Запертая любовь

      Работа убивала. По меньшей мере – нервные клетки, в количествах, исчисляемых тысячами, если не больше. Саша понимала, это происходит на таком уровне, что она не может физически ощущать, как они умирают, но ей казалось, она ощущала. Её нервы были ни к чёрту, она с трудом держала себя в руках – в руках, покрытых уродливой сыпью, не доставляющей ничего, кроме сплошного дискомфорта. Они действительно начинали сводить её с ума.       В субботу, перед уходом на работу Саша измазала тыльные стороны ладоней тональным кремом, и сыпи почти что не было видно. Она предусмотрительно приподняла рукава рубашки ровно настолько, чтобы пятна повыше были прикрыты тканью, а крем на ладонях не оставил коричневых следов на манжетах, однако её план провалился, когда она поняла, что крем почти полностью смывается при контакте с водой, а она не может наносить его повторно по нескольку раз за день. Помимо неприятного вида, руки чесались – причём, казалось, тем сильнее, чем больше она о них думала. А думала Саша о них постоянно. Ей всё время казалось, что все на них смотрят, и она старательно пыталась прочесть мысли тех, кто, по её мнению, этим занимался.       Крис умолял её не искать ничего в интернете и не ставить себе диагноз, пока они не сходят к врачу, но разве она могла удержаться? Как только на работе появилось свободное время, она закрылась в женском туалете и стала гуглить, пока не нашла с десяток кожных заболеваний, о которых прежде почти ничего не слышала. Иллюстрации к статьям впечатляли, вызывая сочувствие к людям, чьи части тела были запечатлены на фотографиях, однако было кое-что хорошее, что Саша смогла извлечь из их просмотра: её случай был ещё не самым запущенным. Плохо, вместе с тем, было то, что она так и не смогла определить, на что же больше похожа её сыпь: то ли на крапивницу, то ли на экзему, то ли на атопический дерматит, то ли ещё на какой-нибудь вид дерматоза. Все эти названия прочно засели в её голове и всплывали теперь в любое время суток, давая новые поводы для нездоровых размышлений.       И всё-таки подтверждение тому, что кто-то действительно заметил её аллергию, нашлось только в воскресенье вечером. Саша работала вместе с Элей и Брук, которые едва ли смотрели в её сторону и старались с ней не говорить без повода, зато стали вдруг много болтать друг с дружкой (жаль, Брук не знала, сколько раз Эля поливала её грязью за спиной, ещё когда общалась с Сашей). Под конец смены, как обычно, стало поступать много заказов на коктейли, и Саша, как лучший бармен «Кловер», коим вообще-то вовсе не являлась, трудилась в поте лица за барной стойкой. Брук забирала готовые напитки и относила посетителям на чёрном круглом подносе. В один из таких подходов ей пришлось ждать дольше обычного, пока Саша смешивала пять коктейлей, а когда та наконец стала выставлять полные стаканы на стойку, Брук с отвращением уставилась на Сашины руки. «Что это за херня? Это ведь не заразно? – спросила она со сморщенным носом. – Какого хера ты тут вообще делаешь?! Хочешь распугать всех клиентов?»       Этот маленький инцидент заметно вывел Сашу из себя. Она всегда считала, что отлично работает, справляется со своими обязанностями на пятёрку, но теперь почувствовала себя безответственной. Она и правда совсем не знала, заразна она или нет, имеет ли право работать с едой, и тем не менее пришла на работу, наивно надеясь, что никто ничего не заметит. Весь вечер и ночь её мучали совесть и навязчивые мысли о том, что она заразна, что сильно больна – вплоть до какого-нибудь страшного вируса, которые бывают в сериалах, – и теперь из-за неё пострадает много людей. Крис, видя, как странно она себя ведёт, старался её поддерживать. У него были выходные, поэтому он мог отвозить Сашу в «Кловер» после полудня и забирать вечером, и он это делал. С ним она по привычке старалась держаться, но, несмотря на это, он мог с уверенностью сказать, что ничего хорошего у неё на работе не происходило. Когда они ехали домой в воскресенье, она снова выглядела потерянной и почти ничего не говорила – так недолго и вовсе замкнуться в себе, думал Крис. Но он совсем не знал, что он может для неё сделать! Его поиски работы для Саши пока не увенчались успехом. Все хотели диплом, хотя бы диплом бакалавра, и хотя бы пару лет опыта, которых у Саши не было, – такова была цена за то, чтобы она могла сидеть в комфортном офисе перед монитором и заниматься не самой сложной работой. И так как хороших новостей у него не было, Крис не стал поднимать эту тему: он знал, что она не уйдёт из ресторана, пока не будет уверена в новом месте. Всё, что он сейчас мог, – это проводить с ней всё своё время и не давать погрузиться в тёмные мысли.       Но так или иначе, именно это и случалось ночью, в часы, когда он не мог её контролировать.       В ночь на понедельник Саша почти не спала, хотя была ужасно уставшей. Во-первых, мешала зудящая сыпь, во-вторых, не оставляли в покое плохие мысли. Они начинались с работы, со стычки с Брук, вызывая страх того, что это может повториться с кем-то ещё – например, с клиентами; затем переходили к привычному самоуничижению. Свернувшись в клубочек, Саша лежала с закрытыми глазами и видела себя со стороны в самом неприглядном виде. Где-то между сном и явью она чувствовала себя маленькой и глупой; напуганной и не способной управлять своей жизнью; с мальчишеским телом, усыпанным красными пятнами, в футболке с надписью «псих». Этим словом её называл Глеб. Много раз. Поэтому Сашины мысли переходили и к нему тоже, как бы ей ни хотелось о нём не думать. Словно наяву, она слышала его голос, то как он снова обвиняет её во всём, что с ними случилось, в том, что она разрушила их отношения и его жизнь. Странная смесь из воспоминаний, видений и сна, кажущаяся реальной.       Под утро Саша не выдержала и встала; решила принять снотворное, но его больше не было в шкафчике Криса в ванной, так как тот его перепрятал. Стараясь всё делать тихо, она перерыла все его принадлежности, но ничего не нашла и поплелась на кухню, заглянуть на полку с лекарствами. Ничего. Он куда-то забрал даже остатки антидепрессантов, которые она перестала когда-то пить. В аптечке, конечно же, не было ничего интересного. Никому не нужные бинты, парацетамол, ибупрофен и прочий хлам. Раздражённая, Саша вернулась в комнату Криса, где они спали, и села рядом с ним на кровати. Искать в темноте, когда он спит совсем рядом, было рискованно, поэтому она сдалась и просто сидела возле него, пока за окном не стало светлеть. В итоге она полусидя уснула незадолго до того, как Крис поднялся и ушёл на пробежку, и поспала всего пару часов. Не лучшее начало дня.       Нервное напряжение возрастало; ощущение было такое, будто она не спала трое суток. Заставить себя вылезти из постели и собраться на работу, казалось, ещё никогда не стоило таких усилий. Саша видела себя в зеркале и понимала, что ей не помешало бы сделать макияж, чтобы придать лицу человеческий вид, но не смогла даже взять в руки тушь. Она сидела в гостиной на диване перед разложенными на журнальном столике тональным кремом, пудрой, румянами, коричневыми тенями, щипцами для завивки ресниц, тушью и помадой – весь этот набор был для неё так называемой тяжёлой артиллерией, – но её руки отказывались браться за дело. Так она и просидела, безразлично смотря на свою косметику, пока не настало время отправляться на работу. В «Кловер» Саша шла пешком, а в глазах её стояли слёзы.       Холодный воздух на улице немного привёл её в чувства – ровно настолько, чтобы она могла выполнять свои рабочие обязанности. Посетителей было мало, не считая небольшого наплыва в обед, Брук, слава богу, в этот день не работала, была только Эля. Крис прислал сообщение, что вечером ужинает с папой и заехать за Сашей не сможет. В общем и целом, всё шло более или менее нормально. До тех пор, пока около шести не заявилась Лиа.       Сперва Саша решила, что та зашла просто так. С ней она только кратко поздоровалась и, стыдливо отведя глаза, побежала обняться с Элей. Тем было лучше: Саша даже видеть её не хотела. Из-за прихода Лии она вновь стала нервной и рассеянной, а это ужасно мешало работать. Вместо «Цезаря» с креветками она принесла посетителю «Цезарь» с куриной грудкой, но, к счастью, мужчина смирился с её нелепой ошибкой и не стал устраивать сцен. А переставляя на столик пожилой дамы чайник зелёного чая и чашку, Саша заметила, что та смотрит на её руки, и чуть было всё не перевернула. «Не беспокойтесь, это просто аллергия», – тихо проговорила она с дежурной улыбкой, но женщина, ничего не сказав, лишь смерила её тяжёлым взглядом. Пока та не ушла, Саша пребывала в страхе от того, что придётся нести книгу жалоб, однако каким-то чудом этого не случилось.       Она старалась как можно дольше задерживаться на кухне и не смотреть на Лию и Элю. Саше было на руку, что они треплются и Эля увиливает от работы, тем самым предоставляя ей занятие, – обслуживая клиентов, она хотя бы могла их избегать. Правда, думала она всё равно по большей части о том, как они её бесят. Особенно Лиа. У Саши просто в голове не укладывалось, что она действительно могла переспать с Глебом, после того как не раз выступала за то, чтоб они вновь сошлись, и грустно поджимала свои пухлые губки, услышав, что они по-прежнему не вместе. Это было глупо и наивно, но по какой-то причине ей казалось, что Лиа «не такая», что она не похожа на девушку, готовую запрыгнуть в постель к чьему-то бывшему парню, которого вдобавок едва ли знает. Может, дело было в том, что у них с Крисом так ничего и не было, а может быть, в том, что выглядела Лиа слишком милой и невинной, но так или иначе именно от неё Саша этого не ожидала. А теперь она тут как тут, пришла повертеться у неё под носом, напоминая о том, что сделала. Как же она раздражала!       «И ты всё ещё утверждаешь, что тебе всё равно, с кем он спит? Совсем не ревнуешь, да?»       Отлично, снова этот голос. Кажется, пора проветрить мозги, решила Саша и, схватив своё пальто, быстро направилась к выходу на задний двор. Ей было просто необходимо выкурить парочку сигарет.       Облокотившись на перила, она невольно вспомнила, как стояла здесь во время песенного конкурса и чувствовала себя ужасно, а потом за ней пришёл Крис и увёз домой на такси. Ей вдруг захотелось, чтобы он и сейчас возник рядом с ней и забрал из этого места. Она почти не помнила, что происходило в отрезок времени между тем, как вышла тогда на улицу, и тем, как оказалась в своей постели дома, но ей казалось, там была Эля. Да, точно – она появилась в этом самом месте вскоре после Криса и что-то ей говорила. Наверное, что-то вроде: «Эй, ты что тут делаешь?» или «Эй, так вот ты где».       – Эй, так вот ты где!       Голос Лии так её напугал, что Саша едва не подпрыгнула.       – А, ты куришь… Я не знала.       «Ты очень много чего обо мне не знаешь», – подумала Саша и, сделав затяжку, осмотрела её с головы до ног. Естественно, Лиа выглядела так, будто сошла с чёртового подиума, тем самым заставляя её чувствовать себя несуразной. Увидев её идеально-ровные чёрные стрелки, Саша всерьёз пожалела о том, что не накрасилась. Не зная, что сказать, она протянула Лие пачку сигарет.       – Н-нет, спасибо… Волосы потом будут плохо пахнуть, – ответила та на её жест.       Саша пожала плечами.       Темнело уже довольно рано, поэтому весь задний двор покрывала тьма, и лишь крыльцо с навесом, где они стояли, освещал небольшой подвесной фонарь. От холода дыхание превращалось в маленькие белые облачка, выплывающие из губ двух девушек. В этот момент они выглядели ещё более схоже, чем обычно, несмотря на то, что Саша чувствовала себя куда менее красивой. Лиа смутилась, заметив, что она не в настроении, и заозиралась по сторонам, словно могла что-либо рассмотреть.       – У тебя… всё в порядке? – наконец спросила она, осмелившись посмотреть Саше в лицо, но та лишь усмехнулась.       – Ты серьёзно пришла, чтобы задать мне этот вопрос?       – Нет… – Лиа замолчала. – На самом деле… я хотела сказать, что мне жаль.       – Что?!       Теперь Саша выглядела искренне удивлённой, но Лие всё равно не нравилось, как она на неё смотрит. Сегодня, в отличие от их прошлых встреч, её глаза были недобрыми и насмешливыми, и от этого взгляда Лиа терялась, хотя у неё были твёрдые намерения извиниться. А дальше будь как будет; они с Сашей не были подругами, так что, если та не захочет её больше видеть, придётся с этим смириться.       – Мне жаль, что я сделала тебе больно, – продолжила Лиа. – Я в курсе, что ты видела… меня и Глеба тем утром, он мне сказал. Не хочу делать вид, будто ничего не было, – она снова ненадолго замолчала, ожидая какого-то отклика от Саши, но не получила ничего в ответ. – Я не хотела! Правда. Это вышло случайно и, ну… видимо, было ошибкой. Можешь мне поверить, для него это ничего не значило. Я… я точно знаю, как они себя ведут, когда для них это ничего не значит…       Саша уставилась на неё с вытаращенными глазами и, должно быть, глазела бы так ещё долго, если бы её пальцы чуть не обжёг фильтр сигареты. Она быстро метнула окурок в мусорное ведро и вдруг почувствовала странное сожаление оттого, что не затушила его о руку Лии. Эта мысль её взбудоражила и одновременно напугала, заставив задуматься о том, откуда в ней взялась эта агрессия.        – И… те таблетки, которые я тебе дала, – продолжила Лиа, потупив взгляд. – Не нужно их больше принимать, ладно? Кажется, я не сказала, что их можно пить всего месяц…       – Я их больше не пью, – холодно ответила Саша.       – Правда? – Казалось, Лию эта новость по-настоящему обрадовала. – Слава богу. То есть… ну, это хорошо, а то я переживала. Вообще, знаешь, лучше выкинь их. По-моему, от них никакого толку.       С этим Саша была не согласна: ей казалось, от них был толк, только несколько неожиданный: через некоторое время после приёма они её расслабляли, а если принять две разом, что она однажды и сделала, то начинало клонить в сон. Вот, что нужно было выпить ночью, подумала она; странно, что тогда эта мысль не пришла ей в голову, ведь баночка из-под крема, наполовину заполненная маленькими таблетками, всё ещё стояла на полке над её кроватью. Приняв решение от них отказаться, она почему-то даже не собиралась их выкидывать.       – Ладно… Это всё? – спросила Саша, кутаясь в не застёгнутое пальто, под которое поддувал ветер.       – Ну… Даже не знаю. – Лиа запнулась. – Я думала, может, мы могли бы… поболтать?       – Поболтать?.. – медленно произнесла Саша с приподнятыми бровями. – О чём?! – почти выкрикнула она. – О том, как тобой пользуются парни, для которых ты ничего не значишь?! Может, ты хочешь, чтобы я тебя пожалела?       От неожиданности Лиа отшатнулась, почувствовав сзади себя кирпичную стену. Саша выглядела так, словно сама от себя такого не ожидала, и что-то в её глазах навело Лию на мысль, что она её совсем не знает и неизвестно, что ещё та может выкинуть. Вероятно, ей лучше было уйти.       – Слушай, я просто хотела извиниться…       – Извинилась?! – огрызнулась Саша. – Теперь вали отсюда! Не хочу тебя больше видеть, не хочу с тобой болтать – вообще ни о чём, понимаешь?! Можешь трахнуться с ним ещё миллион раз, всё равно останешься для него пустой назойливой дурой! Сюрприз, да?! Он же не сказал, что он на самом деле о тебе думает? Прости, я тебя расстрою: ты его мягко говоря раздражаешь. Странно, что ты этого не заметила до того, как решила раздвинуть перед ним ноги.       С круглыми, как блюдца, глазами одной рукой Лиа схватилась за ручку железной двери. На это она уже не подписывалась. Она пришла извиниться – хотя не была обязана, – а не выслушивать о себе гадости, пришедшие в голову этой чокнутой, и теперь мечтала поскорее от неё сбежать. Ей вдруг стало страшно от тёмного двора и напряжённой атмосферы и захотелось оказаться дома, в тепле и безопасности. Она потянула на себя тяжёлую дверь.       – Может, я и поступила не лучшим образом по отношению к тебе, но я, по крайней мере, не…       – Не кто?.. – толкнув дверь назад, Саша затаила дыхание в ожидании ответа.       Лиа тяжело сглотнула застрявший в горле комок обиды. Она даже не думала, что гневные слова, которые услышала в свой адрес, так на неё повлияют. Теперь ей банально хотелось сказать что-то плохое в ответ, задеть так же, как задели её, и её убеждённость в том, что не стоит до этого опускаться, стремительно сходила на нет.       Она бы могла так многое ей сказать… пьяный Глеб не особенно следил за своим языком той ночью, да и от Криса она кое-что о ней слышала… только не была уверена, что стоит. Как уже говорилось, она немного опасалась того, что Саша может выкинуть. Однако привычка сначала говорить, а потом думать, всё-таки сделала своё дело.       – Не псих, – сказала Лиа. – В отличие от тебя, я не псих.       О да, это сработало, как надо. Это Сашу задело. Было заметно по её глазам, мимике… и даже тому, как соскользнула её маленькая ладонь с железной двери. Это слово она явно не любила, Лиа поняла моментально. И Сашина реакция дала ей смелости продолжить…       – Что? – теперь настал её черёд усмехаться. – Я не единственная, о ком говорят за спиной, – ты тоже не знаешь, что о тебе на самом деле думают. Я слышала, ты лечилась в реабилитационной клинике, – сказала она, смакуя каждое слово. – И твой бывший считает тебя сумасшедшей. Он сам мне сказал – прямо перед тем, как мы сняли номер в том отеле. Говорит, у тебя не все дома. Но знаешь, я, если честно, догадывалась. Твой брат… он тоже не всегда следит, что говорит. – Лиа сделала вид, что призадумалась. – Ведь сначала он мне даже не сказал, что ты существуешь. Я ещё подумала: странно, да? какой смысл скрывать? Но потом поняла. Что с тобой, должно быть, что-то не так… Он не сказал, что именно, но однажды случайно обмолвился, что за тобой нужно следить. Ну, чтобы не было проблем. Что ему надо сводить тебя к врачу… Побыть с тобой, потому что ты не в духе… Что ты сама не справляешься. А знаешь, где много таких людей, которые не справляются? В клинике моего отца…       Было видно, она собиралась сказать что-то ещё, но внезапно случилось то, чего Лиа никак не могла ожидать. Саша схватила её за меховой воротник от пальто и изо всех сил толкнула к стене.       – Заткнись! – закричала она. – Я не хочу это слышать!       – Не хочешь?! Потому что это правда? А хочешь услышать… Ау! – тут Лиа завизжала, почувствовав, что её потянули за волосы. – Отцепись от меня, больная!       Ещё никогда она не попадала в такие ситуации, и тем не менее быстро сообразила, что разумнее всего сейчас будет как можно скорее попасть в ресторан. В конце концов, они находились не в заброшенной подворотне – совсем рядом с ней были люди, способные это остановить. Она резко отпихнула Сашу назад, отчего та врезалась в перила, и уже собиралась выскочить за дверь, как та вновь дотянулась своей рукой до её волос.       – Помогите! – крикнула Лиа в коридор, пытаясь вырвать свои ещё недавно идеальные пряди из цепкой хватки. Ей казалось, ещё немного – и Саша вырвет ей целый клок вместе с кожей.       Помощи всё ещё не было, и, начиная паниковать, она не придумала ничего лучше, чем дать Саше сдачи – её хвостик прекрасно подходил для того, чтобы за него ухватиться. Со стороны их драка даже выглядела забавно: две миниатюрные, хрупкие девушки тянут друг друга за волосы, каждая – пытаясь одновременно высвободиться и оттолкнуть свою противницу в сторону, но в итоге обеих заносит в одном направлении, ибо ни одна из них не хочет отпустить другую. Этакая маленькая кошачья потасовка. Но как бы там ни казалось со стороны, для обеих в этот момент драка была самой что ни на есть серьёзной – прямо-таки битва не на жизнь, а на смерть.       Когда две девичьи фигурки каким-то образом влетели в полутёмный коридор ресторана и на секунду друг от друга оторвались, Лиа оказалась более проворной. Её тонкие длинные пальцы с модными ногтями миндальной формы добрались до Сашиной правой щеки и больно царапнули её, соскочив на шею. Саша ответила тем, что схватила её за запястье той же самой руки и, крепко сжав, отвела от себя так далеко, как могла.       Ей хотелось накинуться на Лию ещё раз, исцарапать всё её ухоженное лицо, испинать ногами её идеальное тело, вырвать все её волосы, выпрямленные кератином, – ей так этого хотелось! – но она бы не успела этого сделать, не говоря уже о том, что у неё больше не было сил. Рядом с ними в полутьме уже стояли две фигуры, в которых чуть позже она узнала Боба и Элю. Лиа зачем-то ещё раз крикнула «Помогите!», хоть в этом и не было надобности, и следующим, что Саша услышала, было:       – Ты уволена. Собирай свои вещи и выметайся. – А затем: – Мисс, вы в порядке?       После ужина с отцом Крис чувствовал напряжение и злился. Его это всё достало – играть эту знакомую до боли роль примерного сына и получать взамен такое отношение. Оно уже сидело у него в печёнках.       Временами казалось, всё было нормально, и отец себя вёл как нормальный отец, который действительно любит и понимает своего сына, но изредка он становился просто невыносимым. Например, сегодня, когда втайне от Криса решил устроить грёбаные смотрины. Они собирались поужинать в отцовском доме. С партнёрами – да, так он сказал. А потом оказалось, что партнёры – это старый знакомый и его дочь, вместе занятые семейным делом. Крису стало тошно, когда он всё это понял, даже кусок в горло не лез.       Марианна, так её звали. Эту хорошую белорусскую девушку из приличной семьи, воспитанную и образованную, которая, за неимением братьев, через несколько лет возглавит адвокатскую контору. Отец потрудился на славу, она даже была симпатичной. Русые волосы, не доходящие до плеч, раскосые голубые глаза, широкие дужки бровей, губы… да, губы, пожалуй, наполнены филлером, но это уже постепенно становится нормой, ведь так? К тому же ей это шло. Она была элегантно, но сдержанно одета, грамотно говорила, прекрасно знала этикет. Их семья переехала в Канаду двадцать лет назад, а через год после переезда она пошла в школу. Как интересно, думал Крис, с вежливой улыбкой слушая их истории. Почти не знала языка, а через год уже была лучшей в классе! Родители сразу поняли: она далеко пойдёт. Какая молодец…       Ему даже стало искренне жаль, что их надежды на него не оправдаются. Ну, или надежды её отца. Марианна отчего-то показалась Крису не слишком заинтересованной в этом знакомстве. Она часто переводила взгляд за окно или задумчиво рассматривала интерьер, и он два раза поймал её на том, как она украдкой опускала глаза на свои золотые часики с тонким ремешком. Крис не был в курсе, кто был инициатором этой встречи, но кто бы это ни был, ему хотелось извиниться перед ней за этого человека. Как и он сам, Марианна не заслуживала такого отношения.       Может быть, у неё, как и у Криса, даже был человек, которого она любит, но семья ждала от неё чего-то другого… Как же это сложно, когда люди от тебя чего-то ждут, думал Крис, а ты точно знаешь, что не сможешь их ничем порадовать, потому что их желания идут вразрез с твоими. Они не знают тебя настоящего, и, видимо, не узнают, так как ты вынужден прикидываться тем, кем не являешься, чтобы они могли обманываться дальше, а ваши отношения не испортились. Ведь так важно поддерживать хорошие отношения, ни с кем не ссориться – особенно с семьёй. Замкнутый круг. Именно так всё и происходило между Крисом и отцом уже много лет. От него ждали, что он найдёт себе достойную пару, поэтому приходилось делать вид, что он ищет и никак не может найти, но всё это, разумеется, было сплошным притворством, потому что его сердце всегда было занято только Сашей.       Он уже начинал жалеть, что вовремя не прикинулся геем. Отец на это много раз намекал, наверное, даже готов был это принять – Крису так казалось. В этом плане отец был лоялен – по-видимому, сказались долгие годы жизни в Канаде. Но теперь поезд ушёл. Крис слишком долго отнекивался и, похоже, всё-таки смог окончательно убедить отца в том, что он натурал. Он уже давно не слышал никаких намёков, особенно после отношений с Лией. И вот, ему снова пытаются найти подходящую пару.       Крис понятия не имел, как он собирается справляться со всем этим дальше: быть с Сашей и врать отцу, позже – уходить от вопросов, почему у него нет жены и детей, быть для всех одиночкой. Сейчас у него, конечно, были заботы и посерьёзнее, и тем не менее эта проблема время от времени всплывала в его голове, приводя в отчаяние.       Подъезжая к дому, он в который раз набрал Сашин номер, и в который раз она не взяла трубку. Между его попытками дозвониться приходилось сбрасывать звонки от Лии. Забавно, что девушка, с которой он хочет поговорить больше всего на свете, не отвечает, подумал Крис, зато та, кого он слышать не желает, продолжает названивать.       Тот факт, что он не знал, где Саша, заставлял его волноваться. Крис был недоволен собой оттого, что в такую ужасную погоду не смог забрать её с работы и в итоге она наверняка шла обратно пешком, решив не тратиться на такси. Думая о ней за ужином, он чувствовал странную тревогу в груди, и сейчас хотел скорее убедиться, что с ней всё в порядке. Когда он заехал во двор, то первым делом посмотрел на их окна. К счастью, в гостиной мерцал тусклый свет торшера.       К тому моменту, когда он вошёл в квартиру, Саша была дома уже около часа. Всё это время она просидела на кресле в гостиной, смотря по телевизору клипы на низкой громкости, почёсывая руки и думая о том, что с ней сегодня произошло. Подборка клипов была как раз подходящей – музыкальный канал запустил «Два часа лучших рок-баллад за последние двадцать лет», большая часть которых оказалась поразительно депрессивной, с мрачными и тусклыми роликами. Не то чтобы она их и правда смотрела… Её взгляд то и дело становился затуманенным, и картинка в телевизоре превращалась в одно размытое пятно – из-за мыслей, уносящих в не самое светлое место.       Даже удивительно, что ей удалось добраться до дома, не попав ни в какую передрягу. Когда она вышла из «Кловер», то попала под мокрый снег, быстро падающий с тёмного неба крупными белыми хлопьями, которые сделали её осеннее пальто влажноватым и почти бесполезным. Сам по себе вечер не был холодным, но, одетая не по погоде и промокшая, Саша довольно скоро окоченела. Её всё ещё трясло после того, как её так позорно выгнали, а теперь добавилась ещё и дрожь от холода. Ноги вели по знакомой дороге на автомате, хотя сама она едва ли понимала, куда идёт. Порой она пошатывалась и задевала прохожих и чуть было не пошла на перекрёстке на красный свет. Повезло, что какой-то мужчина одёрнул её за плечо – поток машин пролетел от неё всего лишь в каком-то шаге. Хорошо, что Крис этого не видел…       Его шаги в прихожей вернули её в реальность, напомнив о том, что ей предстоит ему сообщить. Она должна была всё рассказать – всё равно он рано или поздно узнает. Только не знала как. У неё не было никакого нормального объяснения случившемуся, не было и оправдания. Только чувство стыда и какой-то ущербности и снова боязнь его разочаровать. Она сама себя разочаровывала, что и говорить о Крисе…       Он вошёл в гостиную, и Саша вдруг почувствовала, что просто не сможет заговорить. Он был таким… идеальным – такой высокий и стройный, в отглаженной белой рубашке и с галстуком, в брюках, так хорошо сидящих на нём. Его тёмные волосы выглядели густыми и здоровыми… а на коже не было ни одного изъяна. Если они близнецы, как он может быть таким прекрасным, а она такой отвратительной? Саша много раз задавалась этим вопросом. Ей казалось, природа совсем забыла о ней, когда распределяла свои дары между ней и Крисом. Нет, она вовсе не хотела ничего у него отбирать, она была искренне рада, что его так щедро наделили и внешними, и замечательными внутренними качествами – он этого полностью заслуживал; ей всего лишь хотелось хоть немного ему соответствовать.       – Всё в порядке? – спросил он, присев на подлокотник дивана. Саша кивнула. – Что это у тебя… – начал он, прищурив глаза, но тут зазвонил его телефон, дав ей ещё немного времени собраться. – Да? – раздражённо ответил Крис, смотря на её поцарапанную щёку.       Но тут Саша поняла, что этот звонок никак нельзя считать спасительным: даже со своего места она услышала, как из динамика разносятся визги Лии. Нахмурившись, Крис отвёл телефон от уха.       С нечитаемым выражением лица он слушал свою бывшую девушку, а Саша в это время думала о том, как сильно ей хочется распасться на крошечные частицы. Разлететься на атомы и раствориться в воздухе – вот что было бы неплохо. Просто взять и исчезнуть, стереться из памяти всех, кто её знал, перестать существовать. Если бы это случилось прямо сейчас, звонок Лии, вероятно, оборвался бы, а Крис бы застыл на месте, пока его воспоминания перестраивались. А потом бы его жизнь продолжилась и, наверное, стала бы куда легче, потому что больше некому было бы создавать в ней проблемы… В Сашиных закрытых глазах защипало, когда она всё это себе представила. А когда она их открыла, то поняла, что звонок закончился, и Крис на неё смотрит так, будто хочет спросить: «Серьёзно?»       Она опустила голову на руки и надавила на глаза ладонями, ожидая, что он куда-нибудь уйдёт, но вскоре почувствовала, как он взял её за запястья. Крис сидел перед ней на полу на коленях, то есть в позе, совершенно не подходящей его деловой одежде, и внимательно рассматривал её лицо. Было сложно определить, сердится ли он и собирается ли её отчитывать, но ей было ясно одно: он тоже не знал, что сказать.       – Что между вами такое произошло? – наконец спросил Крис.       Саша стыдливо отвела глаза в сторону и только заметила, что он выключил телевизор – вот почему в комнате стало так неуютно тихо. Стук её сердца, который теперь стал громче, мешал думать. А может, дело было не в нём; может, она постепенно теряла способность ясно мыслить и превращалась в того, кем они все её считали? В психа? Во всяком случае, она действительно не знала, какими словами будет правильнее назвать то, что произошло. Вспышкой гнева? Эпизодом агрессии? Минутным помешательством? Да, это всё подходило – звучало, правда, не очень.       – С чего всё началось? – попробовал по-другому Крис.       – Я её толкнула… – пробормотала Саша.       – Нет…       – Да. Это я начала. Я первая её толкнула.       Крис вздохнул и, взяв её за подбородок, осмотрел красноватые царапины. Перед его глазами тут же возникли длинные ногти Лии характерной, заострённой формы. Несмотря на то, что только что сказала Саша, и то, что слышал от Лии, эти царапины пробуждали в нём злость.       – Я имею в виду, за что? Ты же не сделала это просто так.       – Нет… не просто так. Мне хотелось, чтобы она замолчала. И вообще… чтобы ушла. Мы с ней наговорили друг другу гадостей… И в этом тоже я виновата.       – Каких гадостей?       Тут Саша снова ушла в себя. С одной стороны, ей хотелось пересказать ему слова Лии и послушать, что он на это скажет, с другой – казалось, что не имеет права ждать от него объяснений, когда сама провинилась, а он с ней так терпелив. Её злость давно иссякла – видимо, вся ушла на Лию; по дороге домой она уже не чувствовала ни злости, ни раздражения – только разочарование и притупленную боль оттого, что люди, которым она доверяла, рассказывали о ней абсолютным чужакам. Ведь Лиа, кем бы она себя ни мнила, была чужачкой. Так нагло проникшей в их старую маленькую компанию, состоящую из Саши, Глеба и Криса. Саша это видела именно так. И то, что эти два парня, как оказалось, не следили за языком, причинило ей боль.       – Ну… Я даже и не думала, что говорю. Просто, знаешь… ей нагрубила. Меня вывело из себя, что она припёрлась и стала вдруг извиняться… Напоминать об этом.       – За что извиняться? – удивился Крис.       – Что она спала с Глебом. Наверно, она думала, что мы с ней подруги или что-то типа того… – Саша закатила глаза. – В общем, я ей сказала, что она его бесит. Ну, не совсем так… Похуже.       – Понятно, – прервал её Крис. Ему не хотелось снова слушать о чём-то, что так или иначе выливалось из её ревности к Глебу. – И что же такого плохого сказала тебе она, что ты решила с ней поцарапаться?       Его невольно изменившаяся интонация повлияла на Сашу не лучшим образом. Тонко учуяв эту перемену, она высвободила свои запястья из его рук и сдвинулась на край, показывая, что собирается встать. Крис поднялся с колен, а она с кресла, и в этот момент он понял, что если даст ей сейчас уйти и спрятаться в комнате, то она окончательно замкнётся в себе. Да, его напрягала её ревность… но он не мог дать своей всё испортить. Ему необходимо было выслушать Сашу до конца.       – Скажи мне. Пожалуйста, – попросил он. – Поговори со мной.       Возвышаясь над ней в полный рост, Крис всегда остро чувствовал, какой маленькой и хрупкой она была по сравнению с ним. Не невинной, нет, она вовсе не была невинной – и сегодняшний инцидент тому подтверждение, – только хрупкой – как внешне, так и внутренне. Ранимой, чувствительной, уязвимой. Хотя она старалась этого не демонстрировать, Крис знал её душу и сердце со всеми их шрамами, и что-то дало ему понять, что сегодня там появился ещё один. Её глаза вдруг наполнились слезами.       – Крис, зачем вы рассказываете ей обо мне? – срывающимся голосом спросила она.       – Мы? О чём?..       – Ты и Глеб. Вы хотите, чтобы люди считали меня больной?       – О чём ты говоришь? – Крис положил ей руки на плечи.       – Она знает, что я лечилась в клинике! – разрыдалась Саша. – И Глеб… он наговорил ей про меня всякого… что я сумасшедшая и всё такое. Она сказала… что я… что я псих… И что ты тоже меня обсуждаешь у меня за спиной.       – Саша… зверёныш… успокойся. Я ей такого не говорил, – сказал Крис, смотря на неё своими большими грустными глазами. Она была в куда худшем состоянии, чем ему показалось сначала, теперь он это ясно видел. – Я бы не стал, слышишь? Хотя нет ничего такого, что ты там лечилась. Это нормально.       Саша шмыгнула носом и по-детски вытерла его рукой. Она не могла заставить себя повторить слова Лии: в пересказе они прозвучали бы очень глупо – она почти слышала, как произносит их её голос. Зачем она вообще всё это начала?.. Не совладала с эмоциями и только выставила себя истеричкой. Выглядело всё это, должно быть, жалко.       – Ты говорил что-то другое… – Ну вот, опять. Когда же она замолчит? – Я понимаю, что она была твоей девушкой… но просто… Зачем было говорить, что ходишь со мной в больницу?! Что у меня какие-то проблемы?       Она снова расплакалась, ещё хлеще, и Крис решил, что пора уже положить этому конец.       – Саша, ну если я что-то ей и сказал, то вовсе не с целью тебя обидеть. Прости. Я ведь даже не думал, что всё может так обернуться. Что она такая. – Он вытер её слёзы двумя большими пальцами и наклонился, чтобы поцеловать в лоб. – Тебе нужно успокоиться. Умыться, переодеться, и мы с тобой полежим вместе. У тебя завтра выходной?       Тут она неожиданно перестала плакать и подняла на него глаза. Крис даже подумал: как хорошо, как на неё подействовали его слова! Но он рано обрадовался.       – Крис… у меня теперь каждый день выходной, – сказала она. – Меня уволили.