«We never learn, we been here before Why are we always stuck and running from The bullets?»
— Harry Styles, «Sign of the Times»
– Я… Я просто не могу поверить, – пробормотал себе под нос Крис, глядя на плещущуюся воду залива в нескольких метрах от них. Они с Глебом сидели на набережной, прихватив по стакану кофе и заняв скамейку под необычно жарким для марта солнцем, и Глеб только что закончил рассказ о своём мини-расследовании. – Неужели это может быть правдой? То, что Крис услышал, никак не укладывалось в его голове. Лиа и Эля? Но разве Саша с ними ещё общалась, чтобы ходить вместе по барам? А даже если и так, то разве могли они так поступить с ней, ведь некогда все они неплохо общались? Элю он, правда, всегда недолюбливал, видя её мелочную и алчную натуру насквозь, какой бы милой она ни пыталась с ним быть, но вот Лиа?.. Признаться, он о ней почти не вспоминал: она была временным средством от скуки, когда ему не хватало общения, и, когда они распрощались, она почти сразу же стала ему безразлична. Хотя они намеревались остаться друзьями (расстались они мирно, без ссоры), Крис всё же не совсем представлял, что это значит, несмотря на схожую попытку Саши и Глеба прямо у него под носом. Он чувствовал, что и так с ней скорее «дружил», а значит, теперь, в соответствии с этой градацией с нисходящей значимостью отношений, им следовало стать простыми знакомыми, которые поздороваются друг с другом при встрече и справятся о делах, но не больше. Да и как он мог с ней дружить, будучи с Сашей? Она не была из тех, кто одобряет подобные «дружбы». Раньше Лиа казалась Крису достаточно доброй и милой девушкой. Немного легкомысленной, но это не делало её плохим человеком. Однако, если она и правда была замешана в том, что случилось с Сашей, то выходит, он её совсем не знал. Неужели он мог так ошибиться? Нет, он не считал, что высокие моральные качества – это про неё, но и низменных порывов в ней не замечал. То, что ему в ней не нравилось, было связано только с его личными предпочтениями: например, ему бы хотелось, чтобы она поменьше думала об одежде, реже ходила в клубы и меньше сплетничала о своих подругах. Но никто не идеален, верно? И Крис был готов с этим смириться, потому что, в конце концов, это ещё не определяло её как личность. Впрочем, после их расставания он так и не мог точно сказать, какой же она была. Снаружи – вроде приятной, а внутри… может быть, и гнилой – в отношениях он этого не видел. Они пробыли вместе не так уж и долго, чтобы он смог изучить её полностью, а, так как рядом с ним Лиа всегда была этакой зайкой, проявлений её худших черт он попросту не дождался. Но потом случилась эта история с таблетками… И мнение Криса о бывшей девушке изменилось. Как бы ему ни хотелось её оправдать, он не знал, как это сделать, как найти такое объяснение её поступку, чтобы не думать о ней плохо. Пока не понял, что это невозможно. Едва ли Лиа могла не знать, что вместо таблеток для похудения принесла Саше антидепрессант. Едва ли это было случайной ошибкой. А когда он прямо спросил у неё об этом и она его заблокировала, у него и вовсе не осталось сомнений. Всё она знала; она нарочно воспользовалась Сашиной доверчивостью, чтобы причинить ей вред. Но Крис так и не понял одного: почему она это сделала? Неужели мстила ему за разрыв, который был его предложением, а её согласие тогда было лживым? Или ревновала к Саше? Но разве он давал повод? А не могла ли Лиа заподозрить что-то между ними? И всё-таки таблетки это одно, а вот приличная доза экстази – уже не пакость, а преступление. Таблетки, к тому же, Саша брала сама, но о том, что пьёт коктейль с наркотиком, не догадывалась, а за это уже Лиа должна бы ответить перед законом – на пару со своей сообщницей Элей. – Во что конкретно ты не веришь? – Глеб вытащил его из этих размышлений в реальность. – Что Лиа, что ли, может быть причастна? Перестань, Крис, то, что ты с ней встречался, ещё не делает её святой. – Её, может, святой и не делает, – отозвался Крис, – а вот меня слепым – да. – И это тоже нет! Ну, знаешь сколько сейчас актрис! Ни за что не догадаешься, что скрывается под маской. Глеб, конечно, хотел его успокоить, но эти слова на Криса не действовали. Он-то всегда считал, что прекрасно разбирается в людях! Что видит насквозь, кто с гнильцой, а кто нет. Но оказалось, не разбирался, и пусть бы это было просто не лучшей его чертой, но его слепота привела к печальным последствиям, и он уже не мог относиться к этому так спокойно. – Но если это они… то зачем они это сделали? – спросил он. – Они вообще понимали, что делают? Это же не шутки… – Я не знаю, Крис, – с грустью ответил Глеб. – У меня тоже много мыслей и вопросов, но всё, что я узнал, я тебе уже рассказал. Об остальном мы можем узнать только от них и от Саши. Его ответ вызвал у Криса новую волну непонимания: – Как она могла не сказать?! – воскликнул он, от злости даже топнув ногой. – Для чего их покрывать? Господи, я не понимаю! Чем она думает?! – Может, они ей угрожали? – предположил Глеб. – О, перестань… Эти две курицы? – Повторюсь: мы не знаем. Почти ничего. Крис серьёзно на него посмотрел, пытаясь понять, то ли Глеб намекает, то ли ему это уже мерещится… Ведь он прекрасно знал и сам, что они должны были сделать. – Скоро узнаем, – сказал он и решительно поднялся на ноги. – Я её заставлю заговорить. Хватит уже этих секретов, достала. О таком молчать – это просто… просто… – он не мог найти слов. – Да идиотизм какой-то! Ну, что это такое? Молчит как партизан. «Не дави на меня», «Я не готова»… А я так и знал, что она мне врёт! Давно уже чувствовал: уж слишком мутно всё выходило. – Я помню, – ответил Глеб. – Да, разговор вам предстоит хреновый… Но, может, для начала успокоишься? Ты же… Крис… Ну, это же ты, блин! Сам лучше меня знаешь, как себя повести с ней. Ты же знаешь, да? Как ты там умеешь – помягче, поосторожнее? – Уже был помягче. Она решила, что может водить меня за нос. – Господи, так говоришь, как будто она что-то натворила… Это ведь она жертва, а не наоборот. – Я знаю, – хмуро кивнул Крис, хотя пока что был не в силах успокоиться. – Поможешь мне? Поедешь со мной? – опасаясь, что сам не справится, спросил он у Глеба. – С чем, куда? – К нам домой. Поговорим с ней вместе, а то, боюсь, я сделаю что-то не так. Глеб немного помолчал, смотря по сторонам и обдумывая его предложение. – Прямо сегодня? – наконец спросил он. – А чего тянуть? Тогда бы уже не рассказывал мне сегодня. Но ты же тоже не хотел тянуть, да? – Не мог, – поправил Глеб и вздохнул. – Вот и я не могу. И так уже прошло больше двух месяцев. Хватит. И в напряжённом молчании они ушли с набережной, расселись по машинам и поехали к близнецам домой, оба предчувствуя сложный и долгий вечер, но зная, что иначе поступить не могут. Не подвергнув Сашу этой пытке, им было ничего не добиться, а они оба твёрдо решили, ещё не делясь этим друг с другом, что сделают всё для того, чтобы виновные были наказаны. Саша этим вечером, как повелось в последние недели, возвращалась домой в приподнятом настроении. Ей нравилась своя, пусть и несложная, работа и любезные, интеллигентные коллеги; она ощущала себя там на своём месте, а под вечер у неё появлялось приятное чувство, что она провела день не зря и может со спокойной совестью идти домой и отдыхать с Крисом. Она часто думала о нём в течение дня, порой они созванивались в обед, а время от времени перекидывались незначительными сообщениями. Он старался забирать её с работы, что тоже её очень радовало. Однако сегодня не было ни звонков, ни сообщений, ни ждущего в холле Криса, и, решив, что у него появились дела, она поехала домой сама, надеясь только на то, что позже он будет свободен. Но он оказался дома, и, судя по тому, что с ним был Глеб, дел у него сейчас быть не могло. «Я дома!» – крикнула Саша и ушла к себе переодеться, не обратив внимания на то, что ей никто не ответил. Затем она неторопливо вымыла руки и направилась на кухню поужинать, но, так как путь её лежал через коридор с большой аркой в гостиную, она не могла не заметить гробовой тишины, в которой сидели парни после её прихода. Глеб сидел на одном из кресел вполоборота к ней, и она видела его задумчивое лицо, а вот Крис расположился посреди дивана, стоящего спинкой ко входу, так что Саша могла лицезреть только его затылок. С нехорошим предчувствием она вошла в зал и переглянулась между парнями. – Что случилось? Кто-то умер? – спросила она, обняв себя руками. Крис посмотрел на неё и быстро отвёл глаза, а Глеб дотронулся до её руки и сказал: – Нет, никто не умер. Иди, присядь, – и кивнул на кресло напротив. На самом деле они собирались дать ей сначала поужинать, но, раз уж Саша пришла сама, ничего не поделаешь – придётся обрушить на неё новости. Она забралась на кресло с ногами и, ничего не понимая, смотрела на Криса. Ей было странно, что он прячет глаза (таким обычно она занималась), и своим пристальным взглядом она пыталась заставить его их поднять. Когда же он наконец это сделал, у неё по телу побежали мурашки: Крис смотрел на неё как на предателя. – Как ты могла?! – неожиданно воскликнул он, заставив её поёжиться. – Почему ничего не сказала? – Крис, – одёрнул его Глеб, неодобрительно на него посмотрев. – Нет, серьёзно! – Чего я не сказала? – выдавила она с испугом. Но они молчали, и она поняла, что никто не собирается её успокоить. Похоже, дело было плохо. Самые тёмные мысли стали закрадываться к ней в голову. У Саши был только один секрет, только одно она не сказала, что могло так задеть Криса. Когда стало ясно, что он не знает, как начать, Глеб ответил: – Саш… Мы знаем, кто был с тобой в том баре. Мы знаем, что это были Лиа и Эля, что это они подсунули тебе экстази. – Откуда?.. – застыла она. – Какая разница откуда? – вздохнул Крис. – Может, лучше расскажешь о том, почему ты это скрывала? Саше хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон. Равно как Крису ещё недавно было сложно поверить в то, что в произошедшем замешана Сашина приятельница и его бывшая девушка, она никак не могла осознать, что он докопался и до этой её тайны. Казалось бы, Глеб ясно дал понять, в чём причина их вечернего собрания, но, хотя она ясно всё слышала, что-то мешало ей это принять. «Но почему вы сразу решили, что они виноваты? – подумала она, цепляясь за последнюю ниточку надежды. – Ведь то, что мы были вместе, ещё не значит, что наркотик подсыпали они». Однако что-то ей подсказывало, что спрашивать об этом не следует. Похоже, Крис и Глеб были убеждены в своей версии случившегося, и, если она начнёт снова врать, а они уже всё знают наверняка, она только выставит себя лгуньей. Правда, Крис и так её, кажется, ею считал… – Рассказал бармен, который работал в тот день, – заговорил Глеб, видя, что она ушла в себя. – Больше нет смысла ничего утаивать. Ты можешь всё рассказать. – Не можешь, а должна, – куда более настойчиво добавил Крис. – Считай, что это тренировка: тебе ещё много раз придётся об этом говорить. – С к-кем? – Крис… – С адвокатом, в суде, я не знаю с кем… но придётся. Так что давай без этих своих выкрутасов. Даже не думай что-нибудь скрыть – мне это уже надоело. То, как он с ней разговаривал, было просто невыносимо. Она так не привыкла к этому его тону, что с каждым его словом все её внутренности сжимались, а по рукам пробегала новая стая мурашек. Она отказывалась верить, что Крис может быть так жесток. Даже несмотря на то, что знала: может. Однажды он уже был с ней таким – когда отправил её в «Линн Каньон»; при воспоминании об их отношениях в тот период у неё внутри всё похолодело: неужели её снова ждала эта пытка? Только на этот раз она обещала быть даже жёстче – на контрасте с их недавним счастьем. И адвокат? Суд? От этих страшных слов ей становилось дурно. Неужели Крис правда заставит её через это пройти? – Ну, что ты молчишь? – устало спросил он. – А что мне сказать? – крепче обняла себя она: её вдруг бросило в холод. – Раз вы и так всё знаете… – Просто расскажи всё по порядку, – мягко предложил Глеб. – Как всё было, с твоей точки зрения. Саша посмотрела на него через журнальный столик. В это тоже верилось с трудом, но ей куда больше нравилось, как разговаривал с ней он, нежели брат. Не то чтобы она получала удовольствие от этого разговора, но ей, по крайней мере, казалось, Глеб менее взвинчен и не хочет её третировать. Впрочем… то, что он предлагал, ей было всё равно не по нраву. С тех пор, как всё это случилось, ей ни на минуту не хотелось говорить о том дне вслух, и это так и не изменилось. Скорее её нежелание даже усилилось, потому что она постепенно стала всё забывать, и бередить затянувшиеся раны уже казалось совсем ни к чему. Крис желал знать, почему она ничего не сказала, но она не была уверена, что он сможет её понять. Ей просто так было легче, так она чувствовала себя лучше, прекрасно зная, что, если начнёт снова копаться в прошлом, это запросто собьёт её с пути. А Крис, она видела, жаждал мести, скорее всего называя её справедливостью. Она повела одним плечом, даже не зная, с чего начать. Напрягало исходящее от них давление… и их настойчивые взгляды. Было такое чувство, что, если она попробует убежать, то её схватят, прикуют наручниками и всё равно устроят ей допрос. Молчать действительно не было смысла. – Я встретила их на улице, – наконец начала она и тут же судорожно вздохнула от нахлынувших воспоминаний. – Была в «Кловер», чтобы вернуть свою униформу после увольнения… А они как раз шли туда. – Саша замолчала, в один момент почувствовав себя так же глупо, как тогда, когда зачем-то пошла вместе с ними бар, хотя совсем не собиралась. Это тоже нужно рассказывать?.. – И что? Почему тогда вы пошли в другое место? – спросил Крис. – Лиа предложила… – проговорила она, не смотря на него. – И ты с ней пошла? После того, что между вами было? После её таблеток? – в его голосе, казалось, слышалось удивление такой глупости. – Да, – пристыженно ответила она. – Серьёзно? – Ты же знаешь, что пошла! Зачем ты это спрашиваешь? – не выдержала Саша. В её глазах блеснули слёзы от его осуждающего взгляда. – Я хочу понять, почему ты это сделала. Мне казалось, вы не совсем в тех отношениях, чтобы расхаживать по кафе вместе. – Я не хотела идти! – призналась Саша, потупив взгляд. – Но они настаивали, очень звали… она извинилась... и я не знаю почему, но я пошла. По-моему, я была немного не в себе… Просто пошла на автомате и всё. – Дальше, – потребовал он. – Дальше… мы просто сидели и пили коктейли. В какой-то момент мне стало нехорошо – разболелась голова. Я ушла в туалет, приняла таблетку. Когда вернулась, они из-за чего-то уже успели поссориться. Видимо, за это время они и подсыпали мне наркотик. Всё. Крис с Глебом переглянулись, по всей видимости не очень впечатлённые краткостью её рассказа. – Это не может быть всё, – сказал Крис. Наконец-то взгляд его немного смягчился, и, хотя в нём появилась жалость, это всё же было лучше того, что она в нём видела до этого. – Постарайся вспомнить. Когда ты поняла, что в коктейле был наркотик? – Когда они уже ушли и мне начало становиться хуже, – ответила Саша. – И я не поняла, что именно это было, – просто подумала, что что-то не так… – То есть они просто встали и ушли? Ничего не сказав? – Мне – нет. Эля спросила у неё… что-то вроде: «Что ты натворила?» И сказала, что не собирается в этом участвовать. – Просто так, ни с того ни с сего такое сказала? – уточнил Глеб. – Нет. Не просто. Я заметила, что мой коктейль алкогольный, и предложила ей попробовать. Тогда-то она и испугалась. Вскочила, взяла свои вещи… Да, она ведь ещё задела мой стакан своей сумкой… Но там уже не было половины. И выбежала наружу, а за ней и Лиа. – То есть ты не собиралась пить алкоголь? – спросил Крис. – Нет. Я попросила безалкогольный мохито, но, видимо, бармен не расслышал или забыл… и в итоге он сделал с ромом. Я сразу это поняла, потому что рома там было прилично. А, ещё вот что… – вспомнила она. – Когда я только вернулась из туалета, я слышала, как Эля кое-что сказала. «Я не затем тебе это дала» – или как-то так. – «Я не затем тебе это дала»? – медленно произнёс Крис и повернулся к Глебу. – Не знал, что она наркодилер, – скривился тот. – Она всегда баловалась… – сказала Саша. – Я только потом поняла, про что это было… – Значит, это она принесла экстази. А Лиа бросила тебе в стакан, – подытожил Крис и, откинувшись на спинку дивана, вздохнул. – И из этого нужно было делать тайну? Для чего? – Ладно, Крис… – остановил его Глеб. – Мы услышали самое главное. Это уже лишнее. Саша благодарно на него посмотрела, но в глазах её от обиды стояли слёзы. Ей было так сложно говорить об этом, а Крис не оценил её усилий, да ещё и собирался дальше её мучить. Его слова о том, что ей придётся ещё много кому об этом рассказывать, звучали почти как угроза. Мысль о том, чтобы остаться с ним наедине, вызывала у неё тревогу. – Не надо со мной так разговаривать, – держась из последних сил, сказала она и поднялась с кресла. – Ты даже не хочешь меня понять. Ты хочешь только осуждать… и показывать своё недовольство… Но ты не был на моём месте. Это всё не с тобой случилось. Так что не смей меня судить. И не смей выводить меня из себя. Ты же знаешь, что я лечусь! Пожалуйста, не нужно рушить мой прогресс… Он мне дался очень нелегко. И, позволив нескольким слезам скатиться по щекам, она вышла из зала. Перед глазами всё расплывалось из-за слёз, но она не позволила себе больше плакать. Сильно прижала ладони к глазам – это обычно срабатывало – и стояла так несколько долгих секунд, а когда убрала руки, перед ней заплясали разноцветные точки вперемешку с чёрными разводами. Потом только вспомнила, что глаза накрашены, но какая теперь, к чёрту, разница? В этот момент ей вообще мало до чего было дело, и только болезненные мысли об экстази, Лии и Эле крутились в голове, напоминая о том, почему она пыталась про это забыть. А ведь она уже даже перестала лазать по их соцсетям, больше не находя в этом занятии ничего для себя интересного. Кроме того, каждый раз, когда она это делала, это на некоторое, пусть и короткое, время выбивало её из колеи, а Саша решила, что даже малейшие стрессы ей ни к чему и уж тем более глупо провоцировать их самой, поэтому инстаграм Лии и фейсбук Эли были оставлены в прошлом. Но то, что устроил Крис (почему-то она была уверена, что всё это было его идеей, а не Глеба), превосходило по своему губительному воздействию просмотр фотографий во много раз, и Саша, такая поздоровевшая и радующаяся жизни в последнее время, неожиданно для себя узнала, что значит выражение «подрезать крылья». Именно так она себя теперь чувствовала, после этого ужасного разговора, заставившего её бояться своего будущего, – бабочкой, которая не может больше взлететь. Но что было хуже всего, это с ней сделал Крис. Мысли путались, а браться за обычные вечерние дела казалось почему-то неуместным. Она не могла представить себя читающей книгу или смотрящей фильм, не говоря уже о том, чтобы вернуться к нормальному общению с Крисом или лечь с ним в одну кровать. Она видела, что он на неё обижен и сердит, и сама была на него обижена и сердита за эти его нелепые чувства. Как он мог такое испытывать? Что она сделала? Утаила некую информацию ради собственного спокойствия? Но разве это преступление? Он должен, должен, должен был понять! А не обижаться непонятно на что. Даже больше – ей вдобавок хотелось, чтобы это он перед ней извинился и впредь даже не намекал, что извиняться за свои секреты должна она. Ну, в конце концов, кто его просил их разгадывать? Она и хранила то их ради их общего блага… Как же он этого не понимал? Аппетита не было никакого, но в животе урчало, и Саша заставила себя достать немного фруктов. Ей нужно было есть, через силу. Она не могла позволить себе голодать из-за стресса – иначе все её труды пойдут насмарку. Всё ещё не уняв дрожи, она достала один из новых ножей, чтобы разрезать яблоко. Она ещё ими не пользовалась, и потому очень удивилась от того, насколько легко поддался ножу твёрдый зелёный фрукт. Её так восхитила острота лезвия, что она на секунду даже подумала, не приложить ли ей его к ладони ради интереса, но испугалась возможной боли, а после и своей ненормальной мысли. Именно в этот момент в кухне появился Глеб и, щёлкнув рычажком на электрическом чайнике, страшно её напугал. Её правая рука дрогнула, но нож, к счастью, удержала. Саша на секунду обернулась, чтобы посмотреть на Глеба: она догадывалась, что пришёл он сюда на самом деле не для того, чтобы выпить чая. – Как ты? – спросил он, подтвердив её догадку. – Замечательно… – Стыдливо отвернувшись, она взялась за дольки своего яблока. Оставалось только надеяться, её дрожь не очень заметна, хотя внутри Саше казалось, что её просто трясёт. – Саш, он не хотел тебя обидеть, – сказал Глеб, и она замерла. – Он просто сейчас… не в себе, как ты это говоришь. Он… он ошеломлён и расстроен. И переживает за тебя. Я уверен, он уже жалеет о том, как с тобой разговаривал. – Что теперь будет? – помолчав, спросила она. – Я не хочу идти в суд. – Тебе совсем не хочется, чтобы их наказали? – Перестань, всё равно нет никаких доказательств. Кто в это во всё поверит? – Так ты из-за этого сомневаешься? Что нет доказательств? Полиция сможет их найти. Не факт, что получится, но они попытаются, если ты напишешь заявление. Это лучше, чем ничего не делать. – Мне всё равно, – сказала Саша, по-прежнему стоя к нему спиной. – Мне это не нужно. – Почему?.. – Потому что уже ничего не изменишь. И я не хочу переживать это всё заново. Наказаны они законом… или нет… Какая разница? В любом случае всё возвращается. Когда-нибудь вернётся и им. Глеб промолчал, не найдя на это слов. Он не мог её понять. То, что «всё возвращается», он знал на своём опыте, но разве же этого достаточно? Тут он скорее был на стороне Криса, хотя жажда мести у Глеба была слабее. Но это было и понятно: они с Сашей не были одной крови. И всё же, что это за христианское прощение в ней проснулось? Глеб, конечно, знал, что прощать она умела всегда, но не такое же! Если такое прощать, у людей появляется ощущение безнаказанности, и кто знает, что ещё могут натворить эти две мымры дальше? Нет, Сашу ещё будет необходимо призвать к разуму. – Что делает Крис? – спросила она и наконец развернулась к Глебу лицом, решив, что уже владеет им в нужной степени. – Смотрит телек, – соврал он. Хотя это было ложью только наполовину: телевизор Крис и правда включил, однако его внимание куда сильнее занимала бутылка виски, которую он достал из мини-бара, стоило только Саше уйти. – Понятно, – вздохнула она. – Ты останешься? – В этом её вопросе Глеб уловил нотки надежды. «Не хочет оставаться с ним одна?» – подумал он, прекрасно зная, что прямо она такого не скажет. Он ответил: – Останусь, – и проводил её взглядом из кухни. Ночь была неспокойная. Хотя Саша спала не просыпаясь, всю ночь ей снились плохие сны (некоторые их фрагменты она помнила и утром), а незадолго до того, как заиграл будильник, приснился и вовсе дурацкий – в зале суда. Она сидела слева от судьи, в специально отведённой для неё кабинке, и её почему-то допрашивала Эля, одетая в строгий чёрный костюм. Лиа же была за столом напротив со своим адвокатом и выглядела так, словно это она была жертвой, постоянно промокая глаза носовым платком. Её родители, сидящие сзади, устремили на Сашу свои испепеляющие взгляды. Внезапно её отец, одетый в белый врачебный халат, поднялся с места. «Её нужно изолировать! – заявил он, указывая на Сашу пальцем. – Она психически нездорова!» «Проверьте, в каких отношениях она со своим братом! – встала вслед за ним и жена. – У нас имеются некоторые сведения о том, что их отношения инцестуальны, а, следовательно, незаконны. Эта девушка не может быть в здравом уме!» После этих обвинений зал, полный людей, заверещал, тут и там послышались ахи и вздохи. Саша чувствовала, что её белая рубашка прилипла к спине, а на лбу проступили капельки пота. Но всё ещё уповая на справедливость, она с молящими глазами повернулась к судье… как вдруг увидела, что это Крис. Он разочарованно на неё посмотрел и громко сказал: «Вы приговариваетесь к лишению всего, что вам дорого». Со стуком его деревянного молотка она проснулась в холодном поту, а через минуту раздался звонок будильника. «Господи, что за бред? – думала она, собираясь на работу. – Разве судья может такое сказать?» После этого странного сна она чувствовала себя выжатой, как лимон, и с самого пробуждения у неё началась мигрень. Она оделась во вчерашнее, немного поела и поехала в офис. Дома в это время ещё все спали: Крис на диване в гостиной, в одежде и в позе закоренелого алкоголика – полусидя и чуть не сползая на пол, а Глеб, видимо, в его комнате (Саша не стала туда заглядывать). На полу рядом с Крисом она обнаружила опрокинутую бутылку «Джек Дэниэлс» – часть её содержимого выплеснулась на их светлый ковёр. Но через два часа с работы пришлось уйти: голова разболелась так, что работать она не могла, и её отпустили. Кто-то дал ей таблетку парацетамола, однако за сорок минут она так и не подействовала, так что Сашу решили не мучить. Всё это время она уже ничего не делала и без особого интереса лазила в интернете. А перед уходом зашла на фейсбук, где её ждала очередная «радость»: та самая девушка, которая липла к Крису на свадьбе, опубликовала на его странице фото. Это было двойное селфи, сделанное в вечернее время, на котором они оба держали в руках по большому бокалу вина. «Смотри, что я нашла!» – написала Кристина. «Всё понятно», – подумала Саша, уже даже не зная, как ей на это реагировать. Рука, лежащая на мышке, так и порывалась поставить «возмутительно», но от её лица это выглядело бы странно, поэтому она просто вышла, – как раз позвонили, что приехало её такси. Чувствуя, что снова начинает сходить с ума, она позвонила в приёмную своего терапевта и попросила перенести сеанс с вечера на более раннее время, если это возможно. Ей срочно нужна была Сесиль. К счастью, её согласились принять в полпервого, что немного успокоило Сашу. – Ого, ты так рано, – удивился Глеб, когда она вошла домой. – Что-то случилось? – Нет, просто голова разболелась… Мне разрешили уйти. – Хочешь позавтракать? – предложил он. Саша грустно улыбнулась. – Чем? – Я делаю тосты… и могу поджарить яйца. – Давай. Крис всё ещё спал беспробудным сном, и проснулся, только когда они закончили завтракать и Саша уже собиралась уходить. Глеб был свидетелем их короткого разговора в прихожей. – Куда ты? – спросил Крис, потирая глаза. – Еду на сеанс к Сесиль, – холодно ответила она, не удостоив его взглядом. – Почему? Ты сегодня не работаешь? Тебя подвезти? – голос Криса звучал виновато и удручённо. – Нет, не надо. – Я подвезу тебя. – Я же сказала, не надо! – Почему? – вздохнул он и добавил, уже более раздражённо: – Ты можешь не начинать вот это? – Я ничего не начинаю. Мне не нравится, как ты со мной обращаешься, вот и всё, – сказала Саша, доставая пальто из шкафа. – Протрезвей для начала. И Крис, сдавшись, дальше наблюдал за нею молча, со скрещенными на груди руками. Отчего-то ему показалось, что она так себя ведёт не только из-за вчерашнего. Или же её обида могла быть настолько сильна? Да, он, пожалуй, слегка перегнул вчера палку – для начала нужно было остыть; но не будет же она теперь его презирать? Она ведь должна понимать, что для него это всё тоже оказалось нелегко… – Я тоже пойду, – раздался сзади него голос Глеба, и тот, хлопнув его по плечу, вышел в прихожую, сунул ноги в кроссовки и схватил свою куртку. – Позвони потом. – Хорошо, – сказал Крис и, подумав о том, что его раздражает, что они уходят вдвоём, закрыл за ними дверь. Спустя пару минут он увидел из окон кухни, что на предложение Глеба её подвезти она, по всей видимости, согласилась, потому что они идут вместе к его машине.