«If our love is tragedy, why are you my remedy? If our love's insanity, why are you my clarity?»
— Zedd feat. Foxes, «Clarity»
Кошмары мучили её даже несмотря на то, что он лежал рядом. На протяжении всей ночи ей удалось поспать не более получаса, и каждый раз, когда она ненадолго засыпала, вскоре она просыпалась от тревоги и страха, что вызывали в ней эти сны. На этот раз Криса не убивали, его только мучили перед ней, избивая в пустой комнате, посредине которой стоял стул. Его руки и ноги были замотаны толстым скотчем, как и его рот, а в его взгляде снова не было ничего, кроме безразличия и смирения. Стоило ей только сомкнуть веки, как одни и те же картинки появлялись перед её глазами. Это продолжалось до самого утра, пока ей наконец не удалось уснуть. Когда она снова проснулась, было уже десять часов. Приоткрыв один глаз, она осматривала видимую ей часть комнаты, пока не наткнулась на фигуру Криса, что заставило её широко и окончательно распахнуть глаза. На нём были только светлые брюки с низкой посадкой. Только брюки. Она не могла позволить себе спать, когда он находится рядом в таком виде. Это было лучшим из того, что Саша могла увидеть с утра у себя в спальне. Она не хотела спугнуть его, поэтому молча наблюдала за тем, как он копается в её шкафу. Мышцы на его спине напрягались, когда его руки перебирали вещи. В этот момент ей было абсолютно всё равно, почему он это делает; что бы он ни искал, ей хотелось, чтобы эта вещь оказалась спрятана как можно дальше. – Вот она, – пробормотал он себе под нос, вытаскивая с верхней полки свою белую хлопковую футболку с V-образным вырезом. И когда он отошёл к зеркалу, прикладывая её к груди, он заметил, что Саша уже не спит. – Кто проснулся, – поддразнил он, быстро одеваясь. – Тот, кто не давал мне полночи спать? – Извини… Я не нарочно. – Я не сильно мятый? – Крис повертелся перед зеркалом, придирчиво себя осматривая. Он провёл рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, и снова разгладил ткань на своём животе. – Как ты себя чувствуешь? Готова к великому дню? – Какому ещё великому дню? – Я собираюсь петь сегодня на конкурсе, куда меня пригласила твоя подруга. – Он тут же принял важный вид. – Боже, я так волнуюсь… Вдруг там будут сильные певцы? – Крис, я тебя умоляю. Там будет куча клоунов, которые думают, что у них есть голос, потому что им нравится петь в душе. – Мне тоже нравится петь там… – Да, это всем известно… – хихикнула Саша. Она слышала его пение в душе примерно миллион раз. – Думаю, тебе не о чем беспокоиться. – Правда? – Он присел рядом с ней на кровати, заглядывая ей в глаза. Он явно напрашивался на комплименты. Саша откинула одеяло и, усевшись сзади него, обвила его тело своими руками и дотянулась губами до его виска. На его щеках появились любимые ею ямочки, когда он улыбнулся. Она прижалась сильнее к его спине, и Крис на секунду замер. Даже через ткань он мог чувствовать её мягкую грудь, отчего его сердце забилось в два раза быстрее, напоминая ему о том, что его реакция на её тело всё ещё оставалась прежней. Вероятно, Глеб был прав, когда говорил, что у него серьёзные проблемы, потому что рядом с другими девушками Крис не чувствовал ничего подобного. – Правда, – прошептала она ему на ухо. – Ты будешь лучшим. Для меня ты всегда будешь лучшим. – О… теперь я просто не могу спеть плохо, не так ли? – Это точно. Им удалось побыть наедине ещё не дольше минуты, прежде чем голос Глеба ворвался в комнату, разрушая собой то состояние теплоты и покоя, в котором они находились: – Ты играешь с огнём, Крис! – Он встал в дверном проёме и нетерпеливо притоптывал одной ногой по полу, сузив глаза. – Где мои шоколадные кексы, о которых я вчера просил? Почему-то я вижу только непонятные булки там на столе. – Это круассаны с шоколадом… Попробуй их, они тебе понравятся. Я не смог сделать шоколадные кексы, потому что закончилось какао. – Для шоколадных кексов нужно какао? – Брови Глеба сомнительно изогнулись. – Да. Конечно. – Ладно… Но учти, если в этих булках окажется мало шоколада… Лицо Криса каждый раз немного морщилось, когда он слышал, как Глеб называет круассан словом «булка», как будто его действительно ранило то, что об этом изящном кондитерском изделии могут так по-простецки сказать. Они с Сашей переглянулись и оба, закатив глаза, засмеялись, когда Глеб вышел в коридор. – Я ещё полежу немного, – сказала Саша, откидываясь на подушку. – Плохо спала ночью. Ладно? – Конечно… – Крис немного нахмурился, надеясь, что ей не снилось снова то, как его убивают. Выглядела она какой-то измученной. – Тебе не нужно будет повторить все эти песни? – Позже. Я сыграю их с закрытыми глазами, – улыбнулась она. Крис не стал спорить: она и правда вполне могла это сделать. Он взял её ноутбук со стола и лёг рядом с ней на живот. Ему было необходимо подготовиться к лекции о вреде никотина, о которой Саша уже благополучно забыла. Он открыл Google, но его пальцы зависли над клавиатурой, когда он остановился взглядом на лежащей рядом девушке. Её глаза были закрыты, лицо расслаблено и рот слегка приоткрыт, демонстрируя кусочек её верхних передних зубов; её правая рука была закинута вверх и спокойно лежала на подушке над её головой, согнувшись в запястье, на котором под бледной кожей просвечивались голубые вены. Она снова напомнила ему ангела, хотя он прекрасно знал, что это слово совершенно несовместимо с её характером. Звук сообщения в Skype заставил её разомкнуть веки. – Извини… – пробормотал Крис, – не выключил звук. – Я не сплю. – Тебе пишет… эм… Mrs.RyanGosling88, – неловко прочитал он. – Кто это? – Это Эля… Что там? – Она говорит, чтобы мы приходили пораньше… Чтобы ты тоже была на каблуках… – он остановился и, дочитав до конца, захихикал и покраснел. – Что-о? Что она пишет? – Цитирую: «и скажи своему брату, чтобы надел те узкие чёрные джинсы, его задница в них просто секс»! Просто секс, сечёшь? – рассмеялся он. – Значит, об этом вы переписываетесь? – Не-ет… Это просто в её стиле, – улыбнулась Саша, закатив глаза. – К тому же, это правда… – Что – правда? – Тебе стоит надеть те джинсы, – сказала она.***
– Пройдёмся пешком или возьмём такси? – спросил Крис, заглянув к ней в комнату. – Оу… Я думала, мы поедем на машине. – Нет, – он покачал головой, невинно улыбаясь, – я собираюсь выпить. Саша вздохнула, засовывая ступни в чёрные ботильоны. Это означало, что она этим вечером выпить не сможет. Либо он, либо она. Не вместе. Это негласное правило действовало всегда. – Что у тебя под пальто? – поинтересовался Крис, когда они вышли в прихожую. – Платье. – Можно посмотреть? – Нет. – Ну почему? – Крис, оно самое обычное. Там не на что смотреть. – Оно обтягивающее? – Саша кивнула, и он довольно улыбнулся, мысленно снимая с неё пальто. – Чёрное? – Она снова кивнула. – И, судя по всему, короткое… Таким образом, я знаю, что это за платье. – Было так сложно догадаться, учитывая, что ты видел всю мою одежду… – Пойдём. Прогуляемся. Крис взял её за руку и повёл к лифту, её гитара висела у него на плече, так как он не позволил нести её ей самой. Он мог сойти за гитариста инди-рок-группы в таком виде: чёрные джинсы облегали его стройные длинные ноги, из-под расстёгнутой кожаной куртки выглядывала свободная полосатая футболка, и он выбрал грубоватые потёртые ботинки, которые Саша давно бы у него украла, не будь они на десять размеров больше. Он выглядел прекрасно – просто и в то же время прекрасно, и Саша была без ума от этого. – Ты так и не сказал мне, какую песню ты выбрал, – пожаловалась она, нарушая молчание, когда они были уже на полпути к ресторану. – Ты не спрашивала, я подумал, тебе это неинтересно. – Мне интересно… И я спрашиваю сейчас. – Слишком поздно, – поддразнил он. – Теперь, когда ты вспомнила об этом, я не скажу, так что ты будешь мучиться, пока я не спою. – О да. Конечно. – Она цокнула языком. – Перестань цокать! И если я увижу сегодня вечером сигарету в твоей руке, я могу гарантировать тебе очень серьёзный разговор. Саша с трудом могла себе представить, что может быть серьёзнее того, что он рассказывал ей днём, подпитывая свои слова ужасными иллюстрациями из интернета, среди которых были и внутренние органы курильщиков. Она до сих пор не могла поверить, что он заставил её смотреть на это, не говоря уже о том, что ей пришлось слушать его более получаса и в конце он потребовал от неё краткий пересказ своей лекции. – Ты поняла меня? – мягко спросил Крис, замечая её нахмуренное лицо. – Я говорю это только потому, что люблю тебя больше всего на свете. – Да, Крис, я поняла… Ты не увидишь меня с сигаретой. «Но это не значит, что я не буду курить», – добавила она про себя.***
Когда они добрались до ресторана, Эля уже ждала их снаружи ещё с двумя девушками. У всех них было по сигарете в руке, и Крис слегка поморщился от этого. Все они были какими-то отвратительными по сравнению с той, которую он сейчас обнимал за талию. Тем не менее, смотрели они на него с явным интересом. Внутри зал оказался почти пустым, только несколько человек сидели за парой столов со стаканами выпивки. Он не ожидал, что так скоро останется один, но Саша сказала, что им нужно подготовиться, и куда-то улизнула вместе со своей подругой, забрав у него гитару. Он залез на высокий стул перед барной стойкой и достал свой большой телефон, чтобы воспользоваться интернетом. Со стороны он, вероятно, выглядел, как парень, который не может прожить и часа без того, чтобы не запостить в Twitter информацию о своём местонахождении. Но ему всего лишь нужно было убедиться в том, что он помнит текст своей песни достаточно хорошо. Идеальный текст своей идеальной песни. В мире не так много вещей, которые могут превзойти по своей красоте слова песни, сложенные в совершенном порядке и наделённые особым смыслом. Крис в это искренне верил. Предложения в его голове формировались по памяти быстрее, чем он успевал пробегать глазами по строкам, и он довольно улыбнулся, мысленно похвалив себя за то, как много раз он её повторял за последнее время. Эта песня была одной из его самых любимых и значила для него действительно многое. Забыть слова было бы непростительно, учитывая то, как многое в них крылось. – Ну что, готов? – Саша вышла из подсобного помещения, отряхивая мокрые руки, и он заметил, что на её губах появилась розовая помада. – Вроде да. А я что, первый? Она заглянула в листок бумаги, который схватила со стойки, и, сверившись с ним, ответила: – Нет, ты седьмой. Просто мы уже начинаем. – То есть я буду сидеть тут один, пока ты будешь там? – Думаю, к тебе кто-нибудь подсядет, и скучать не придётся, – улыбнулась Саша. Но даже несмотря на её улыбку, он мог сказать, что она не хотела, чтобы к нему кто-то подсаживался так же сильно, как и он сам. Тем не менее, вскоре рядом появилась Эля. – Привет ещё раз, красавчик, – бросила она, присаживаясь рядом. – Привет, – отозвался Крис, отворачиваясь от неё к сцене. Ему ужасно не хотелось c ней разговаривать. Он наблюдал за тем, как Саша протягивает какие-то провода, немного нагнувшись, что открывало чудесный вид на её стройные бёдра. Это платье, сидящее на ней как вторая кожа, ему определённо нравилось. У него было закрытое декольте и длинные рукава, но это не мешало ему подчёркивать все изгибы её миниатюрной фигуры. Крис облизнул нижнюю губу как раз в тот момент, когда она подняла голову, и, встретившись с ним глазами, она подмигнула ему. – Уже готов к проигрышу? – отвлёк его голос брюнетки. – Не думаю. – Потому что тебе лучше приготовиться, – засмеялась Эля. – Может, выпьем немного? Ты какой-то скованный. Ты можешь оторваться на минуту от этой пристальной слежки за своей сестрой. – Ладно, давай. Только не пытайся меня споить. – О, ни в коем случае. Что ты будешь? – Я не знаю, просто сделай что-нибудь красивое. Эля выглядела слегка удивлённой, когда услышала это. Обычно парни выбирали нечто другое, не коктейли, но она всё же молча кивнула и принялась за дело по другую сторону стойки. Крис сидел, облокотившись на неё одной рукой; его глаза быстро вернулись к Саше, после того как Эля ненадолго оставила его в покое. Парень, для которого она играла, пел довольно-таки заурядно, но ужасно старался. Он то и дело поглядывая на неё, как будто чего-то ждал, но она на него не смотрела – её глаза были опущены, и на лице было какое-то странное, задумчивое выражение. Создавалось впечатление, что она делает всё на автомате, хотя звучало это хорошо. Крис следил за тем, как её тонкая рука быстро перебирает струны, а вторая передвигается по грифу, и оттого, как умело она это делала, ему казалось, что это безумно просто. Так бывает всегда, когда человек делает что-то действительно хорошо. Когда песня закончилась, Саша глубоко вдохнула и помахала рукой у лица. Последовали жидкие аплодисменты. Людей становилось всё больше и больше, пока Крис медленно потягивал свой коктейль в высоком стакане. Конкурсанты сменяли один другого, но ему казалось, что они все пели одну и ту же скучную, монотонную песню. Он попытался припомнить названия песен, что они исполняли, но ничего не приходило ему на ум. Да он с трудом помнил их лица. Он смотрел только на Сашу. Что-то с ней было не так. Нет, она выглядела прекрасно, она старалась приветливо улыбаться и подбадривать участников, но когда она закрывала глаза посреди выступления, Крису порой казалось, что она сейчас упадёт. Поэтому когда она слезла со стула, уступая место дуэту из двух парней, он тоже поднялся и стал пробираться за ней, пока не наткнулся на дверь женского туалета. – Ты в порядке там? – постучал он, выждав пару минут. Дверь распахнулась перед его носом, и он увидел её нахмуренное лицо. – Что ты здесь делаешь? – Не знаю. Ничего? – Ну да… – протянула она недоверчиво. – А сейчас твоя очередь, кстати. Тебе лучше встать поближе к сцене. – Ты в порядке? – Да, просто немного жарковато. Я… присяду здесь. Да, отсюда мне будет хорошо тебя видно. Крис окинул её обеспокоенным взглядом. Ему совсем не было жарко. Ему было даже прохладно от работающих внутри кондиционеров, поэтому он и надел свою куртку. – Иди, – Саша как-то вымученно улыбнулась и потрепала его по плечу. – Я обещаю внимательно слушать. И в этот момент Крис уже точно не знал, хорошо это или плохо. Он провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад, и пошёл к сцене, пытаясь унять своё волнение. По небольшому залу раздались тихие перешёптывания. – Всем привет, – неловко начал он с застенчивой улыбкой на губах. Судя по вздохам, Саша могла с уверенностью сказать, что все девушки в ресторане тут же растаяли, увидев это. – Меня зовут Крис. И… песня называется «Clarity». Я её очень люблю и надеюсь, что не испорчу… Он настроил микрофон под свой рост и, вздохнув, кивнул девушке, которая ставила музыку. Саше казалось, что эти секунды длились вечность, прежде чем музыка наконец заиграла. Её сердце громко билось в груди, когда она наблюдала за тем, как Крис обхватывает одной рукой микрофон и другую кладёт на длинную тонкую стойку. Всё происходило как в замедленной сьёмке, под звуки фортепиано в фонограмме Криса. Он быстро облизнул губы, внимательно слушая музыку. Он ждал момента, когда должен был начать петь, и вот он настал…Sam Tsui feat. Kurt Schneider – «Clarity» (Zedd feat. Foxes cover)
I dive into frozen waves / Ныряю в ледяные волны, Where the past comes back to life / Где прошлое возвращается к жизни. Fight fear for the selfish pain, / Борюсь со страхом эгоистичной боли, It was worth it every time / Это всегда того стоило. Саша слушала, затаив дыхание. Она была уверена, что слышала эту песню ранее, но, должно быть, она звучала совсем по-другому и музыка не давала ей толком сосредоточиться на словах. Теперь же казалось, слова, слетающие с губ Криса, врывались в её мозг моментально. В это было сложно поверить, но уже прошло три года с тех пор, как они были вместе. И каждый божий день он отгонял от себя воспоминания о том времени. Они не просто так были под запретом, об этом действительно нельзя было думать. Крис знал это наверняка. Во-первых, это всё ещё было больно. И во-вторых, стоило ему только пуститься в это опасное путешествие по дорожке памяти, как он снова был сбит с пути. Он снова мечтал о ней, он снова и снова думал о том, как всё бы могло быть, не оставь он её одну. Hold still right before we crash / Держись до тех пор, пока мы не столкнёмся, 'Cause we both know how this ends / Ведь мы оба знаем, чем всё это кончится. A clock ticks till it breaks your glass / Часы тикают, пока твоё стекло не даёт трещину, And I drown in you again / И я тону в тебе снова. «Пока не столкнёмся?! Что это, чёрт возьми, значит, Крис?» – Саша смотрела на него со сдвинутыми бровями, чувствуя странное желание отобрать у него микрофон и дать своим мыслям вырваться криком наружу. Интересное представление получилось бы посреди ресторана. Но эти строки… Он как будто говорил: «Наше столкновение очевидно, поэтому держись крепче, это будет больно. Стены, что ты возводишь, пытаясь закрыться, рано или поздно обрушатся, и всё будет, как прежде». Неужели он знает об этом, чувствует это тоже? Или это всё её разыгравшаяся фантазия из-за какой-то чёртовой песни? Да, скорее всего, так и есть. Крису просто нравится эта песня, он всего лишь услышал её по радио и никак не может отделаться. Ему просто нравится эта мелодия, ему просто нравится петь. «Не нужно искать в этих словах скрытый смысл, – убеждала она себя. – Это всего лишь поп-музыка, её тексты ничего не значат. Тебе уже пора признать, что ты просто псих». Она посмотрела на Криса, ища подтверждения своих мыслей, но он как назло зажмурил глаза. Когда он продолжил петь, микрофон был так близко у его губ, что ей казалось, он сейчас его съест. 'Cause you are the piece of me / Ведь ты – та часть меня, I wish I didn’t need / В которой я хотел бы не нуждаться. Chasing relentlessly / Постоянно преследуя, Still fight and I don't know why / Я всё ещё сражаюсь и не знаю, зачем. Но как бы она ни пыталась себя успокаивать, эта песня действительно была предназначена для неё и только неё, и это было очень сильное, очень личное послание. Он бы не смог выразить иначе то, как страстно и как глубоко он любит её, несмотря на то, сколько трудностей несёт в себе такая любовь и в какой беспорядок она повергает его жизнь. Не говоря уже о том, что, возможно, она не приведёт ни к чему хорошему их обоих. За три года не было ни единого дня, когда бы он не жалел о своём решении, не скучал по ней и не хотел всё вернуть. Он был бы рад не нуждаться в ней так сильно, но он нуждался, нуждался, как алкоголик в спиртных напитках, как наркоман в очередной дозе, и из-за этой нужды он не мог её разлюбить. Как бы сильно он порой ни пытался сбежать от этой любви, потребность в ней была в разы сильнее. У него было чувство, что он всё ещё сражается сам с собой против отношений с ней. И у него были большие сомнения в том, что он поступает правильно. Потому что нет никакого смысла бороться против того, что тебе жизненно необходимо. Это так же глупо, как лишать себя еды, или воды, или сна. Его голос стал громче, когда он дошёл до строк, в которых заключалась главная линия песни. If our love is tragedy, / Если наша любовь – это трагедия, Why are you my remedy? / То почему ты – моё лекарство? If our love's insanity, / Если наша любовь – это безумие, Why are you my clarity? / То почему ты – моя ясность? «Если наша любовь не имеет права на жизнь, то почему от тебя мне так хорошо? Если наша любовь – такая сумасшедшая идея, то почему я всё ещё способен здраво мыслить?» – будто спрашивал он в строках припева. Он прекрасно знал, что любить друг друга для них – безумие. Это недопустимо, неправильно и ненормально. Это безумие потому, что общество не оставляет им шанса любить открыто и легко, они никогда не смогут быть счастливы так же просто, как обычная пара. Но что если только это безумие и способно заставить их чувствовать себя до того хорошо, что они готовы забыть обо всех препятствиях на своём пути? Ведь даже в безумии бывают просветления, моменты ясности. Для него этим просветлением была Саша. У Криса было немного времени, чтобы отыскать её глазами в полутёмном зале во время проигрыша. Она почему-то не сидела больше, а стояла рядом со своим столиком, обнимая плечи руками. Её тело напряглось под его взглядом, и она немного нахмурилась, закусив губу, когда он вновь начал петь. Walk on through a red parade / Вышагивай на этом военном параде And refuse to make amends / И не соглашайся мириться. It cuts deep through our ground and makes / Это стирает почву под нашими ногами и заставляет Us forget all common sense / Нас забыть о здравом смысле. Она впервые слышала, чтобы кто-то сравнивал отношения с военным парадом. Эту песню точно писал сумасшедший… Хотя, если хорошенько задуматься, это сравнение имело смысл. Ведь по сути парад представляет собой хорошо отрепетированные, повторяющиеся в строгом порядке движения, поданные как шоу; это в своём роде демонстрация уверенности и силы, которых на самом деле может и не быть. Разве не тем же они занимались, пытаясь скрыть тот беспорядок, что происходит между ними? Притворяться сильными, носить маски для них стало таким привычным занятием... Этим притворством они уже давно протоптали себе дорожку, по которой плетутся вслепую по сей день, упрямо делая вид, что проблемы не существует. Они решили «забыть» об этом, хотя было очевидно, что каждый прекрасно всё помнил. Don't speak as I try to leave / Лучше молчи, пока я пытаюсь уйти, 'Cause we both know what we'll choose / Ведь мы оба знаем, что в итоге выберем. If you pull, then I'll push too deep / Если ты потянешь на себя, я не устою And I'll fall right back to you / И мы оба свалимся вниз. Саша глубоко вдохнула и стала медленно пятиться назад, пока не наткнулась на чей-то стул и чуть не упала. Ей вдруг стало не хватать воздуха в этом тесном помещении, она чувствовала, как платье прилипло к телу и по шее скатывается капелька пота. Она пыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Похоже, это было… позавчера? Голос Криса долетал до неё сквозь гул, который стоял у неё в ушах. «Ведь мы оба знаем, что в итоге выберем», – отдавалось эхом в её голове. Все эти слова наталкивали её на определённые мысли. Это очередное предупреждение? Держись от меня подальше. Держись подальше, иначе ты знаешь, чем всё кончится. Она сильно зажмурилась и, когда распахнула глаза, увидела, как Крис немного нагнулся к микрофону, выставив вперёд правую ногу, и обхватил его двумя руками. Это было красиво… Он выглядел так естественно, будто занимался этим всю жизнь. Его лицо было прекрасно в приглушённом свете прожектора, выделяющего его из темноты: взволнованные брови, морщинка на лбу и то, что Глеб называл «щенячьим взглядом». Если бы картинка не плыла перед её глазами, она бы смотрела на него бесконечно. 'Cause you are the piece of me / Ведь ты – та часть меня, I wish I didn't need / В которой я хотел бы не нуждаться Chasing relentlessly / Постоянно преследуя, Still fight and I don't know why / Я всё ещё сражаюсь и не знаю, зачем. Судя по всему, дело приближалось к концу: эти строки она уже слышала. Саша прислонилась к холодной стене, готовая вырваться на улицу, как только он прекратит петь. Она надеялась лишь на то, что никто на неё не смотрел; у неё не было никаких сомнений, что выглядит она ужасно. Но, к счастью, всем было плевать на её состояние благодаря стоящему на сцене Крису. If our love is tragedy, / Если наша любовь – это трагедия, Why are you my remedy? / То почему ты – моё лекарство? If our love's insanity, / Если наша любовь – это безумие, Why are you my clarity? / То почему ты – моя ясность? Why are you my clarity? / Почему ты – моя ясность? Why are you my clarity? / Почему ты – моя ясность? Он ещё раз повторил слова припева, и через несколько секунд музыка стихла. Под громкие аплодисменты Саша пошатываясь вышла на задний двор.***
Вечерний октябрьский воздух немного охладил её, но ей всё равно хотелось стянуть с себя это ужасное платье, которое казалось ей уже насквозь мокрым. Кружилась голова, и она чувствовала голод и слабость. Скамейка была бы сейчас очень кстати, но во дворике не было ничего, кроме мусорных баков, и она перегнулась через перила на лестнице, пытаясь устоять на ногах. «Почему ты – моя ясность?» – всё ещё звучало у неё в мыслях. Она закрыла глаза и только сейчас почувствовала, что по её щекам катятся слёзы. Когда же это пройдёт? И что вообще, чёрт возьми, с ней происходит? – Эй… – Крис. Отлично. – Саша? Что случилось? – Всё в порядке, мне просто очень жарко. Он быстро развернул её к себе. Ему с трудом удалось скрыть испуг, когда он увидел её бледное мокрое лицо с потёкшей тушью. Крис дотронулся ладонью до её лба, который был абсолютно холодным. – Да что с тобой… – пробормотал он, прижимая её к себе. Лишившись поддержки в виде перил, она тут же схватилась за него, боясь упасть. – Детка, ты можешь идти? – Не называй меня деткой! – рявкнула Саша. Ого. Крис уставился на неё с удивлением. – Тише, тише… Шш-ш… Сейчас пойдём домой… Всё будет хорошо. – Мне нельзя домой! Мне нужно вернуться в зал. Немного постою тут и вернусь. – Нет, Саша. Нет. Он крепко держал её одной рукой, а второй уже набирал на телефоне номер такси. Саша слышала, как он диктует адрес и просит приехать как можно скорее. Крис выглядел серьёзным и обеспокоенным, когда она подняла на него глаза. Дверь сзади них распахнулась, и она узнала недовольные возгласы Эли, которая была в бешенстве оттого, что её выступление вот-вот сорвётся. Брюнетка что-то визжала, но Саша не могла разобрать её слов, находясь где-то на грани сознания. Она могла только отчаянно цепляться за Криса. – Она сыграет для меня, и вы поедете, – наконец долетели до неё слова Эли. – Элла, уйди. – Он старался не повышать голос, но в нём всё равно были слышны раздражённые нотки. – Я сказал тебе не трогать её, – услышала Саша, когда брюнетка попыталась потянуть её за руку. – Пускай посидит пять минут, ей станет лучше. – Открой глаза и включи свой мозг! Ей не будет лучше через пять минут. Мы едем домой, конец разговора. Несколькими секундами позже дверь захлопнулась, а затем Саша почувствовала, как он поднял её на руки и понёс к такси. Он посадил её на заднее сиденье и залез к ней с другой стороны. Вскоре её голова была у него на коленях, и Крис перебирал рукой её волосы; его ласковые движения помогали ей успокоиться. – Всё будет хорошо, малыш, – проворковал он, поглаживая её по плечу. – Я могу тебя так называть? Или лучше как-то по-другому? Как ты хочешь? Прекрасно понимая, что он всего лишь пытается отвлечь её, Саша всё равно слегка улыбнулась. – Твоей девочкой… – еле слышно пробормотала она. – Хорошо… Тебе не лучше пока что? – Саша покачала головой. – Ничего, скоро всё пройдёт. Моя сильная девочка поправится, и всё будет хорошо…***
Она очнулась, когда Крис укладывал её на кровать в её комнате. Он аккуратно положил её по центру, оставив ноги согнутыми на полу, и куда-то исчез на минуту. Судя по доносящимся звукам, он был в ванной, а затем на кухне, пока не вернулся со стаканом воды в руках. – Как ты? – спросил он, замечая, что она открыла глаза. – Нормально… Крис, ты можешь вернуться назад. А я просто лягу спать. Чёрт, так жарко… Саша оттянула ткань в зоне декольте и помахала рукой. – Давай снимем его, да? – Он коснулся края её платья. – Оно такое тесное. Хотя очень красивое. У Криса даже в мыслях не было оставлять её одну. Расположившись перед ней на коленях, он помог ей сесть, потянув на себя за руки, и приподнял её, чтобы снять платье. Она была такой вялой и беспомощной, её веки то и дело закрывались сами собой, пока она наблюдала за его действиями. Когда чёрная ткань была поднята до талии, он осторожно приступил к чулкам. Саша вздрогнула от касания его пальцев на внутренней стороне бедра и, распахнув глаза, увидела неуверенный взгляд, с которым он стягивал тонкую ткань с её ноги. Судя по всему, он не был готов к тому, что ему придётся её раздевать. Крис проделал то же самое со вторым чулком и придвинулся ближе, просовывая руки под плотную ткань платья. – Малыш, подними руки, – тихо попросил он, дойдя до груди. – Я… Крис… на мне нет… Ей не пришлось заканчивать фразу, так как его рука уже была на её спине, в том месте, где должна быть застёжка бюстгальтера. Он вздохнул, молча поднялся на ноги и, закусив губу, принялся рыться в шкафу, пока не достал оттуда обычную серую майку. – Давай, – он снова был перед ней на коленях, держа обеими руками за талию, – я не буду смотреть. Вообще-то это было последним, что волновало Сашу. Даже если бы её голова не раскалывалась так, как сейчас, и тело не изнемогало от жары, она была бы не против того, что он увидит её грудь. Можно подумать, он уже её не видел. Она подняла руки и посмотрела ему в глаза, ожидая его дальнейших действий. Крис положил майку ей на бедро, словно держа её наготове, и потянул платье вверх, не отрывая от её лица взгляда. «Я не смотрю, я не смотрю, я не смотрю», – говорили его смущённые глаза. Однако, так или иначе, он был вынужден это сделать. Как только рукава были сняты, Саша тут же опустила руки и опёрлась на них о кровать. Если бы не её утомлённый вид, Крис с уверенностью мог бы сказать, что она сделала это специально, но её больные глаза смотрели на него с неподдельной усталостью, и он постарался убедить себя в том, что она просто не понимает, что делает. Он притянул её к себе за спину и, взяв майку, надел её ей через голову. Это было ужасно интимно. Крис волновался, как подросток, раздевая и одевая её. Несмотря на её состояние, её фигура всё также приводила его в восторг, и он чувствовал напряжение от того, насколько близко друг к другу они находились. Он на секунду задумался, что делать дальше, пока не заметил принесённый стакан воды, и протянул его ей. Саша с жадностью вцепилась в него, и через несколько больших глотков он был опустошён. – Вот хорошая девочка, – похвалил он, забирая стакан обратно. – А теперь ложись. – Только без одеяла, ладно? – промямлила она. – Я принесу простынь. Вскоре её горящее тело было укрыто нежным прохладным материалом. Когда она открыла глаза, Крис сидел рядом, обеспокоенно смотря на неё. – Может, вызвать врача? – Нет! Пожалуйста, не нужно. Я буду в порядке. – Я не понимаю, что с тобой. Ты так напугала меня… Что мне сделать, чтобы тебе стало получше? – Я не знаю. Мне просто вдруг стало плохо. – Что у тебя болит? – Всё… просто ужасная слабость и очень жарко... Не хватает воздуха и трещит голова… – Сейчас тоже? – Сейчас не так сильно. Крис откинул простынь и лёг рядом с ней. Её голова тут же оказалась у него на груди, а руки обвили собой его торс. – Ты спрашивал, что тебе сделать… – Да? – Почеши мне спинку. Он смотрел на неё какое-то время, пытаясь понять, серьёзно ли она просит его об этом. Он уже, можно сказать, забыл, что такое действие вообще существует, хотя когда-то делал это довольно часто. Но, похоже, она не шутила. Задрав свою майку повыше, Саша невинно ему улыбнулась. И этому взгляду невозможно было отказать.