Я буду за тобой следить!

Возмущённые, скорее даже истеричные крики переросли в весёлый и заливистый смех, а после стали громким плачем. Потом раздались звуки, будто произошёл взрыв. А после такой шум, который сокрушил бы даже стену. Причём не сам противный скрежет, а пришествие, из-за которого звук и произошёл. Ламбо впечатали в стенку. А сделал это Реборн, которого уже достали звуки быстро меняющегося настроения Ламбо. — Реборн! Так нельзя, ты же уже не младенец! — На защиту маленького телёнка выступил юноша, чей голос был несколько испуганным, страшно всё же стыдить мужчину, у которого в руках пистолет. Его рука не дрогнула бы, и он прикончил надоедливую шавку, тем более, что тот ещё, пользуясь случаем, показывал язык, раздражая профессионального киллера ещё больше. — Тсу-кун прав, Реборн-кун, помоги собраться. — Заботливый голос немного успокоил мужчину, и он, прикрыв глаза шляпой, удалился, чтобы до конца собрать сумки. Савада облегчённо вздохнул, ведь ужас перед взрослым Реборном никуда не исчез, он ведь даже не привык... А ведь начиналось всё так просто. Тсуна проснулся раньше всех, потому что его постоянно терзала мысль о том, что Реборн теперь взрослый и что полный гнева он может разнести дом к чертям собачьим. Ведь Тсунаёши уговорил Бермуду остаться у него, пока все раны не заживут, и репетитора это откровенно угнетало и ужасно бесило, словно он отдавал что-то дорогое на верную смерть. Хотя Тсуна убедил в том, что никакой опасности нет. И вот в состоянии аффекта, Реборн готов был пристрелить маленькую надоедливую корову, ладно хоть эта глиста имела хоть какой-то инстинкт самосохранения и плача унеслась к своему братишке Фууте. Ещё и Бьянки начала больше суетиться и мелькать перед глазами так, что бесила ещё сильнее, не только, кстати говоря, Реборна, и успокаивала мужчину, пока тот не взорвал родной дом ученика. И ведь его успокоили, наконец он стал таким, каким был обычно. Такой простой и глазам приятно, особенно эта его полуухмылка, а ведь он просто пил утренний кофе. Но Тсунаёши пятой точкой чуял, что что-то сейчас произойдёт, и тот просто не выдержит. Раздался, звонок в дверь; парнишка почувствовал, как холодный пот скатывается по щеке. А заботливая маман, как будто совсем не замечая этой угнетающей обстановки, пошла открывать дверь. И каково было её удивление, когда она увидела на пороге ребёнка. Маленький, не больше Реборна, когда тот был малышом. Густые волосы угнетающего чёрного цвета, бледная кожа, чёрные с серыми проблесками глаза. Малыш был одет просто, нечто вроде бабочки на шее, маленькое тельце, на которое была надета белая рубашка и строгие штанишки. А его странная, но очень милая улыбочка просто умиляла, хоть век на неё смотри. Единственное, что портило красоту мальчика, то это раны на лице, руках и ногах. Маленькие ссадины, которые, казалось, были незаметными, но отчётливо видны материнским глазам. — А! Ты наверное друг Реборн-куна, — мило улыбнулась женщина и пропустила малыша с сумкой в дом. К её счастью, он приказал Виндиче остаться охранять тёмное пламя, иначе пришлось бы вызывать скорую, ведь Нана точно свалилась бы в обморок, и поездку бы отложили. Разглядывая место, где он будет жить, тот лишь присвистнул. Этот дом был куда лучше чем те пещеры с голыми стенами, где вечно холодно и нет ни капли света. Но процесс восхищения прервала злая аура в его сторону от мужчины в строгом костюме, который хотел испепелить Бермуду одним лишь взглядом. — И всё же ты удивительный, — ухмыльнулся малыш и подошёл к тому, кто угрожал его жизни. Хотя он прекрасно знал, что эта заботливая амёба в лице Тсуны и мама этой амёбы не позволят его смерти. — Ты стал взрослым, и эти твои детские замашки с миловидным лицом должны были уже сойти на нет, в конце концов, твой грозный вид пугает. А ты сидишь и пьёшь тут, словно тот же маленький ребёнок, который невинно действует на окружающих. Реборн счёл лучшим промолчать, чтобы это недоразумение не ляпнуло ещё что-нибудь в его сторону. Репетитор до сих пор не понимает, как Савада смог простить его, да ещё и заставить поселиться у себя дома, чтобы поухаживать. А если к этому вернётся его обычное тело?! А что, если он испортит мальчика, но не характер, а его невинность. Мотнув головой, Реборн взял все чемоданы и направился к выходу. Время подошло. — Пока, никчёмный Тсуна, — эта улыбка насторожила мальчика, но он успокоил себя тем, что репетитор уезжает на месяц со всей семьёй в Италию отпраздновать то, что стал настоящим мужчиной. Хотя это был лишь предлог, больше всего бывший Аркобалено хотел увидеть Девятого, ему нужно было разъяснить ситуацию и получить распоряжение босса на то, нужно ли ему продолжать тренировать Тсуну или стоило вернуться к заданиям. Пусть это и было просто уловкой, ему нужно показать своё уважение к действующему боссу Вонголы. Он точно знал, что Девятый лишь улыбнётся и скажет остаться с молодым наследником. А ещё ему хочется отдохнуть вместе с Бьянки, нормально отдохнуть. И лишний раз всыпать Ламбо. Вторая причина такого скорого отдыха была для него куда перспективнее. Попрощавшись с Савадой-младшим, остальные устремились за киллером и сели в такси, которое уже десять минут ждало их у входа. Улыбаясь, мальчик махал рукой, пока машина не скрылась за поворотом. Вздохнув, тот вернулся в дом, попутно закрывая дверь. Было только три часа дня, так что можно было поухаживать за Бермудой. — Садись за стол, Беру-кун! — счастливо улыбаясь, тот даже не заметил, как малыш в лёгком шоке прибыл на кухню. Этот самый «Беру-кун» был до безобразия возмущён таким прозвищем, которое ему совсем не нравилось. Он даже не пытался скрыть своей злости, ему так и хотелось снова всыпать этому пацану. — Не называй меня так! — всё, что смог выдавить малыш, готовый разорвать парня на куски. И почему его не боятся?! Он может угрожать жизни почти всей Японии, а с ним как с дитачкой! — Просто Бермуда фон Вихтенштайн — длинно, а Беру-кун короче, — всё так же улыбаясь произнёс мальчик, ставя перед ним маленькую баночку с детским питанием. Слава богу, Вихтенштайн её пока не заметил. — В садике все были не против подобных сокращений, — парень словно засветился счастьем, вспоминая прошлое, как он всем придумывал милые клички. Встряхнув головой, Тсуна сел напротив Бермуды, который готов был растерзать парня, совсем потеряв чувство спокойствия. Им предстоит тот ещё месяц.