Запертая любовь

      Саша продолжала негодовать ещё несколько дней и держала себя с Крисом холодно, всё ещё не готовая простить им с Глебом ошибку, совершённую по пьяни. Они об этом больше не говорили, с обоими парнями она оставила за собой последнее слово, велев всё отменить, но приливы возмущения всё ещё продолжали мучить её время от времени. Например, она могла внезапно вспомнить их дурацкую идею посреди рабочего дня и сидеть и ещё полчаса гневно грызть карандаш с прищуренными глазами, снова и снова думая о том, как они могли дойти до такого идиотизма, хоть и знала прекрасно как. Одним словом, её это бесило, как бесило и то, что Глеб не ответил на её сообщение, и то, как он уже два раза вежливо помахал ей рукой в фитнес-клубе, словно ничего особенного не случилось. И Крис тоже бесил. Но ещё Саша бесила саму себя, потому что, проследив цепочку событий, что привели их к покупке билетов, она пришла к неутешительному выводу, что всё началось в тот момент, когда она не смогла устоять перед тем, чтобы наесться пиццы. Она должна была отказать Глебу, когда он предложил ей это, но снова проявила слабость к еде. Это совершенно никуда не годилось. Впредь она должна тщательнее следить за собой. Не говоря уже о том, что вообще-то она собиралась держаться от Глеба на расстоянии.       Она всё ещё продолжала заниматься степом без Кьяры, но мысленно уже считала дни, когда та сможет вернуться и всё будет по-прежнему. Всё-таки без Кьяры это было совсем не то, и она всякий раз себя заставляла прийти в спортзал, хотя с подругой всегда ждала дня занятия с нетерпением. Но, как оказалось, сотрясение мозга всерьёз выбило Кьяру из колеи, и та не только была вынуждена отменить все съёмки на месяц вперёд, но и сидела почти всегда дома, а, когда Саша приходила в гости, ей часто хотелось прилечь. Это было непривычно – видеть всегда энергичную блондинку такой вялой и без настроения.       Итак, в пятницу Саша опять уходила со степа одна. Сегодня она отработала на совесть: прямо перед занятием снова вспомнила о том, как раздражают её Крис и Глеб – особенно Глеб, который спустя пять лет созрел для того, чтоб познакомить её с родителями, – и, выплеснула весь негатив через спорт, изумив даже Сержио, который отметил её успехи. Так что она была выдохшейся, но довольной. Погода уже неделю стояла ясная и солнечная, темнело с каждым днём всё позже, и если раньше Саша возвращалась домой в ранних сумерках, то теперь ещё можно было успеть насладиться закатом. Так что сегодня было решено пройтись немного пешком.       Направляясь к выходу, она заметила, что у стойки администратора стоит Глеб и разговаривает с какой-то девушкой весьма спортивного вида. Саша мельком взглянула на них, сделала вывод, что перед ней происходит самый обычный подкат, и прошла мимо, не привлекая к себе внимания. Правда, Глеб её всё равно заметил и даже проводил взглядом, но Саша этого уже не видела. «Да ради бога», – подумала она, стремясь уйти от него подальше. Ей было о чём подумать, и кроме этого.       Она свернула на узенькую улочку, ведущую к остановке, где можно было сесть на автобус до дома. Обычно Саша здесь не ходила: хоть это и была кратчайшая дорога, весной здесь было очень грязно и мокро из-за постоянной тени, а старые здания навевали тоску. Но теперь благодаря теплу всё высохло и без солнца, и она, несмотря на неприглядное окружение, срезала путь. В уши воткнула наушники, стараясь заглушить неугомонные мысли, – играла песня «Paradise» группы Coldplay. На днях Марианна сказала, что на видеозаписи из «Карма Лаунж» видно, как Лиа совершает с её коктейлем некие махинации. До этого – видно, как Эля ей что-то передаёт, – скрытно, стараясь не проколоться, но, тем не менее, не проверив, нет ли поблизости камер. Конечно, запись не давала всех ответов, на ней не было видно, что именно Саше подсыпали; но она вызывала достаточно подозрений, чтобы Лиа и Эля попали под следствие. И Саша постоянно думала о том, как девушки объяснили свои действия, пыталась придумать, как бы выкрутилась она, если бы была на их месте, чем бы себя оправдала, но ничего толкового не приходило ей в голову. Ну, что тут можно сказать, чтобы звучало правдоподобно? Ей казалось, что тут остаётся уже только признаться.       Музыка особенно не помогала. Мозг напрягался ещё сильнее из-за того, что теперь она не только думала о своём, но одновременно ещё и проговаривала слова песни, и Саша достала руку из кармана, чтобы вытащить наушник. Как вдруг её пошатнуло. В какой-то миг на неё налетел кто-то сзади, надел на голову тёмный мешок и, схватив за плечи, стал крутить из стороны в сторону. Всё это случилось так быстро, что Саша едва успела понять, как это произошло. Она видела свои ноги в бежевых лодочках – и чьи-то большие кроссовки; чувствовала на своих плечах сильные руки, а ещё – лёгкое головокружение от того, как быстро её завертели, и то, как что-то посыпалось из мешка. Она не издала ни звука, даже не подумала закричать – словно язык проглотила. Она даже толком не поняла, сколько же это длилось. С одной стороны, казалось, что очень мало, не больше десятка секунд. С другой – что целую вечность. Всё, что она знала наверняка – что это был мужчина, и он был один. Он завертел её ещё один раз напоследок и отпустил, отчего она потеряла равновесие и упала – всё ещё с мешком на голове и ничего не видя, лишь слыша, как он побежал прочь, шлёпая своими кроссовками.       Она ещё с минуту сидела на земле и дрожала, даже не в силах стянуть с себя проклятый мешок. В одном наушнике ещё играла та же песня – значит, всё произошло за считанные минуты. Когда она закончилась, Саша наконец сняла с себя мешок и отбросила его в сторону. Мужчины, конечно, и след простыл, а сумка как висела у неё на плече, так и висит. Только пакет со спортивной формой упал на землю, но и тот валяется рядом, а значит, ничего не украли. Точно – ничего: она проверила сумку, карманы, пакет. Почему-то в первую очередь в голову пришло, что её хотели ограбить, но выходило, что это не было целью напавшего. Тогда что же? Тут Сашин взгляд упал на тонкие бумажные полоски, лежащие на земле всего в паре метров от неё, и она удивилась, как сразу их не заметила. Это они посыпались из мешка, как только его натянули ей на голову, и, ещё не успев разлететься, покоились на том же месте, где на неё напали. Саша не без труда встала на ноги и, подойдя к ним, схватила целую горсть и запихнула в свой пакет с формой вместе с мешком. Потом взяла ещё одну бумажку и поднесла к глазам. На ней было напечатано: «Оставь это или сделаешь себе только хуже».       Саша стояла и смотрела на эту бумажную полоску несколько долгих секунд, пока её не передёрнуло. Тогда она переключила внимание на свою содранную ладонь, а затем огляделась по сторонам. Она всё ещё была одна во всём этом чёртовом переулке, и на неё вдруг запоздало накатил страх, которого она до этого не испытывала. Хотя то, что случилось, вряд ли могло сейчас повториться (и она это прекрасно понимала), Саша схватила свои вещи и, не замечая ни порванных колгот, ни крови на колене, поспешила оттуда прочь, назад, откуда пришла. Её тремор никак не прекращался, а в голове была какая-то пустота. Всё, что волновало её десять минут назад, словно вышибло прочь. «Вот, что помогает, а не музыка», – промелькнуло в мыслях.       Она доковыляла до бизнес-центра, внутри которого находился фитнес-клуб, и опустилась на скамейку возле входа, совершенно не зная, что делать. В первую очередь пришла мысль позвонить Крису и рассказать о случившемся, но, достав телефон, она замешкалась, задумавшись о том, как он на это отреагирует. Сегодня он должен был встречаться с потенциальным инвестором, и отрывать его от дел, чтобы лишь напугать, не хотелось. Но так или иначе, она понимала, что поведать ему об этом придётся – если не сейчас, то позже. И она бы, наверное, уже нажала на вызов, но тут где-то рядом раздался знакомый голос, и Саша вздрогнула, чуть не уронив телефон на землю.       – Саш? Что случилось?       Обернувшись, она увидела Глеба со спортивной сумкой через плечо. Он стоял и смотрел на неё сверху-вниз, сдвинув брови, а в его глазах, таких тёплых под солнечными лучами, плескалось волнение. Она раскрыла рот, чтобы что-то ему ответить, но вскоре поняла, что дар речи к ней ещё, похоже, не вернулся. Глеб подошёл ближе и присел рядом с ней на корточки.       – Ты упала? – спросил он. – Почему ты молчишь?       – Я… – выдавила Саша. – Я…       Тогда он поднялся, а потом сел рядом, и ей не пришло голову ничего лучше, чем достать из сумки нарезанные бумажки и сунуть их ему. Он в замешательстве придержал горсть рукой, чтобы они не разлетелись на ветру, и взял одну полоску, чтобы прочесть. Саша отвела взгляд и уставилась перед собой на дорогу.       – Это… похоже на угрозу, – сделал вывод Глеб. Его лицо стало суровым в одно мгновение.       – Это и есть угроза, – неожиданно заговорила Саша, даже удивившись сама, что у неё появился голос. – Это за то, что мы обратились в полицию. Кое-кому это не понравилось. Думаю, понятно кому.       – О боже… Но откуда это вообще взялось?       – Из вот этого мешка, – Саша указала на чёрную ткань, лежащую в пакете. – Когда мне надели его на голову.       – Что-что?       – На меня напали, Глеб! Сучки подстроили это, чтобы запугать меня! Они хотят, чтобы я забрала заявление, что тут неясного? – На последнем слове её голос сорвался, и из глаз покатились слёзы.       Глеб снова вскочил и, жёстко проведя пятернёй по волосам, будто хотел их выдрать, опустился рядом с ней и взял за руки. Его сумка упала на тротуар, но он не придал этому значения. В этот момент он чётко понял, что это всё случилось по его вине, и он за это в ответе. Ведь если бы он не полез разбираться, то Крис не потащил бы Сашу в полицию, не началось бы следствие, и Лиа с Элей не пошли бы на такие меры, осознав, что рыльца у них в пушку и скоро они будут за это наказаны. О, если бы он только мог подумать, что его любопытство к этому приведёт, то ни за что бы не стал совать нос в это дело.       Теперь он чувствовал себя ужасно, но, кроме того, ему было стыдно, что Саша не знает всей правды. Она считала, что её секрет разгадал Крис, и, наверное, очень бы удивилась, посвяти её Глеб в своё маленькое расследование. Он снова её обманывал, боясь, что если она узнает, то станет его проклинать. Но сейчас Глеб был близок к тому, чтобы всё ей выложить. Он смотрел на содранную кожу у неё на коленке, на торчащий из пакета чёрный мешок, представлял, как ей надевают его на голову, как она падает, – и внутри него расползалась злость, в том числе на себя самого. Заглянув в её полные слёз глаза, Глеб с удивлением отметил в них то же самое. Это были злые слёзы.       – Какого чёрта?! – воскликнула она и громко шмыгнула. – Какого чёрта я должна проходить через это? Я ничего не сделала, чтобы заслужить такое! Мне сейчас и так нелегко! Почему жизнь продолжает подбрасывать мне эти сложности? Знаешь, каково это – лечиться от грёбаной депрессии, стараться быть в своём уме, и одновременно проходить через это?! Иногда у меня такое чувство, что я не выдержу. Что я просто возьму и… не знаю! Что я не выдержу. Что меня это всё доконает. А я ведь всего лишь хочу быть нормальной! Понимаешь? Но как тут будешь нормальной?!       Глеб закрыл на секунду глаза, чувствуя себя так, словно она только что надавала ему пощёчин. Слушать это было просто невыносимо. Пожалуй, сейчас был всё-таки не лучший момент, чтобы признаться в своей роли в этой истории. Ей нужно было успокоиться и оказаться где-то в тепле и безопасности, а не сидеть на ветру после того, как на неё напали, и выслушивать его признания.       – Саш, давай я тебя отвезу домой? – осторожно предложил он, взяв её за плечи – Тебе надо промыть эту рану. А потом решим, что делать дальше. Давай-ка. Пойдём.       Она чуть успокоилась, кивнула и с его помощью поднялась.       – Надо Крису сказать, – пробормотала она. – Я собиралась ему позвонить, когда ты подошёл.       – Конечно. Позвоним из машины, – согласился Глеб и, приобняв её за талию, повёл туда, где припарковался.       Но Крису они не дозвонились, потому что его телефон был заблокирован. По дороге домой Саша рассказала Глебу, как всё было, постаравшись вспомнить мельчайшие подробности. И когда он понял, каким образом она решила срезать путь, между ними чуть не началась ссора.       – Саш, зачем ты туда пошла? – не выдержал он. – Эта дрянная улочка – просто воплощение того, как выглядит нехорошее место.       – Это обычный переулок, перестань. Я просто выбрала короткий путь.       – Это стрёмный переулок. Это задворки кафе и магазинов, и сами дома там стрёмные. – Глеба всегда поражало, что такое место можно встретить где-то недалеко от центра, где внешне всё прилично, но стоит забрести куда-нибудь внутрь, как ты внезапно оказываешься словно в другом районе. – Туда даже я не пошёл бы, хотя я могу за себя постоять.       – Ты собираешься обвинять меня в том, что я туда пошла? Хочешь выставить меня виноватой? – раздражённо отозвалась Саша. – Какая разница, куда я пошла? Он следил за мной, всё равно бы где-то он на меня напал!       Глеб хотел было сказать, что в людном месте на неё не напали бы, но решил промолчать. Она действительно не должна была чувствовать себя виноватой в том, что случилось. Потому что она не была. Она не могла предвидеть произошедшее; скорее всего, даже вообразить себе такого не могла. Виноват был только тот, кто это сделал, – и те, кто его на это сподвигли.       Глеб не думал, что она захочет, чтобы он зашёл, но, когда они приехали и он собирался уже попрощаться, то заметил, что Саша медлит с тем, чтобы вылезти из машины.       – Я провожу тебя, – сказал тогда он. И одновременно с ним Саша спросила:       – Не хочешь зайти?       Так Глеб и оказался опять у близнецов дома, только на этот раз Криса не было. Саша сказала, что переоденется и придёт, и предложила у них поужинать. И Глеб сначала согласился, но потом одна маленькая деталь внезапно смутила его, и он решил, что лучше ему уйти.       Этой деталью была Сашина обнажённая спина, которую он случайно увидел в дверном проёме. Это был такой глупый прокол – ведь он знал, что она ушла переодеться. Но всё равно почему-то, когда уже вымыл в ванной руки и проходил мимо Сашиной комнаты, на автомате заглянул в щель. Позже он будет проклинать её за то, что она не закрыла дверь плотно, но, как ни крути, в том, что заглянул, Глеб виноват был сам.       Когда он это сделал, она стояла к нему спиной в строгой юбке и лифчике, но он задержался, чтобы проследить, как она снимает его ловким движением и отбрасывает на кровать, а затем берётся за застёжку сзади на юбке, и её запястья сгибаются, а лопатки проступают сильнее. Все эти, казалось бы, незначительные моменты так заворожили его, всё это было для него так красиво…       Он мог уйти сразу, как только её увидел. А вместо этого его взгляд ещё несколько секунд был прикован к её талии и лопаткам. И на него вдруг накатила такая ностальгия, такая тоска по ней, что ему стало не по себе. «Чем я тут вообще занимаюсь? – спросил себя Глеб. – Как меня снова занесло туда, где она?» В этом не было никакого смысла. Снова сближаться и снова привязываться, когда он знал наверняка, что больше ничего у них не выйдет; когда он собрался переезжать, лишь бы только забыть её.       Он тихо отступил назад и, отойдя к домику Марса, сделал вид, что очень увлечён питомцем близнецов. Когда Саша вышла из комнаты, одетая в футболку и короткие шорты, он повернулся к ней, держа кота на руках и почёсывая за ухом, и сказал:       – Слушай… я всё-таки не смогу остаться. Мне надо идти. Ладно?       Она немного смутилась и чуть запоздало ответила:       – Да, конечно. Ну, спасибо, что проводил. А то теперь уже и не знаю, где и что меня поджидает. – Она попыталась сказать это с иронией, но вышло совсем не весело.       Тогда Глеб передал ей Марса, и Саша, с котом, обнимающим её за шею, почти как человек, вышла проводить его в прихожую.       – Кстати, почему ты не ответил на моё сообщение? – спросила она, наблюдая, как Глеб обувается. – Потому что я тебе тоже как-то не ответила?       – Какое сообщение? – удивился Глеб. – Где?       – Эсэмэска. Я написала тебе, что мы с Крисом не сможем поехать с тобой в Штаты.       – Мне ничего не приходило…       – Как это? Она у меня в отправленных.       – Без понятия, – он пожал плечами. – Я действительно не получал её.       – Но ведь Крис тебе уже сказал, да? Что мы не поедем? Вы вернули билеты?       – Да, он сказал, – вздохнул Глеб. – Но это тариф невозвратный, самый дешёвый. Так что они просто сгорят. Это была дурацкая идея.       – Вот именно, – кивнула Саша, обрадовавшись, что он это признаёт. – Меня это… просто побесило. С какой стати я должна встречаться с твоими родителями?       – Ты не должна.       – Особенно после того, как ты сказал, что такую, как я, никогда не стал бы с ними знакомить. Мне теперь уже как-то даже не хочется.       Глеб молчал, по-видимому не зная, что на это ответить. Между ними снова пробежал какой-то холодок. Однако он не мог винить Сашу в том, что она ему это высказала. Его всего лишь настигла расплата за свой проклятый язык, и оправдываться здесь было нечем. «Нечем крыть», – как выразился бы его отец.       – Прости… что такое сказал, – искренне попросил Глеб. – Это было… грубо, и ты этого не заслужила. – Тут его взгляд упал на её колено с уже запёкшейся кровью. – Ладно, я пойду. А ты… займись этим коленом.       – Сейчас займусь, – чуть смягчилась Саша, дала Марсу спрыгнуть и подошла, чтобы закрыть за ним дверь.       – Ну, пока.       – Пока.       На этот раз он даже не стал целовать её в щёку, как делал в последнее время.       Когда Крис позвонил спустя час сообщить, что застрял в пробке, Саша не выдержала и выложила ему всё, как есть. Сначала не собиралась, но, как это с ней часто бывало, эмоции взяли своё и она одним непрерываемым потоком слов быстро выдала отчёт о произошедшем. Сделав же это, испытала облегчение и тут же поняла, насколько сильно ей это было нужно. Ну, конечно, она должна была сделать это сразу же, и, если вспомнить, то это и было её первым и самым естественным порывом, потому что кто, как не Крис, мог ей помочь; но Глеб её сбил, и теперь она уже была не рада, что его встретила. Крис, правда, отреагировал очень болезненно, и ей показалось, что его это потрясло чуть ли не больше её самой, но не могла же она умолчать? Она уже поняла, что от него что-то скрывать бесполезно, – потом только обидится. Он очень разволновался и десять раз переспрашивал, точно ли с ней всё в порядке, просил никуда больше не выходить и никому не открывать, словно она была маленькой. Но Саша и сама никуда не собиралась. Ей хотелось только лежать в постели и ждать Криса, который придёт и обнимет её и скажет, что всё будет в порядке. И уж тем более ей больше не хотелось выходить на улицу одной. По крайней мере, сегодня.       Она и дома одна вдруг почувствовала себя неважно. Постоянно казалось, что слышатся какие-то звуки, что в квартире кто-то есть (и это точно не Марс, сидящий с ней рядом), хотя она понимала, что это уже паранойя. Квартира всегда издавала звуки, просто до этого вечера Саша на них особенно не реагировала. А сегодня будто обострились чувства.       Но кульминацией всего этого стал телефонный звонок, раздавшийся прямо перед возвращением Криса. Звонили со скрытого номера, и, когда Саша ответила, то не услышала в трубке ничего, кроме чьего-то дыхания. Дышали почти неслышно, но она напрягла свой слух и, благодаря тишине, расслышала. На другом конце линии был человек, который звонил специально, чтобы её напугать. И, несмотря на то что Саша это осознавала, легче ей от этого не было. Это её не спасло от накатившей тревоги – такой, что она поднялась с постели и даже вышла в прихожую – посмотреть в глазок, нет ли кого за дверью. Но никого там не было – как и на улице, внизу, когда она выглянула из окна на кухне. Никто её не преследовал. Почему же тогда на душе было так неспокойно?       Отпустило, только когда дома появился Крис. Взволнованный и серьезный, он сразу же бросился к ней и заключил в свои крепкие объятия. Затем отодвинул её от себя, всё ещё сжимая обеими руками за плечи, и внимательно осмотрел:       – Ты в порядке?       – Да, – выдавила она. – В смысле – цела. Меня не хотели ранить.       – Почему ты мне сразу не позвонила?       – Я звонила! Твой телефон был отключен. Я позвонила почти сразу, как только… Как только вернулась к спортзалу… и встретила Глеба. Я звонила тебе из его машины, он отвёз меня домой. – Она не знала почему, но у неё сами собой в глазах встали слёзы. Она ненавидела то, как звучал её голос, – так, словно она оправдывается, и ненавидела, как смотрел на неё Крис: он был так взволнован из-за неё, будто бы с ней случилось что-то ужасное, а это, конечно же, было преувеличением.       – Чёрт, прости меня, я должен был быть там, – сказал он и снова её обнял. – Мне нужно было забрать тебя…       – Перестань, – отмахнулась Саша, – откуда ты мог знать, что это случится? Ты не можешь быть рядом ежесекундно, это понятно.       – Но я обещал, что теперь ты будешь в безопасности. Что я позабочусь о тебе. Что тебе никто больше не навредит.       – Ну… ты не должен обещать то, чего не можешь исполнить, – тихо сказала Саша, уткнувшись ему в плечо. Она моментально почувствовала, как он замер от этих слов. – Я имею в виду то, что от тебя не зависит, – пояснила она. – Мы никогда не знаем, где нас поджидает опасность. Ты не мог это предвидеть.       Он долго молчал, водя своими большими ладонями по её спине, а Саше казалось, внутри него зреет какое-то решение. И она была почти права. Почти – потому что оно пришло ему в голову, как только она ему позвонила, и с тех пор только крепло. Теперь же он скорее пытался найти слова, чтобы его озвучить.       – Мы забираем заявление из полиции, – в итоге сказал он. – Я позвоню Марианне утром и скажу об этом.       – Что? – выдохнула Саша, тут же высвободившись из его рук. – Ты это сейчас серьёзно?       – Да. Вообще-то я думал, что тебя это обрадует, – нахмурился он. – Разве ты бы этого не хотела?       – Я хотела этого, и я просила тебя не начинать всё это, но сейчас?! Ты хотя бы подумал, как это будет выглядеть? Это будет выглядеть так, словно мы испугались! Уже поздно, Крис!       – Нет. Не поздно, – возразил он. – Никогда не поздно остановиться. Я больше не могу так тобой рисковать. Я не могу допустить, чтобы с тобой ещё раз случилось что-то подобное. И мне всё равно, как это будет выглядеть. Пусть, это выглядит так, будто я испугался. Это, в конце концов, правда. И мне не стыдно. Мне не стыдно, что я боюсь за тебя.       – Крис, это полный бред, – рассердилась она. – Мне жаль, что тебе понадобился этот случай, чтобы понять, что ты зря это начал, но уже поздно. Я просила тебя остановиться месяц назад. Сейчас уже не надо.       – Давай мы поговорим утром? – вздохнул Крис, не зная, как воспринимать её слова. – У тебя был тяжелый день, и ты сейчас едва ли мыслишь здраво…       – Я здраво мыслю. Я просто не хочу, чтобы они решили, что, стоило им припугнуть меня каким-то недонападением, и мы пойдём на попятную. Это же так просто! Им это, скорее всего, вообще ничего не стоило! Крис, они тоже ведь испугались. Но это не игра «кто кого перепугает». Уже сейчас нет смысла отступать. Либо не надо было начинать вообще, либо идти до конца. Но мы уже начали.       Крис молчал, смотря на неё с прикушенной губой, пока наконец не спросил:       – Ты злишься на меня, да?       – Какая разница? – устало вздохнула Саша. – Раньше тебя это не волновало, почему волнует теперь? Не надо начинать обращаться со мной, как с какой-то беззащитной куклой, из-за того, что случилось. Я помню, что это ты был на меня зол, и тебе было всё равно, что я чувствую. А теперь ты внезапно решил ко мне прислушаться? Когда уже не надо?       – Саш, не надо так, ладно? Пожалуйста, ложись спать. Не будем ссориться, – попытался утихомирить её Крис.       – Я не хочу с тобой ссориться, – помолчав, сказала она. – Но и у тебя, наверное, день был нелёгкий? – тихо спросила Саша, смотря в пол и приподняв одну бровь. – Может, это ты мыслишь не здраво?       Крис провёл по лбу рукой и зачесал назад волосы, и это движение показалось ей усталым.       – Вообще-то мой день был довольно хорошим до определенного момента, – сказал он, вставая.       – Правда? – Тут она вспомнила, что он должен был встречаться с инвестором, и её одолело любопытство. Переключиться на что-то помимо дурацкого нападения было сейчас как глоток свежего воздуха. – Что… что тебе сказали? Ему понравилось?       – Да, – кивнул он, и она видела, что улыбка так и норовит заиграть на его губах, но он изо всех сил её сдерживает. Конечно же, он думал, что не должен сейчас радоваться, – сейчас, когда с ней такое случилось. Саша прекрасно это понимала, и ей это совсем не нравилось. Она вовсе не считала, что теперь они должны впасть в что-то наподобие траура и не думать ни о чём хорошем. – Он хочет в меня вложиться, – объявил Крис.       – Серьёзно?! – воскликнула она и тут же вскочила с кровати и кинулась его обнять. – Крис, я так рада! Это уже точно?       – Я надеюсь на это, – сказал он и, взяв её за плечи, поцеловал в макушку. – Я постараюсь, чтобы всё получилось. – Голос его звучал несколько холодно, и это заставило её поёжиться. Крис отпрянул от неё и сказал: – Ложись спать, уже поздно. Завтра всё решим.       Обняв себя руками, Саша проводила его взглядом и ещё с минуту стояла на месте, не понимая, почему ему обязательно нужно быть таким серьёзным и преувеличивать масштабы произошедшего. Хорошо, что она не успела сказать ему о звонке, – иначе бы к ней, наверное, приставили личного телохранителя. Разочарованная, и с мыслями о том, почему это вообще должно было с ней случиться, она вернулась в постель. Стало как-то тоскливо.       Она протянула руку к ночнику и выключила свет, однако спать совсем не хотелось. Наверное, Глеб был прав: не нужно ей было идти той дорогой. Тогда бы никто на неё не напал, и она бы не заставила никого за себя волноваться. История повторялась. Сначала она поплелась с Лией и Элей в тот бар, а теперь это. Похоже, она постоянно принимает неверные решения, которые приводят к печальным последствиям и отравляют жизнь другим людям.       Саша так погрузилась в эти мысли, что не обратила никакого внимания на появление Криса в своей комнате. Только когда матрас под его весом прогнулся, вздрогнула, но его руки тут же прижали её к себе, и она облегчённо вздохнула, почувствовав его тепло. Оттого что он её не бросил, а вернулся, ей стало намного спокойнее. И пусть, он молчал, она знала, что он её любит, потому что иногда, чтобы это сказать, слова не нужны.       Она не помнила, как уснула и что ей снилось, но с утра голова была тяжёлой. Криса в постели не оказалось, а, выйдя из душа, она обнаружила его на кухне одетым, с бумажником и ключами от машины в руках. Поймав её вопросительный взгляд, Крис объяснил, что отвезёт её на работу. Саша не возражала, хоть и знала, что это связано со вчерашним происшествием. За рулём он был немногословен и не пытался продолжить их вечерний разговор, – только когда заехали на парковку, повернулся к ней и сказал:       – Саш, я думаю, что сегодня нужно будет дать показания… Я заеду за тобой после работы.       – Хорошо, – ответила она, стараясь не показать своего удивления.       – Пожалуйста, будь осторожна, – попросил Крис.       «Можно подумать, на работе со мной может что-то случиться», – подумала Саша, но вслух ничего говорить не стала. Он так смотрел ей в глаза, что это бы ему не понравилось. Кроме того, у неё не было времени, чтобы снова с ним спорить, а ещё он, кажется, передумал забирать заявление, и она боялась сбить его с правильного пути.       – Буду, – только и сказала она.       Крис отстегнулся и потянулся к ней, чтобы поцеловать. Его тёплые мягкие губы, как ни странно, оказались именно тем, что сейчас было нужно. Ей всегда нравилось, как он целуется, и сейчас его поцелуй заставил её почувствовать себя лучше; его большая ладонь, лежащая у неё на талии, внушала ей заботу и безопасность. Когда она вылезла из машины, Крис вылез следом за ней и стоял, провожая глазами, пока она не скрылась за входными дверьми. Его сердце гулко билось в груди при мысли о том, что он не может оберегать её целый день, и она даже не знала, чего ему стоило заставить себя остаться на месте, когда ему хотелось довести её до самого турникета. Но он не желал подрывать её независимость и заставил себя остановиться. А через пару минут, хоть он об этом не просил, от неё пришло сообщение: «Я на месте, можешь ехать домой :-*».