. Бейбарсов совершенно не был против – ему это почти нравилось, а случайные царапины заживали за несколько мгновений. В любом случае, котёнок пусть совсем немного, но всё же заменял Гроттер, и Глебу становилось как-то спокойнее, что ли. Хоть что-то живое от него не прячется. Впрочем, сейчас было совсем не до того. Следовало наконец-то обратить хоть какое-то внимание на светлых, которые вроде бы как даже проснулись и вновь пытались что-то отвоевать, хоть какую-то позицию. Сегодня глупое "мы сдаёмся" слышалось буквально со всех сторон. Бейбарсову было уже даже тошно выслушивать, как поспешно люди спешили отправиться в тюрьмы тёмных, а там уже молить о прощении и мечтать о мире. Действительно, смерть Лигула подействовала на всех. Глеб и без того слишком долго тянул с последней – он так думал, - битвой. Он считал, что именно так можно дожать светлых магов и заставить их пойти хотя бы на временное перемирие, которое после должно было плавно, но уверенно перетечь в самый настоящий мир, что обязан был прочно укрепиться на их территории. Кто-то ещё рвался воевать. Наверное, это приехали из сумасшедших домов их управители, потому что искры залетали вокруг с удвоенной силой. Бейбарсов с удивлением вдохнул аромат свежей крови. Какая-то искра пролетела и мимо него, словно кто-то собирался сделать последний рывок и наконец-то отправить живучего Верховного на тот свет, и Бейбарсов в кои-то веки оживился, сбросив с себя пелену равнодушия. Ни ему, ни Гроттер после того, как он умрёт, легче уж точно не станет. А армии – так уж и подавно, потому что тогда вообще все - обе, то есть, - стороны окажутся без должного управления и без человека, который способен руководить. Глеб вскинул руку, вспоминая какие-то вычурные заклинания, и наконец-то, осознав, что ему сейчас совершенно не до того, использовал первое, что только пришло в голову. Оно подействовало как нельзя лучше, и несчастный светлый, на которого Верховный направил свою силу, отлетел на несколько метров, по пути испуская последний дух. Запах крови витал повсюду. От магии, которой Бейбарсов был уже окончательно переполнен, становилось даже дурно. К тому же, слишком уж большая частица света ещё не успела переработаться в его крови и действительно прижиться – ведь светлые свою магию получали вроде как от природы, а не от кровавых ритуалов. Было бы не плохо ему сейчас поскорее вернуться домой. Глеб, впрочем, с огромным упрямством вновь поднял руку и вдруг узрел свою цель. Змеи Горгоновой, управляющей нынче войском, развевались на ветру рыжими локонами, то и дело жаля окружающих. Медузия всегда была весьма и весьма сильна. Она, впрочем, воевала сейчас не слишком честно. Даже отсекла несколько прядей – и сейчас Глеб с удивлением узрел у своей ноги извивающуюся змею, уцепившуюся зубами в сапог и отчаянно пытающуюся его откусить. Гадюка была куда более противная, чем те, что вились на голове у их хозяйки. Она уже успела принять тёмно-бурый оттенок, потому что была заляпана кровью, да и вообще, шипела в двое громче, чем следовало бы. Бейбарсов прекрасно знал, насколько животное опасно и как сильно оно любит окружающих, мечтая убить каждого – поэтому он и видел дорожку свалившихся замертво светлых, которых уже успела пометить змея. - Вы с ума сошли, Медузия? – крикнул он рыжеволосой женщине, минутой ранее промелькнувшей у Верховного перед глазами. – Хотите убить собственную армию. Оглянулась Горгонова весьма нехотя, словно опасаясь, что её могут заметить враги, а после, осознав, что окликнул её именно Глеб и поняв, что она, если тому вдруг взбредёт в голову наконец-то ожить и перестать вести себя так, словно он планирует прямо тут и уснуть, то ей окончательно наступит конец. Странное, конечно, выражение, но зато предельно правдивое. Почему-то Горгонова жутко не хотела умирать. Она собиралась выжить, прожить ещё далеко не один день, поднять свет, который нынче планировал упасть на колени перед врагами, да и вообще, ещё очень много чего сделать. Смерть была бы немалой преградой. Пока женщина задумалась, кто-то, решивший, наверное, спасти её, упал замертво от очередного заклинания Бейбарсова. Глеб же, выискивая жертв и дожидаясь ответа от Горгоновой, представил себе, как ещё один, пробежавший мимо только что, падает замертво – он даже видел, как тонкая струйка сил вытекла из его тела вместе с кровью. Глеб, впрочем, понятия не имел, как именно убил несчастного. Его редко интересовал способ – скорее уж цель, которая частенько находилась весьма и весьма близко. Бросив ещё один испытывающий взгляд на Горгонову, он вдруг понял, почему змеи женщины так освирепели. В конце концов, не надо было отправляться сюда с не до конца заполненным магическим потенциалом. Запас Медузии почти иссяк. - Вы бессильны, - криво усмехнулся Бейбарсов. Интересно, а на неё Лигул тоже строил планы? У него, впрочем, никогда не было страсти к женщинам – скорее уже к мести. Но Медузия смотрелась бы с ним, наверное, куда лучше. Скорее, правда, по той причине, что, в отличие от слишком щуплой и бессильной на вид Гроттер, могла бы так врезать своему "избраннику", что тот бы даже не успел начать регенерировать. Чувствовалось – Горгонова всегда была боевой дамой. - Что вы на меня так смотрите? – возмутилась вдруг она. – Бессильна – так убейте же наконец, я не собираюсь падать на колени и требовать пощады. - Да я и не ожидаю подобного, - хмыкнул Бейбарсов. – Вы слишком гордая, - опять почему-то вспомнилась Гроттер. Тане бы тоже армиями управлять – и потому она столь сильно и возмущалась, когда Глеб пытался пояснить ей, что сидеть у него за спиной и мирно разбираться с проблемами насущными, связанными с детьми и раненными куда спокойнее – и что это тоже важная работа. Гроттер вообще часто на него злилась. Медузия, наверное, была такая же – Глебу, впрочем, было предельно интересно, что же она сейчас скажет. Бейбарсов не собирался первым оглашать перемирие; нет, он тоже был слишком горд для этого, тем более что считал тёмных пострадавшей стороной. Оставалось только дождаться того момента, когда светлые наконец-то сдадутся. Многие так уже и поступали. - Мы можем заключить мир? – вдруг поинтересовалась Горгонова. – Сарданапал мёртв, теперь уже некому вести нас вперёд; вас осталась какая-то жалкая тысяча… - Которая способна изничтожить всю вашу армию. - Да, - кивнула вдруг Медузия. – Может, вы и правы. В любом случае, я согласна заключить мир и наконец-то прекратить этот балаган. Ответ за вами. Бейбарсов кивнул. Он не был против – битва уже заканчивалась, а подписать договор можно было спокойно и прямо сегодня, для того, чтобы больше все эти кошмары для светлых – да и для Мрака, - никогда не продолжались…