Я буду за тобой следить!

Злость держала его, словно перед глазами забрали что-то очень дорогое, очень нужное, а вернуть нельзя. Хотя ситуации почти не различались, только здесь немножко по-другому: Тсунаёши — наглая, чересчур заботливая амёба, ещё и заставляет есть, пихая еду насильно. А если он не хочет? А может он не ест такого? Но он же заставляет! Кстати… как? Эти молящие, добрые, нежно-карамельные глаза становились цепями, и избавиться от них не представлялось никакой возможности. Вздохнув, бывший Аркобалено подвинул к себе баночку и с толикой отвращения начал рассматривать нечто белое и, судя по всему, жидкое. Тсуна встрепенулся, его большие глаза стали ещё чуть больше и уставились на то, как маленькая хрупкая ручка берёт ложку и, чуть наклоняя баночку, черпает немного детского питания. Наверное, Тсунаёши в прошлой жизни был гепардом, иначе откуда у него такая неумолимая скорость? Он быстро подошёл к Бермуде, выхватил баночку с ложкой и зачерпнув питания снова, поднёс ко рту мелкого, который в состоянии лёгкого шока не мог понять, что вообще происходит. Не совсем трезво оценивая свои действия, он открыл рот и Тсуна, благополучно воспользовавшись этим моментом, засунул туда ложку. Отпустив её, он посмотрел на шокированное лицо малыша. Его глаза расширились… это было вкусно! Выхватив ложку изо рта, малыш начал быстро поедать предложенное ему питание. Банка была пуста и выкинута в мусорку, ложка чиста, и убрана к остальным столовым приборам. А Вихтенштайн, счастливо улыбаясь, осматривал дом, попутно запоминая, где что находится. Тсуна в это время ходил рядом, боясь что тот поранится. «Он такой милый! Такой маленький. Теперь я понимаю почему Хару так любит детей, Реборн не такой, а Беру-кун меня не бьёт хотя бы!» — мысленно умилялась «няня», как хвост преследуя объект своего умиления. Но вскоре он ужаснулся одной вещи. «Хиии! Он же хуже Реборна! И почему я начал думать как Хару?!» — помотав головой, Савада задрожал как осиновый лист. Хотел он того или нет, а всё же стоило вспомнить, что этот человек может убить его даже в таком мелком тельце. Но тот пока этого делать не собирался. Так же дрожа, парнишка вздохнул и отошёл от бывшего Аркобалено. На часах уже было шесть вечера. Бермуда всё так же исследовал дом, а Тсуна, благополучно забывшись, играл в видеоигры. Но, взглянув на часы, он тихо ужаснулся, а потом издал своё любимое «Хиии!» Он ведь не сделал уроки! Если Хибари-сан узнает, ему точно будет не до игр. Нужно немедленно сделать! Схватив портфель, что лежал у порога комнаты, он сел за стол и вытащил все предметы. Первым был японский. Задание несложное, просто списать текст. Вздохнув, парень начал своим корявым почерком писать иероглифы, иногда путаясь и допуская ошибки. Следующей была геометрия. Её Савада просто ненавидел и не мог понять, как бы ни хотелось. Конечно, можно было бы завтра списать у Гокудеры или сейчас позвонить ему. Но парень точно знал, что его Правой Руки сейчас нет дома, а списывать у него не будет времени. Этот ужасный урок будет первым, а зная, как Тсуна опаздывает, ему точно не успеть. Тем более, его будил обычно Реборн… Что-то нервно закричав, он запустил руки в копну волос, и его глаза стали бегать по строчкам учебника. — Так, угол АБЦ равен ЦДЕ, — Парень стал вчитываться в трудный текст, и его снова поглотил страх. Снова и снова он перечитывал трудно задачу, как вслух, так и про себя. — Угол АБЦ… — Звучит так, словно ты хочешь призвать Сатану, — заметил Бермуда. Тсуна вздрогнул, и на лбу его выступил холодный пот. Когда малыш успел зайти? Но, встряхнув головой, он снова углубился в чтение, пока его не осенил один вопрос. — А ты учил геометрию? — внезапно даже для себя спросил мальчик, действительно заинтересовавшись этим вопросом. — Меня учили другому, — вглядываясь в учебник, произнёс Аркобалено. Его же заинтересовала сама задача, в конце концов, тот не интересовался в своё время такими простыми вещами. Но, постепенно понимая всю лёгкость задачи, он удостоверился в том, что такие предметы ему не были нужны. — Тут легко! Тсуна ужаснулся. Он конечно понимал, что для такого, как Бермуда фон Вихтенштайн, это будет самой незначительной проблемой, которая существует в этом мире, но слова, «это легко» — его пугали, в конце концов, Реборн всегда произносил эти слова, а после он получал смачный подзатыльник. Так происходило, пока Тсуна не решал задачу правильно. Однако его глаза засветились счастьем, когда Аркобалено стал говорить, что и как нужно сделать. Закончив решать задачу, мальчик стиснул малыша в объятиях. Бермуда снова впал в шоковое состояние. Как давно это было… Как давно его обнимали? А это было вообще? А, без разницы, юноша был ужасно тёплым и его теплота грела не только тело Бермуды, но и его душу. Незаметно прижавшись к Саваде, тот даже не заметил, как мальчик удивлённо смотрит на него. Пошатнувшись и встряхнув головой, малыш отпустил паренька и спрыгнул с рук. Следующее время они провели молча. Ситуация была очень спокойной. Тсуна беззаботно спал, несмотря на раннее время. Только восемь часов вечера. А Бермуда лежал на месте Реборна и мысленно удивлялся тому, что в неудобном на вид гамаке было тепло и уютно. Но мысли об Аркобалено солнца прервала другая, о том, что он прижался к Тсунаёши и ему понравились такие банальные вещи, как объятия, теплота, мягкость. Встряхнув головой, Бермуда плотно закрыл глаза. Или он уснёт, или покончит жизнь самоубийством. Иначе он такие вещи не забудет. Первое случилось раньше, вот и ладно.