«What do you think of me? Are you quite proud of this make-believe? Curtain that hangs around everything You can admire in that girl She's so damn beautiful»
— «So Damn Beautiful», Poloroid
Саша медленно развернулась назад, чувствуя себя так, словно воздух вокруг неё перестал быть воздухом вовсе, – он превратился в совершенно новую стихию, отличную от известных четырёх. Она была похожа на воск, но не жидкий, а постепенно застывающий, двигаться в котором с каждой секундой становится всё сложней. Это чем-то напоминало бег в воде, только намного хуже. Конечности шевелились с трудом, и момент, в который она опустилась на стул, Саша, казалось, видела со стороны – в замедленной съёмке. Мозг же её, являя собой в это время полную противоположность телу, работал как никогда быстро. За несколько секунд он успел породить сотни самых различных мыслей, а затем точно так же отвергнуть половину из них, однако одна логическая цепочка приобрела довольно ясные очертания. Вопрос, адресованный Крису, был словами, которые она оставила на страницах своего дневника. Глеб о них знал, и узнал он о них от Криса. Крис читал её дневник. И ОН ЗНАЕТ ВСЁ О ЕЁ ПРОБЛЕМАХ. Эта была наихудшая и самая неожиданная новость из всех, что могли обрушиться на её голову. То, что она всё слышала, Крис осознал моментально. Во-первых, Глеб никогда не отличался особой осторожностью при обсуждении чьей-либо персоны, когда сама эта персона находится в непосредственной близости (и из-за этого не раз попадал в щекотливые ситуации), а со слухом у Саши проблем никогда не было. И во-вторых, боковым зрением Крис видел, что как только вопрос прозвучал, сестра сперва застыла на месте, затем развернулась, попятилась назад, натолкнулась на столик и, найдя в нём опору для рук, плюхнулась подле него на стул, отчего тот противно скрипнул. Сомнений эти два факта не оставляли. Взглянуть он, однако, сразу на неё не решился и какое-то время сидел с трусливо опущенной головой, запустив руки в волосы, которые ему ужасно хотелось выдрать. К сожалению, это ничем бы ему не помогло. Да и что способно помочь в таком случае? Чтение чужого дневника, несомненно, относится к тяжким преступлениям в отношениях между двумя людьми, а значит, заслуживает соответственного наказания. А наказания за подобное Крис всегда представлял как «заглаживание вины». Но на этот раз что-то ему подсказывало, что даже дорожка к номеру в пятизвёздочном отеле, выстланная красными розами, не поможет ему с задетыми чувствами Саши. Весь ужас происходящего ему первым делом передало удивлённое лицо Глеба, выражение которого в эту минуту было похоже на выражение лица здорового человека, попавшего в психушку: не понимая, что случилось, он нахмуренно изучал Сашин, судя по всему, дикий видок, пытаясь по нему распознать, что их ждёт дальше. Следом за ним решился встретиться с её гневом и сам Крис. Только, к его неожиданности, оказалось, что гнева как раз и не было. Вместо этого он не увидел ничего, кроме жуткого страха, сковавшего всю её маленькую фигурку, которая показалась ему сейчас не стройной и миниатюрной, а истощённой и слабой, и он почувствовал себя ещё более паршиво. Под заинтригованным взглядом Глеба, уже готового наблюдать за представлением, он встал из-за стола. Саша, будто испугавшись того, что сейчас он приблизится, последовала его примеру и отошла немного назад. С минуту они молча стояли друг напротив друга на расстоянии нескольких шагов. Желтоватый свет бра на ближайшей стене падал прямо ей на лицо, выделяя среди мрачноватой обстановки выполненного в бордовых тонах интерьера, отчего она казалась ещё более бледной, а глаза её в этот момент отливали золотистым и влажным блеском. Приглядевшись к ней как следует, Крис пришёл к выводу, что выглядит она не только испуганно, но ещё и пугающе. – Ты что, всё прочитал? – дрожащим голосом спросила она. Крису показалось, что на секунду в её глазах мелькнул отблеск надежды, но он угас так же быстро, как и появился: в конце концов, она не была настолько наивна, чтобы поверить в такое совпадение. – Ты всё знаешь? «Что знаю?» – хотел спросить Крис, но слова почему-то застряли в горле. Её странная реакция вызывала у него волнение, какого он не испытывал уже довольно давно. Какие тайны мог хранить в себе этот проклятый ежедневник? Он никогда не смотрел на него иначе, как на обычный девичий дневник. Но не успел Крис как следует это обдумать, как сзади послышался голос Глеба: – О господи, она сейчас упадёт… Переключив на него внимание, Крис увидел, как тот вскакивает со стула. Он повернулся обратно к Саше и тут же смог убедиться, что предсказание было верным: она закрыла глаза и судорожно искала, на что опереться. Именно в этот момент мимо неё проходила с подносом, полным грязной посуды, Брук. Крис ринулся вперёд, но было уже поздно: руководствуясь, должно быть, инстинктом самосохранения, Саша повисла на перепуганной девчонке, которая в свою очередь испустила вопль и выронила поднос. Под звон битых тарелок и несколькими любопытными взглядами он подхватил сползающую на пол сестру и, легко подняв её на руки, растерянно посмотрел на Глеба.***
Чувствуя, что лежит на чём-то твёрдом, Саша постепенно приходила в сознание. В целом это было похоже на пробуждение ото сна, когда с утра тебе кажется, что голова коснулась подушки всего лишь мгновенье назад – и вот ты уже проснулся; только снов она никаких не видела – лишь темнота, забытье и полное отключение от реального мира. Отключение… да, это слово подходило как нельзя лучше. Как в доме отключают свет, отопление, горячую воду, в ней отключалось зрение, слух, а затем и способность управлять своим телом. А к тому моменту, как их снова «включали», она и не помнила, каково ей было без них. У Саши всегда было чувство, что в эти минуты её попросту не существовало. Пока она приходила в себя, одна за другой, в её голове возникали вспышки – это возвращались те мысли и образы, что заполняли собой её мозг за несколько секунд до обморока. В темноте закрытых глаз они казались ей взрывами звёзд в галактике, поочерёдно мелькающими в разных её концах. Он всё знал.Он знал тайну, от которой она так бережно его охраняла.
Знал о том, какая она неудачница, какое она ничтожество.
Маленькое и глупое существо, которое не смогло справиться со своими проблемами самостоятельно.Как долго он знал? И почему молчал?
Он продолжал наблюдать за её ложью и ничего не делал, но почему? Она ведь и правда ему врала – сколько раз, уже и не сосчитаешь, – а он это знал, но решил не мешать? Выходит, вдобавок к тому, что его сестра булимичка, он понял ещё и то, что она страшная лгунья… И это ей он ответил взаимностью? Саша почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Она помнила всё, что предшествовало её позорному падению на глазах у всего ресторана, и теперь, боясь обнаружить вокруг себя толпу зевак, лежала с закрытыми веками. Надеяться на то, что очнулась она совсем в другом месте, не приходилось: она знала, что прошло не более нескольких минут. Её местонахождение подтверждали и доносящиеся из-за стены звуки, которые она медленно начинала различать, – это была тихая музыка, повторяющаяся в «Кловер» изо дня в день, стук столовых приборов и приглушённые голоса, среди которых она узнала принадлежащие Глебу и Крису. Судя по всему, они были где-то поблизости. Крис… бедный Крис, как стыдно ему должно сейчас быть! Снова на него обрушилась тонна забот о своей несмышлёной сестре. Наверняка он уже вызвал скорую помощь, которая приедет с минуты на минуты и отвезёт Сашу в так ненавистное ей место, а оттуда она попадёт в старую, добрую клинику, где её снова начнут усердно лечить. А затем ему снова придётся общаться с докторами, словно с родными, навещать её через день, а ночами не спать от проблем, что она ему принесла. От этой безрадостной картины её ближайшего будущего ей захотелось снова лишиться чувств, чтобы больше не представлять всего этого. Единственное, что было ей интересно, так это то, почему Крис не показывал, что всё знает, раньше. Раз ему всё было известно, то почему он медлил? Это не было на него похоже. И эта загадка оставляла в ней жить небольшую веру… Знакомые голоса приблизились, и Саша решила временно себя не выдавать, а послушать их разговор. – Не могу поверить, Крис. Ты и правда читал её дневник? Чем ты, на хер, думал, когда делал это? Мне казалось, уж кто-кто, а ты должен знать, что это отстойный поступок… – Глеб прервался, и Саша представила, как он «умывает» лицо руками. – Это как-то… реально гадко. Даже для меня. – Думаешь, я об этом не знаю? – отвечал ему Крис. – Думаешь, мне самому гадко не было? Я. Прочёл. Одну. Единственную. Страницу, – отчеканил он. – Одну запись. И этого мне хватило с головой, чтобы понять, что больше никогда в жизни я не должен к нему прикасаться. Одну запись?! Какой в этом смысл? Эти слова ударили по её представлениям, словно молоток. Правда, стекло было слишком крепким, чтобы разбить его вдребезги. Она так сильно убедила себя в том, что, хоть и небезосновательно, но родилось в её воображении, что отвергнуть это в один момент была не в состоянии. Саша напряглась, пытаясь припомнить, что конкретно могло быть в записи, которая попалась Крису (если сказанное им, конечно, было правдой). Писала она очень много и часто, словно складывала все свои мысли в одно большое хранилище, освобождая голову, а потому помнить всё из написанного было попросту невозможно. Могла ли она упомянуть в той записи свою болезнь? Какое-то время парни молчали, пока их голоса, куда более тихие, чем прежде, не раздались совсем рядом. – Ты мне не веришь? – это был снова Крис. Немного помедлив с ответом, Глеб тяжело вздохнул и сказал: – Я помню, каким ты был, когда я позвонил в тот день. Я сразу понял, что ты что-то натворил… Ты не хотел со мной говорить. Саша про себя усмехнулась: вот тебе на, Крис не захотел с ним говорить – какой ужас! Действительно, такое едва ли могло случиться; они частенько висели на телефоне, как две школьные подружки, над чем она вечно посмеивалась. Но ведь это и правда странно, разве нет?.. Эта ерунда слегка отвлекла её от мрачных мыслей. – Так что я, так уж и быть, тебе поверю, – закончил Глеб. – Но вот она, – Саша поняла, что он указывает на неё рукой, – вряд ли. Крис ответил не сразу, и она почувствовала, как над ней нависла чья-то большая тень: свет, пробивающийся сквозь веки, стал менее ярким. – Ладно, это сейчас не самое главное… Больше меня волнует её здоровье. Пора бы уже ей прийти в себя. – С этими словами он коснулся ладонью её холодного лба, и Саше пришлось приоткрыть глаза. Оказалось, они находились в служебном помещении, где обычно сидел хозяин, и лежала она, как ни странно, на бежевой софе, которая с виду Саше всегда представлялась мягкой. На деле же оказалось, что лежание на ней подобно лежанию на деревянных досках. Дверь была закрыта, и в комнате, кроме них троих, никого не было. – Очнулась, – констатировал Глеб, заглянувший другу через плечо. – Ты как, больная? Такая впечатлительная у нас стала. – Никак, – честно ответила Саша. От виноватого взгляда Криса ей было не по себе. – Охота сбежать отсюда. Она опять закрыла глаза и повернула голову на бок. Ей жутко не хотелось столкнуться сейчас с Брук, отношения с которой всегда были прохладными, выяснять, какой материальный ущерб её падение нанесло ресторану, и становиться предметом чьей-либо жалости. Лучше всего сейчас было бы просто исчезнуть, и она надеялась, что друзья ей в этом помогут. – Сбежать! Ты для начала встать попробуй, – улыбнулся Глеб. – Можешь встать? – мягко спросил Крис, протягивая ей руки. Она колебалась пару секунд, прежде чем сесть на диване с его помощью. Голова немного кружилась, и слабость всё ещё присутствовала, но Саша была уверена, что ходить сможет. Это ей было уже знакомо. – Идите в машину. – Крис достал из кармана ключи и протянул их Глебу. – Я здесь со всем разберусь. В машину? А как же скорая помощь?..***
Примерно десять минут они с Глебом просидели в машине одни в полном молчании. Глеб, видимо, решил, что проводив её под руку и усадив сзади, он свой долг выполнил, и всё это время не вылезал из интернета, не обращая на неё никакого внимания. Саша же уткнулась лбом в холодное окно и отрешённо смотрела, как первые снежинки, спускаясь с неба, оседают по другую сторону стекла и тут же тают, и думала о том, как быстро пролетели последние месяцы. Она совсем не помнила никаких проявлений такой богатой в этом году на события осени. Она не обращала внимания ни на яркие листья, что с деревьев постепенно перекочёвывали на землю, ни тёплой сентябрьской погоды, дарящей последние лучи летнего солнца, ни октябрьских дождей, ни Ванкуверских туманов. Всё это прошло для неё мимоходом, пока она с головой была погружена в собственные проблемы. А теперь наступала зима. Этот снег, конечно, мало напоминал тот, что валит в январе, создавая большие сугробы, – он был всего лишь жалким его подобием, которое таяло, не успев коснуться земли; но для Саши он стал неким напоминанием о том, что изменения, вообще-то, происходят не только в её жизни. Через окно, покрытое мелкими каплями, она увидела, как Крис вышел из «Кловер» и, накрыв свою тёмную шевелюру рукой, переходит дорогу. Ну, вот и всё. Сейчас и решится её судьба. Однако, усевшись на водительское сидение, Крис не сказал ни слова, а только завёл машину и включил дворники. – Мы едем в больницу? – осторожно поинтересовалась Саша, когда они отъехали. Крис взглянул на неё мельком в зеркало заднего вида. – В больницу? Зачем? Ты хочешь, чтобы я отвёз тебя туда сегодня? Тебе плохо? – Нет, но… Глеб даже оторвался от телефона и обернулся назад. – А что, – хмыкнул он, – можно для профилактики. А Саше уже, было дело, показалось, что он стал нормальным… Но, похоже, заметив, что её состояние пришло в норму, он взялся за старое. – Так ты читал дневник или нет?! – вырвалось вдруг у Саши – пожалуй, слишком резко – и она тут же прикусила язык. Она скрестила пальцы, умоляя, чтобы никто не заподозрил связь этого вопроса с её предыдущим. Крис вздрогнул и сильнее вцепился в руль, нервно соображая, как подойти к своему объяснению. Он вовсе не думал, что этого удастся избежать, но, прямо как студент на зачёте, надеялся, что она даст ему время на подготовку. – Высади меня у метро, – пробормотал Глеб. – Не хочу слушать эти подростковые разборки. Как только он вышел, Саша, жаждущая добраться до правды, снова набросилась на брата: – Может, ответишь мне наконец?! Истерические нотки в её голосе дали Крису понять, что молчать сейчас не стоит, и ему пришлось поведать свою историю… О том, как они разругались из-за прихода Лии, о том, как он не знал, куда она исчезла, как вошёл в её комнату по своей глупости, как начал наводить порядок на её кровати… и как в завершение всего перед ним раскрылся её дневник. Вслух этот рассказ оказался ещё более нелепым и менее вероятным, чем был в его мыслях. Закончив, Крис решил, что вряд бы поверил, расскажи ему кто-то такую небылицу. К его удивлению, Саша выслушала его со всей серьёзностью, даже насупив при этом брови. Когда он замолчал, они уже были у дома, однако по её виду нельзя было сказать, что она собирается выходить. Она сидела, подавшись вперёд, и кусала губы, а выражение её лица прекрасно свидетельствовало о том, насколько серьёзный мыслительный процесс происходил у неё в голове. – Значит, всего одна запись? – ещё раз уточнила она. Ей всё никак не верилось, что завтра её не запрут в каком-нибудь «Линн Каньон» или ещё где похуже. – Клянусь, только одна. – Ты помнишь, о чём там было? – Про Лию, песню Кристины Агилеры и в конце про Плутон, – вздохнул Крис, устало потирая переносицу. И тут до Саши дошло, что в этом допросе не было никакого смысла. Она могла подняться в квартиру, достать свой дневник и разыскать нужную запись прямо сейчас. Так почему она всё ещё сидит на месте? Она быстро открыла дверь и, даже не застегнув пальто, помчалась к подъезду. Когда Крис, менее торопливо отправившийся следом за ней, вошёл домой, Саша уже сидела на полу в своей комнате, держа трясущимися руками свой драгоценный дневник. Крис остановился в дверном проёме, наблюдая за тем, как она читает. Что-то ему подсказывало, что прощение не за горами… В третий раз пробежавшись по нужной записи, она подняла на него глаза, светящиеся каким-то безумным счастьем, ещё не понимая, как сильно её поведение настораживает Криса. – Только её и больше ничего? – Она повернула к нему дневник в открытом виде, ожидая подтверждения, но Крис отшатнулся так, будто тот был полон нечистой силы. Саша засмеялась, глубоко выдохнула и откинулась на спину. От страхов, переполнявших её ещё какие-то полчаса назад, не осталось и следа, а на лице отражалось вновь обретённое спокойствие. Не зная, что и думать, Крис нервно улыбнулся и поспешил удалиться из её комнаты.***
После этого странного происшествия Крис две ночи не мог сомкнуть глаз. Сашины чудачества, которые, разумеется, и раньше присутствовали в его жизни, неожиданно стали его озадачивать, и он заметил, что стал обращать на них внимание куда чаще. Уже третий день она словно витала где-то в небесах: танцевала по дому с котом, напевала себе под нос песни, а только завидев его, начинала улыбаться, подбегала и обнимала двумя руками. На неё нашла странная, непрекращающаяся радость. Посещение больницы Саша перенесла вполне себе стойко: даже узнав, что кровь у неё собираются брать из вены, а не из пальца, как она думала, она бойко закатила рукав рубашки и протянула свою руку медсестре, а к доктору Руту изъявила желание идти самостоятельно. Это было так необычно, что Крис не знал, как реагировать: с одной стороны, он хотел порадоваться за неё и похвалить, но с другой опасался, что всё это скоро кончится. К тому же, его не покидало одно дурное чувство: всё было подозрительно хорошо, чтобы быть правдой, и поэтому он продолжал следить за ней с неким недоверием. Сразу после больницы она отправилась в торговый центр, на встречу с Элей и Лией, словно те ей были закадычными подругами. Раньше затащить её в подобные походы было проблематично. Крис, честно говоря, так и ждал, что в последний момент она сочинит отмазку, чтобы с ними не идти, и был удивлён, когда этого не произошло. Но ещё больше его удивило то, что, возвратившись домой, она не проклинала, как это часто бывало, весь мир, а вместо этого продолжила своё оживление и профлиртовала с ним весь вечер. (Он, конечно, не мог знать, что на этой встрече она получила от Лии пузырёк с таблетками.) Ночью Крис лежал, прижав её к себе, и долго гладил по волосам. Он не был настолько глуп, чтобы не догадаться, с чем было связано её окрылённое состояние. Не было никаких сомнений: так счастлива она была потому, что он не прочёл её чёртов дневник. Людям свойственно готовить себя к худшему, однако подготовка эта часто заканчивается полной уверенностью в том, что иначе, чем плохо, и быть не может; а затем, когда выясняется, что всё обошлось, наступает ни с чем не сравнимая радость и облегчение. Правда, в случае с Сашей, не знающей меры, с ними был явный переизбыток. В связи с этим назревал вполне понятный вопрос:Что за тайны хранила в себе эта потрёпанная серая книжка?
Перед его глазами до сих пор стоял образ испуганной Саши; она выглядела так, будто кто-то узнал, что она совершила убийство. Чего же она так боялась? Да, он прочёл её личные мысли, но в них не было ничего, чего бы он не смог понять. Почему она была так уверена, что он бы не понял всю остальную часть? Эти размышления его убивали. Его убивала возможность того, что у неё есть проблемы, о которых она не может ему сказать. Дневник она вела уже примерно три года; впервые он увидел, как она что-то записывает, спустя несколько недель после их первой злосчастной ночи, и с тех пор это вошло у неё в привычку. Кажется, этому поспособствовал и Роман, который поощрял ведение дневника. Но Крис в этом занятии видел несколько другое, чем он: там, на белых разлинеенных листах она оставляла то, что не могла сказать вслух, то, чем не хотела делиться с ним; и этот факт его поначалу очень коробил. Он не мог не связать его с тем, что они натворили. Ведь именно после этого между ними стали появляться секреты… Назавтра Крису предстояло лететь в Оттаву, однако он совсем не хотел этого делать. Оставить её одну на четыре дня казалось ему сейчас преступлением. Он представлял, как Саша будет спать одна на двуспальной кровати, как будет питаться йогуртами, ленясь разогреть еду, как ей придётся идти на работу пешком под снегом, и ему становилось ужасно тоскливо. Крис очень привык к ней. Теперь, когда они были единым целым больше, чем когда-либо, он уже и забыл, что совсем недавно всё было иначе. Вечером она помогала ему собирать вещи. Открытый чемодан лежал на полу в комнате Криса, в то время как сам он стоял возле шкафа и выбирал вещи, которые Саша должна была складывать внутрь, однако время от времени она оставляла своё занятие и начинала дурачиться. Так и сейчас: повернувшись к ней, чтобы отдать две белых рубашки, Крис увидел, что предыдущую она не сложила, а нацепила на себя, затянув на талии его большой чёрный ремень. – Мне идёт? – улыбнулась она. Крис ответил, что выглядит она очень мило. Он сам сложил обе рубашки и опустился напротив неё по-турецки. Она сидела, поджав под себя ноги, и гладила рукой Марса, расположившегося рядом. Тот тихо и довольно мурчал. – Саша, я тут подумал… Может, позвать сюда Глеба, пока меня не будет? – Зачем?.. – растерялась она. – Ну, чтобы ты здесь одна не скучала. – Я не одна. – С этими словами она подняла Марса с пола и потрясла им перед братом. – Коты не считаются. Саша опустила глаза на чемодан. Заметив несовершенство в виде выбившегося оттуда рукава свитера, она принялась его исправлять. Ей было ясно: Крис волновался не о том, что она будет скучать, – он попросту опасался оставлять её в одиночестве, будто она была маленьким ребёнком, не способным о себе позаботиться. – Я уже большая девочка, Крис, меня можно оставлять без присмотра. И поверь, с Глебом мне точно не будет весело. К тому же, два дня я буду работать, а ещё день рождения Эли… Скучать будет некогда. Как раз этот самый день рождения и беспокоил Криса больше всего. Прошлый раз закончился не очень хорошо. В этом году, правда, Эля справляла его не дома, а в караоке-баре, и приглашена туда была вроде бы только компания избранных девушек, но это почему-то не внушало ему спокойствия. Ему хотелось быть уверенным в том, что домой Саша попадёт целая, невредимая и не под действием наркотика неясного происхождения. Нужно было предупредить Глеба, чтобы в эту ночь он был наготове на тот случай, если понадобится его помощь. – Я не понимаю, что за отношения сейчас между вами, – сказал Крис, – но ты всё равно можешь обратиться к нему, если он будет нужен. – Хорошо. Буду иметь в виду, – быстро согласилась Саша, не желая поднимать тему их отношений. Лицо Криса приобрело более спокойный вид. – А как-нибудь на ночь можешь пригласить к себе Лию. – Боже, Крис, она меня не интересует, – захихикала Саша. – Я не это имел в виду, – он втянул щёки. – Да не волнуйся ты так, не собираюсь я буянить, просто лягу спать. Никакая Лиа мне не нужна. Крис промолчал и застегнул чемодан на молнию, а затем повёз его в прихожую, чтобы сразу с этим разделаться и с утра всё было уже готово. Оставшееся до отъезда время он хотел провести в компании одной сумасбродной девушки, которую ужасно любил.***
Наевшись лапшой с овощами, которые они с Крисом приготовили на его новой сковороде гриль, Саша сидела за стойкой на кухне и терпеливо ждала обещанного десерта. Она знала, что он проделывает какие-то махинации с глазурью и кремом, но подсматривать Крис не разрешил, а из-за его широкой спины видно ничего не было, поэтому другого ей не оставалось. Болтая ногами в воздухе, она смотрела в окно, но так как уже давно стемнело, видела в нём лишь своё отражение и где-то на заднем плане кусочек желтоватой Луны. Отражение в стёклах окон ей всегда нравилось больше, чем в зеркалах. Последние не скрывали ни малейшего дефекта, а только предоставляли возможность искать в себе новые недочёты, чем она так любила заниматься. Окна же были совсем иными. Куда более добрые и уступчивые, они превращали её в загадочную и прекрасную незнакомку, чей нечёткий, воздушный образ парил где-то на грани мира реального и того, что был спрятан внутри стекла. Разглядеть её как следует было невозможно, а значит, найти недостатки тоже, – вот почему Саше так нравилось на неё смотреть. Она была идеальна. Рядом с ней в окне было видно и Криса: его силуэт копошился за кухонным прилавком; однако как раз в тот момент, когда Саша переключила на него своё внимание, неясная фигура повернулась к ней и, проследив за её взглядом, попыталась встретиться с ним в отражении. У него получилось – Саша это больше почувствовала, чем увидела. – Всё в порядке? – Кажется, за последние дни он задал этот вопрос по крайней мере в двадцатый раз. Она, как всегда, ответила положительно. – Хочешь посмотреть, что я сделал? Может, немного кривовато, но ты знаешь, что я старался. Вот, это тебе. Крис выставил перед ней на стол большую тарелку, заполненную капкейками в разноцветных бумажных формочках. Сверху пирожные были щедро украшены белым кремом, нанесённым специальной насадкой, и присыпаны маленькими красными сердцами из мастики. Не веря, что он мог сделать это сам, Саша открыла рот: ей всегда казалось, капкейки можно найти только в кондитерских и кофейнях… Но судя по всему, Крис научился делать и их. – Мне?.. Я думала, до дня Святого Валентина ещё далеко… – промямлила она, принимая подарок. – Да, знаю. Просто не хотел, чтобы ты грустила, из-за того что я уезжаю. – Спасибо, Крис. Они прекрасны… И очень калорийны, добавила она про себя. Что же, придётся несколько ограничить себя в еде во время его отсутствия, раз уж она собирается позволить себе есть их… Она взяла одно пирожное и, сняв с него обёртку, откусила половину, отчего над верхней губой и на носу остался крем. Они были и правда божественны. И как после них продолжать делать вид, что она вовсе не сладкоежка? Её довольное мычание дало Крису понять, что всё получилось как надо и его старания не прошли даром. Он подождал, пока она доест остаток капкейка и приблизился к её барному стулу, чтобы развернуть к себе. На его губах заиграла смеющаяся улыбка. – Что? Что такое? Почему ты смеёшься? – Ты испачкалась. – Где? Она уже взметнула руку, чтобы вытереть крем, как Крис её перехватил и сам собрал его указательным пальцем, а затем отправил палец в рот. Саша надеялась, что он даст слизать его ей, и, увидев это, возмущённо ахнула. Лицо Криса тут же приобрело невинное выражение. В эту минуту он был похож на ангела… такого красивого, что не засмотреться было невозможно. Иногда она подозревала, что где-то на спине у него обязательно должны прятаться крылья. Саша протянула руки к лицу своего близнеца, обхватила его ладонями и поцеловала в губы. Он явно пробовал крем, пока готовил, потому что во рту у него оставался сладковатый привкус. «Сладкий… Какой же ты сладкий», – не переставая, крутилось у неё в голове, пока они целовались. Их прервал звук входящего сообщения на её телефоне. Саша неохотно оторвалась и взяла мобильный в руки. Кто мог ей писать? Она была настолько непопулярной личностью, что получала СМС только от своего провайдера и редко от Криса, привыкшего пользоваться более продвинутыми способами связи, которые Сашин телефон не поддерживал. Во входящих высвечивалось имя Романа. Стараясь не показать Крису своей реакции, Саша открыла сообщение. **Куда ты пропала? Мы должны были встретиться и решить насчёт групповых занятий. Не стоит тянуть резину. Перезвони.** Она пробежалась глазами по тексту и быстро отложила телефон в сторону, словно там не было ничего интересного. «Не сейчас, – сказала она себе. – Сейчас меня это не касается». – Что там? – спросил Крис. – Реклама нового тарифа, – соврала Саша. – Достали уже. Кажется, ей удалось сохранить невозмутимый вид. По крайней мере, Крис не стал задавать лишних вопросов и вместо этого вернулся к тому, на чём они остановились. Возвратив руки на её тоненькую талию, он освободил её от толстого кожаного ремня, а спустя несколько секунд уже расстёгивал на ней свою же рубашку. С каждой пуговицей все мысли о Романе и групповой терапии покидали Сашину голову. Вскоре она и вовсе об этом забыла и могла думать лишь о ладонях Криса на своей груди и его мягких губах, что оставляли мокрые поцелуи у неё на шее.