Полное затмение

Утро выдалось чересчур жарким, последние капли недавнего, разбудившего Тора и Локи дождя испарялись с растений и дорожек, переполняя воздух удушливой влагой. Между лопаток стекала капля пота, но Тор мог бы безропотно стерпеть неудобства и радоваться совместной прогулке по саду, если бы понял одну вещь: – Локи, вчера ты говорил, что публичность тебя не удовлетворяет, зачем сейчас устраиваешь шоу? Державший его под руку Локи с хитрой улыбкой склонил голову на плечо Тора и мягко ответил: – Знал бы ты, как я мечтал вот так, спокойно и открыто, пройтись с тобой по саду. – Правда? – Разумеется, нет, – фыркнул, выпрямляясь, Локи. – Неужели думаешь, что тогда я мог бы принять подобное отношение? Тор остановился: – Тогда не понимаю: вчера ты говорил… – Что не получил от этого полного морального удовлетворения… Но почему-то подумалось, что Локи устыдился романтических желаний и теперь жалеет об откровенности. – Тор, неужели ты совсем не понимаешь? – встав перед Тором, Локи внимательно смотрел, чуть щурясь от солнца. – И… что ты сам чувствуешь? Кажется, Тор слишком много гадал о том, что чувствует Локи, и не сразу нашёл ответ: – Мне неприятны шепотки и осуждающие взгляды. – И это всё? – Локи обхватил руками за плечи, почти коснулся носа Тора своим. – Неужели не доставляет удовольствия плюнуть на глупые правила и позволить себе немного свободы, уважения к своим чувствам и желаниям? Неужели не доставляет удовольствия избавиться от одной из масок? Хотя бы немного, чуть-чуть, самую малость удовольствия от того, что придётся меньше лгать всем и себе? – Я не так много лгу и почти не ношу масок… – начал Тор, но вспомнил витиеватые речи политических встреч, пиры, ритуалы, правила… Понимал ли он тяжесть лжи и радость избавления от лишнего камня на плечах совести? Да, да. Да! Но неужели Локи уставал обманывать? Локи, сделавший ложь правилом жизни, неужели он всё-таки этим тяготился? Хотя бы иногда. Хотя бы… – Тор, ты понимаешь? – руки Локи соскользнули вниз, во взгляде появилась печаль. – Да. Тор сгрёб Локи во объятия и поцеловал, млея от того, как тот выгибается навстречу, обхватывает шею руками, пропуская в рот язык. Пальцы запутались в волосах, когда, повинуясь страху упустить, Тор накрыл ладонью затылок Локи, а вторая рука скользила по спине, сквозь ткань асгардского одеяния улавливая напряжение мышц, возникавшее от почти отчаянных попыток Локи прижаться ещё сильнее. В глазах поплыло от дикого желания, Тор на миг оторвался от влажных губ ради судорожного торопливого вдоха, снова приник – каждое прикосновение как вызов, как удар тока и маленький оргазм. Были бы в комнатах, Локи – этот гибкий, стройный, любимый безумец – уже лежал бы под Тором. Чувственность ответных движений языка, податливость, с какой принимался поцелуй – уверения в безразличии им не соответствовали. «Он мне лжет… – прервав поцелуй, Тор посмотрел в счастливо блестящие глаза. – Или подействовали средства целителей?» – Хочешь меня? Влажные губы нервно дрогнули, но во взгляде осталась диковатая радость: – Нет. Тор ослабил объятия: – Тогда что тебя обрадовало? – Приятно знать, что я достаточно ценен, чтобы ты поступился добрым именем. Опять проверки и издёвки! Тор похолодел: – Так ты целовался потому, что на нас кто-нибудь смотрит? – Нет, – Локи мотнул головой. – Не знаю. Тор, беспрерывно отслеживать окружающее магией я при всём желании не могу. Он выглядел почти виноватым. Несколько мгновений. А потом состроил недовольную гримасу: – Только не говори, что обиделся. – Локи, я понял, тебе хочется официального признания… – И уважения. – Да, но, пожалуйста, пойми: мне не нравится, когда во время интимных моментов на меня глазеют. – Надо же, – нарочито удивился Локи, сцепляя руки за спиной, – а мне всегда казалось, что ты любишь покрасоваться перед толпой. Все эти торжественные выступления, игры с Мьёлльниром, улыбки, подмигивания, шуточки. – Это давно прошло. Локи приподнял бровь: – Неужели? – Но даже тогда, – примирительно улыбнулся Тор, – я не захотел бы делать свою любовь поводом для обсуждений. Подул ветер, выдернул тёмную прядь из-за уха, и Локи с задумчивым видом заправил её назад, склонил голову набок, опять о чём-то безмолвно вопрошая, ожидая. – Ну же, – взмолился Тор, – пойми наконец, это никак не связано с уважением: я только хотел избавить нас от лишних проблем. – Прости, что я для тебя только лишняя проблема, – гордо вскинув голову, Локи развернулся на каблуках и зашагал прочь. – Локи! – побежал за ним Тор. – Почему ты всегда понимаешь меня не так? Локи! Пальцы прошли сквозь иллюзорное плечо. – Локи… – простонал Тор. – Локи, пожалуйста, не надо этих пряток. Постояв с недовольным видом, иллюзия указала в сторону: – Я там, – и растаяла. За поворотом живой изгороди оказалась укромная лужайка с золотой беседкой. Облокотившись на перила, Локи сидел в тени островерхой крыши. В молчании Тор долго сидел рядом. Снова накрапывал дождь… – Локи, что с тобой происходит? Капли шуршали на ярко-зелёной траве, барабанили по крыше. – Ничего, – тихий, холодный голос. – Ты лжёшь. – Как всегда, мой дорогой Тор. Придвинувшись ближе, Тор прижался лбом ко лбу: – Почему ты меня отталкиваешь? Почему не пускаешь в свою жизнь? – Ты ещё не заслужил, – дыхание Локи щекотало губы. – Я постараюсь заслужить… Он был так близко, а дождь расходился, обещая долгое уединение… Соблазн целоваться до потери пульса оказался слишком велик. Даже во сне ощущалась потребность обнимать Локи, и невозможность этого стала причиной резкого пробуждения. Тор рассеянно огляделся, не узнавая обстановку, но быстро сообразил, что находится в спальне Локи. Рядом было пусто. Тор сел. По какой-то причине – то ли непривычность положения вещей и их вид, то ли зелёные цвета вместо красных – покои Локи ночью казались мрачнее своих. – Локи… – позвал Тор, всматриваясь в густые тени по углам. Тишина, лишь прохладный ветерок колыхал полупрозрачные занавески. Спать больше не хотелось. Потянувшись, Тор накинул на плечи шёлковое покрывало и отправился искать воду. В очаге посередине соседней комнаты ещё теплился огонь: нет-нет, да поднимал оранжевые и синие язычки среди тёмных камней. Когда ложились спать, этот очаг не горел. Тор постоял рядом, и путаные мысли о Локи, Джейн, Асгарде, войнах и мирных делах так быстро сменяли друг друга, что невозможно было уловить их и чётко осознать. Тяжёлые, только утомляющие мысли… Разрывая эту мельтешащую пелену, Тор качнул головой и развернулся: Локи сидел в кресле на балконе, укутавшись покрывалом, и золотой кубок, поставленный на широкую верхушку перил, казался тусклой каплей на фоне тёмного неба. Остановившись в проёме арки, Тор долго смотрел на сцепленные на коленях бледные руки, на ухо, блестящие чёрные пряди. Наконец спросил: – Почему не отозвался? – Не хотел. – Аа, – протянул Тор и перевёл взгляд на беззвёздное небо. – Завтра, наверное, тоже будет дождь. – Да, воздух такой влажный, – Локи натянул на обнажённые плечи одеяло. Тор прислонился к косяку: – Почему не спишь? – Не могу уснуть. – Бессонница? – Да. В ответе целое море грусти. Опустив взгляд, Тор невесело усмехнулся: – Лекарства целителей как-то плохо действуют. И действуют ли? Особенно те, возбуждающие… Тор снова посмотрел на Локи, и сердце защемило от приступа нежности. – Да, они у них такие… ненадёжные, – проведя пальцами по волосам, Локи заправил длинные пряди за ухо; открывшаяся шея создавала иллюзию уязвимости. Нет, уязвимость не была иллюзией. Почти забытое желание детства защищать и оберегать Локи всколыхнулось в душе, Тор качнулся вперёд, но слова Локи остановили порыв: – Хорошо, что ты обратился именно к Ринд. Спокойный уверенный голос несколько отрезвил впавшего в умиление Тора: – Почему? – Она не болтлива. – Да, пожалуй, это хорошо. Вдруг Локи тихо засмеялся: – Представляю её удивление, когда познакомится со свежими сплетнями. – Она, наверное, решит, что лечение очень помогло, – Тор закрыл глаза: придётся ведь потом объяснять, что последнее средство ещё необходимо. Или повезёт, и всё получится само собой? Прекрасная мечта. – А ты почему не спишь? – Локи так ни разу и не оглянулся. – Почувствовал, что тебя нет рядом, и проснулся. – Я рядом, можешь идти спать, – плотнее укутался Локи. Он напоминал нахохлившуюся птицу, и хотя выражение лица видно не было, с каждой секундой острее чувствовалось желание Локи остаться в одиночестве. Тор прямо ощущал, как Локи сдерживается, чтобы не прогнать. Но сдерживается же. – Локи, что с тобой происходит? Минуту или две Локи молчал, то замирая, то теребя край одеяла. Потом невнятно ответил: – Я… я боюсь перемен. – Почему? – Тор подавил желание подойти и обнять, хотя бы заглянуть в глаза, инстинктивно понимая, что Локи проще говорить «в пустоту», будто никого рядом нет. – Тор, я… Здесь я словно теряю себя. – Почему? – Ну как сказать, – усмехнулся Локи. – Первые годы ссылки были ужасно скучными. Ты же не мама, даже книг с собой не дал, а в пустыне решительно нечем заниматься. Стало стыдно. – И тогда… – Локи пожал плечами, – тогда у меня появился удивительный гость. Тор даже не сразу понял смысл сказанного: – Кто? – Я. – Ты? – Да, я, – голос Локи изменился: в нём звучало горькое веселье. – Я, тот, кого я же всю жизнь избегал, загонял в самые тёмные и безвылазные глубины. А тут мне пришлось мириться с присутствием этого назойливого незнакомца. Я проводил долгие, бесконечно долгие и очаровательные часы наедине с собой. Знаешь, что это такое? Почему-то от рассказа Локи становилось жутко, и противный холодок скапливался внизу живота. Локи стиснул подлокотники кресла, и Тор глухо признался: – Нет. Побелевшие от напряжения пальцы разжались и стали гладить золотой рельеф украшений: – Часто эти часы становились невыносимыми, ужасными, страшными. Я боялся спать, не мог есть, простая вода казалась отравой. И я тогда умер. Какой-то частью себя, чтобы перестать бояться моего незваного гостя. Но я всё ещё надеялся, что всё станет на свои места. Мечтал о возвращении, мести, всех этих глупостях. Я сидел у окна своего маленького дома, смотрел на одинаковый изо дня в день пейзаж, и единственными развлечениями были глупые фантазии и разговоры с собой. Быстро скользнув к перилам, Локи схватил кубок и вернулся в кресло. Отпив немного, долго крутил кубок в руках, прежде чем снова заговорить тихо и глухо: – Со временем пропала и надежда. Однажды утром я проснулся, мне не надо было смотреть в окно, чтобы до мелочей увидеть пейзаж – я его выучил, но всё равно посмотрел в окно и вдруг понял, что… это навсегда. Этот дом, пейзаж, и так ещё пару тысяч лет, и никакой мести, вообще ничего не будет, только бесконечные, одинаковые серые дни. И мне стало легче. Я стал говорить с собой – от безысходности. А потом пришла твоя жена. Снова пришлось сдерживать желание подойти, посмотреть в лицо. Локи болтал в кубке остатки зелья. – И всё снова изменилось. Всякие… хобби, они не поглощали всего времени. Я занимался разными совершенно новыми, незнакомыми вещами, и получал от этого удовольствие. Я открыл много новых развлечений, ощущений. Моя прежняя, ещё до ссоры с семьёй, жизнь стала казаться ограниченной, слишком однообразной. Я понял вдруг, что многие те мои проблемы были внутренними, а не внешними. Я продолжал знакомиться с собой. Привыкал к себе. Постепенно выстроил свою жизнь заново, поставил другие цели, привык… к покою, к тому, что всё вокруг ко мне дружелюбно, подчиняется, живёт так, как я хочу, и нет никакой конкуренции за внимание, состязаний. У меня появился свой собственный, только мой мир, и все контакты с миром внешним, с окружающими, были контролируемыми. – Пока не появился я, – продолжил прервавшийся рассказ Тор. – Ты даже не представляешь, насколько тяжело вернуться сюда. С одной стороны, я когда-то мечтал об этом, но, с другой, меня охватывает какое-то… – Локи прижал руку к груди, – неясное беспокойство, словно должно случиться нечто ужасное. Стоит подумать, что снова придётся жить среди придворных, следовать всем этим правилам, бороться за влияние – и мне становится страшно. И в то же время я понимаю, что нельзя, не стоит снова терять себя, а именно это происходит. Я опять начинаю больше думать о внешнем, чем о собственных чувствах и желаниях, я как бы… заражаюсь чужими взглядами и устремлениями, не слышу себя, а другие меня просто оглушают и ослепляют. И Свартальвхейм, который сначала казался вечной ужасной ссылкой, теперь стал моим любимым домом. И я тоскую по нему, по себе, по возможности легко и непринуждённо быть самим собой… Меня будто оторвали от чего-то родного, вытащили из уютной надёжной норы. – Локи презрительно усмехнулся: – Чувствую себя затравленным зверем. Склонившись над ним, Тор обнял со спины, поцеловал в затылок: – Ты дома, Локи. И я никому не позволю тебя травить. Локи покачал головой: – Неужели ты настолько наивен, что веришь этому обещанию? – Если узнаю о чём-нибудь подобном – голову откручу, – пророкотал Тор. Смех Локи был звонким и почти весёлым. Спросить у слуг, где Локи, и получить в ответ точное местонахождение – просто чудо какое-то. Тор не поверил, пока не зашёл в пурпурное отделение бани: Локи лежал на мозаичной плите, и плечистый слуга делал ему массаж. Чужие загорелые руки, разминавшие бледную спину, мгновенно разбудили собственнические чувства и, скидывая халат, Тор движением головы и взглядом приказал всем уйти. Массажист и две служанки, что-то смешивавшие в склянках, быстро оставили свои дела и гуськом выскользнули в двери, затворив их за собой. Банное тепло, запахи трав и масел расслабляли, заставляя забывать о государственных делах и личных проблемах. Локи не поднимал головы со скрещённых рук, но наверняка знал о приходе Тора. Тот махом уселся на обтянутые полотенцем ягодицы и, обмакнув руки в чашку с маслом, стал размазывать его по спине. – У тебя получается хуже, – лениво заметил Локи и почесал ухо. Склонившись, Тор прошептал: – Это от недостатка опыта. – А мне выпала честь стать подопытным кроликом. – Мой любимый кролик, – ласково прикусил за ухо Тор. Ему нравилось прикасаться к Локи, ощущать силу его сравнительно небольших, но очень крепких мышц: он был противоположностью Джейн не только полом, он был её антиподом практически во всём, и после её хрупкости бабочки-однодневки его сила и долголетие казались особенно приятными – как глоток свежего воздуха, как возвращение к истокам. А ещё внезапно понравилась возможность всех выгонять ради уединения и не беспокоиться, что об этом подумают. Пусть желание Локи заявить об отношениях было неразумным, но местами, несомненно, удобным. – Не люблю судить, – признался Тор, проводя ладонями вдоль позвоночника до кромки полотенца на бёдрах. – Да, нудное и неблагодарное занятие, – когда пальцы скользнули под ткань, обнажая ягодицы, Локи хихикнул, будто от щекотки. – Осторожнее. Он был предельно напряжён, хотя явно пытался успокоиться. Тор вернулся к спине: гладил, мял… в паху было тепло, член распахнул обёрнутое на бёдрах полотенце и то и дело задевал головкой ноги, мошонку. Приходилось закусывать губу и сдерживаться, чтобы не сопеть от удовольствия. Локи обмяк и даже не дрогнул, когда Тор полностью его обнажил, склонился, целуя то одну, то другую половину крепкой, красивой попы. От Локи пахло цветочным мылом, он был чист везде, даже в самом грязном казалось бы месте. Волнение при мысли о задуманном становилось сильнее, Тор уже откровенно тёрся о ногу Локи, сдавил его ягодицы и, раздвинув их, наклонился. – Если сделаешь то, что думаю, я больше никогда с тобой не поцелуюсь, – сурово пообещал Локи. Тор приподнялся: – Но ты чистый. Очень чистый: я посмотрел. – Не буду целоваться. Свыкнувшись с мыслью попробовать действо, названное мидгардцами смешным словом римминг, Тор даже получал от фантазий о нём некоторое удовольствие и из-за отказа почувствовал себя немного обманутым. – Попробуем? – робко предложил Тор. – Пишут, что это очень приятно и возбуждает. Он надеялся, что экзотическая ласка возымеет своё действие, но… – Да мне думать об этом противно, – Локи прятал лицо в руках, но ярко-красные уши выдавали его переживания с головой. – Тор, как ты до этого додумался? – На фо… – Тор притворно закашлялся, мысленно ругая себя за то, что чуть не сдал свои информационную базу: наверняка Локи не понравится даже анонимное обсуждение его проблем на открытой интернет-площадке, и тем более не понравится то, что Тор последовал извращённому совету неизвестного мидгардца. – Просто решил немного просветиться в любовном искусстве, и вот… – Тор, неужели ты бы смог… – брезгливо начал Локи и, не договорив, передёрнул плечами. – Тебе – почему бы и нет? И там было написано, что ничего страшного… если чистый, конечно. И что кожа очень нежная и приятная на ощупь языком – похожа на бархат. – Не продолжай, – глухо взмолился Локи. – Иначе меня стошнит. – Я же не тебе предлагаю это сделать, – обиделся Тор. Выпрямившись, он натянул на поблёскивающие от масла ягодицы Локи полотенце. – Тор, – полуобернулся Локи: он выглядел шокированным, – мне ещё с тобой целоваться. Только не говори, что ты это с кем-нибудь практиковал. – Нет, с тобой хотел попробовать, – Тор насупился. – Слава всем святым, – закатил глаза к потолку Локи и снова лёг. – Ты мне массаж сделаешь или как? – Сделаю. Всё ещё немного обиженный, Тор старательно разминал бледную спину, постепенно возвращаясь к пропавшему было возбуждению и доброму расположению духа, когда Локи пробурчал: – Что ты конченый извращенец следовало догадаться ещё тогда, когда ты мне как родному брату предложил трахаться. – Локи! – отпрянул Тор. Он старался не задумываться над тем, насколько его желания и предпочтения не соответствуют принятым нормам. Просто решил не думать об этом и всё – ни сомнений, ни самоедства. Жаль, Локи так делать не умел. – Поломал мне психику, – продолжал бормотать Локи, – теперь вот доламываешь. Ты ещё с конём предложи, как эти извращённые мидгардцы нафантазировали. Понабрался у них всяких гадостей. Растерянно глядя на него, Тор не смел больше прикоснуться: – Неужели это тебя сильно расстроило? Глухо засмеявшись в сложенные руки, Локи помотал головой и не сразу, сквозь смех, ответил: – Не расстроило – удивило. Не думал, что ты решишься… Ну это так… неожиданно. Нет, это, конечно, гадость, но… Он снова засмеялся, Тор, вздохнув, продолжил гладить мелко вздрагивавшую спину. – Локи, ты когда-нибудь задумываешься над тем, что твои шутки меня обижают? Очень обижают. – Конечно, – легко подтвердил Локи. – Иначе они не имели бы смысла. – Локи… Вскинув указательный палец, Локи напомнил: – Я честно предупредил, что хочу причинять тебе боль. Не жалуйся. – Да, всё честно, – грустно признал Тор. Оставалось надеяться, что желание делать больно не продлиться слишком долго. Если смотреть оптимистично, причинением боли Локи занимался со всё большей ленцой. Или сам Тор привык и воспринимает шутки и выходки проще? – Вот тут сильнее промни, – Локи чуть не стонал от удовольствия, и Тор принялся быстрее и сильнее массировать основание шеи. – Но не так сильно. Тор умерил пыл. – Чуть сильнее. – Опять издеваешься? – Немного, – усмехнулся Локи, поводя плечами. – Но ты продолжай, мне нравится. Кажется, ты не безнадёжен. – Надеюсь… Впрочем, после получаса беспрекословных исполнений массажных пожеланий, Локи заключил, что у Тора кривые руки, и масла слишком много, и вообще – всё плохо. Ничуть не удивившись, Тор лишь посмеялся: – Давай отмою тебя, масляный мой. Потягиваясь, Локи искоса поглядывал с таким видом, словно задумывал очередную пакость. Что именно его веселило, стало понятно в выложенной бирюзовой мозаикой ванной, бурлящей потоками воды с пузырьками: забравшись между ног Тора, Локи прильнул к его груди и самым нарочито невинным образом спросил: – Не возражаешь, если полежу здесь? Игривые прикосновения воды и обнажённой кожи вызвали мгновенную реакцию, и Тор севшим голосом ответил: – Если не мешает то, что упирается в живот – лежи. Хмыкнув, Локи скользнул вверх-вниз, и продолжил: – А спину потрёшь? – Конечно. И снова произошло невольное сравнение с Джейн: какая она была маленькая, хрупкая и лёгкая, а Локи почти одного с Тором роста, по-асгардски тяжёлый, сильный, как всякий воин. И гибкий, точно змей. Пузырьки щекотали, ласкали кожу, малейшее скользящее движение Локи усиливало желание, а он насмешливо смотрел в глаза и продолжал дразнить. Странное какое-то развлечение: будто и не огорчало Локи то, что сам он оставался холоден. Но попытки думать, понять растворялись в жаре возбуждения. – Кажется, мы испортим воду, – пробормотал Тор, ухватывая Локи за бёдра и прижимая к себе, и Локи, обняв за шею, всматривался в глаза так пристально, что стало не по себе. Ветра почти не было. Тяжёлый, душный воздух жаркого полдня медленно и лениво, точно змея, катился по ослепительно-золотым дорожкам, едва шевеля плотную зелень живых изгородей, поникшие густо-красные и мрачно-синие цветы. «Мне плохо без твоей мамы, поэтому дядя Локи будет вместо неё, – Тор никак не мог поверить, что после стольких репетиций и почти выученной вполне благоразумной речи брякнул такую глупость. – Позорище». «Идиот», – как ёмко охарактеризовал Локи, закрываясь ладонью. К щекам опять приливал румянец, Тор со вздохом потёр переносицу. В памяти так и стояло изумлённое лицо Бальдра. При всём нежелании устраивать щекотливый разговор, Тору пришлось признать, что сын как-то слишком странно смотрел на Локи при встречах: то ли воспитатели запугали дядей-ётуном, то ли слухи какие дошли. Слухи, конечно, всё равно бы дошли, следовало прояснить оба момента, и… и… кажется, стало только хуже, потому что ответить на вопрос Бальдра «Как это дядя Локи будет вместо мамы?» Тор не смог: растерялся, покраснел, засмущался и, обещав рассказать позже, позорно сбежал. А теперь не понимал, почему подумал о самом пошлом, когда сын, наверняка, подразумевал совсем другое. «Мамой я ему не буду, – сердито предупредил Локи рассказавшего о провале Тора после того, как высказал всё, что думает о его умственных способностях. – Как тебе в голову такое пришло?» «Не знаю… Это получилось случайно». «Случайно? – вскочив с софы, Локи подошёл и, склонившись над облокотившимся на колени Тором, почти прокричал: – А мне эту дурь ты тоже случайно повторил? Или это такой изощрённый способ ухаживания: сделать всё, чтобы я чувствовал себя только заменой твоей дорогой жёнушки?» «Я не это… Я совсем не это имел в виду, вы разные, вы… ты не…» – Тор опустил взгляд. Выпрямившись, Локи ждал продолжения. Он тяжело дышал, и краем глаза было видно, как медленно его руки сжимаются в кулаки до побеления костяшек. «Иногда мне очень хочется, – сухо заговорил Локи, – чтобы ты, наконец, научился правдоподобно лгать». «Локи, прости, но… Это трудно объяснить, ты и Джейн… вы занимаете в моей жизни одинаковое место, вы как бы…» «Не надо, – отмахнулся Локи. – Не продолжай. Просто уйди сейчас». «Но, Локи, я не хочу, чтобы ты…» «Уйди! – переведя дыхание, смотревший в сторону Локи почти спокойно продолжил: – Ты не сказал ничего нового, но мне нужно закончить несколько требующих сосредоточенности дел, так что, пожалуйста, перенесём время извинений и увещеваний на вечер». С облегчением Тор согласился, уговаривая себя, что это не трусость, а тактическое отступление, и второй час бродил по саду, всё более убеждаясь в неспособности к тонким переговорам подобного толка: почти поссорился с Локи, только больше запутал Бальдра – «хорошо» всё объяснил. Тяжко вздохнув, Тор поднял взгляд от блеснувшей на солнце дорожки: шедшая навстречу Сиф сделала то же самое и, будто наткнувшись на невидимую стену, остановилась. Презрительно скривив губы, развернулась и зашагала прочь. Только с Сиф не хватало поссориться… – Сиф, подожди! – крикнул Тор прежде, чем подумал, что сегодня неудачный день для выяснения отношений. Развернувшись на каблуках, Сиф грозно надвигалась на Тора – того гляди подойдёт и в челюсть врежет. Но, нет: Сиф покорно склонила голову и тоном, не оставлявшим сомнений в нежелании общаться, произнесла: – Приветствую вас, царь. В такие моменты «царь» она и Локи произносили совершенно одинаково, и Тор невольно улыбнулся: – Рад тебя видеть. Она не выпрямлялась, видимо, пытаясь скрыть гневное выражение лица. И зачем было её окликать? Мало предыдущей ссоры? Ещё не хватало, чтобы Локи приревновал. Сиф терпеливо ждала продолжения разговора. – Выпрямись, – попросил Тор. – Не надо формальностей. Даже выпрямившись, Сиф смотрела в землю. На щеках пылал румянец. – Вы что-то хотели, царь? Хотел не видеть на её лице такого выражения, хотел, чтобы Сиф продолжала оставаться другом и никогда не желала большего. Понимания хотел, хотя бы немного, а то как между молотом и наковальней: Локи издевается, подданные не одобряют... сын думает неизвестно что. – Ничего… Просто поговорить. – Я вас слушаю. Постояв немного, Тор тихо попросил: – Не осуждай меня. – Это не твоя вина, – румянец с новой силой вспыхнул на щеках Сиф. – Сиф… – почти простонал Тор, – я знаю твою нелюбовь к Локи, но, пожалуйста, хотя бы сейчас не делай его виноватым. – Хорошо. Он не виноват. Просто добился своего. Передайте ему мои поздравления, царь, – титул она почти прорычала. Было даже обидно после стольких усилий отдавать лавры завоевания Локи. А быть в глазах окружающих его глупой игрушкой – неприятно. – Локи не добивался своего, это была моя инициатива. – Опять ты его защищаешь, – отвернулась Сиф. – Нет. Локи не желал этих отношений, я… – Тор, не лги мне. Тор несколько растерялся: – Я говорю правду. – Тор, ну кого ты обманываешь? – наконец Сиф посмотрела на него – с обидой и раздражением. И замахала руками в такт полных недоумения слов: – Зачем ты лжёшь мне? Зачем? Я же видела вас тогда в Льесальвхейме, и ты на инициатора не походил. Потом эта твоя Джейн. Не знаю, как Локи уговорил тебя, но имей уважение не выгораживать его передо мной… Растерянно глядя на неё, Тор никак не мог понять одного: – А что ты видела в Льесальвхейме? – Ради всего святого, Тор, не изображай потерю памяти. – Я не понимаю, что такого ты могла увидеть в Льесальвхейме, что навело бы на мысль, будто я не хочу Локи. – То, как ты сказал ему, что он тебя не интересует. – Не было такого. – Своими глазами видела, – насупилась Сиф и вдруг обеспокоилась: – Тор, а не околдовал ли тебя Локи? – Сейчас узнаю, – глухо заверил Тор и, не попрощавшись, быстро направился к дворцу. В комнатах Локи было светло, и гулял сквозняк. Тор протопал через гостиные и спальню в сравнительно небольшой кабинет. Локи в угольно-чёрном халате и тапках-кошках сидел за массивным золотым столом. На столешнице были разложены документы, выделялись бежевым цветом старые свитки, и сиянием экрана – мидгардский планшет. Не отрываясь от чтения, Локи постучал пером по губам и безразлично напомнил: – Я просил не мешать. Проникавший в широкое окно свет, вызолотив обтянутую тёмным шёлком спину, едва дотягивался до кончиков забранных в хвост волос. – Я встретил Сиф, – голос казался чужим, слишком… растерянным. – Рад за тебя. Но в этом нет совершенно ничего удивительного, мог не утруждать меня оповещением. – Сиф говорила про Льесальвхейм. Губы Локи дрогнули, но заговорил он ровно: – Не удивительно: это был момент её триумфа, пусть наслаждается воспоминаниями. – Воспоминаниями о чём? Выронив перо, тихо цокнувшее об стол, Локи приподнял брови и, с опаской покосившись на Тора, покачал головой: – Это не смешно. – Я не шучу: о чём вы говорите? Что было в Льесальвхейме? Помедлив, Локи взмахнул рукой. Тор узнал смотровую площадку белоснежного льесальвхеймского дворца. Себя, с грозным видом сидящего на ступенях и обозревавшего их мутным, пьяным взглядом. Локи, медленно выходившего из-за колонн позади: всё так удивительно похоже на беседу после отмены коронации… – Как они посмели так обращаться со мной? – прорычал молодой Тор и приложился к кубку из инкрустированной золотом кости. – Я принц Асгарда! Прежний Локи пытливо, жадно смотрел сверху вниз, нетерпеливо покусывая указательный палец. Взгляд тоже мутный, но иначе: в нём не злость, не хмель, а страсть. – Локи! – вскинул голову Тор. – Они не имели права так меня оскорбить! – Конечно, не имели. Но я рад, что тебе не досталась та девица. – Её жених выиграл обманом! Я, я должен был победить, я сильнее! Теперь Тор не мог вспомнить светлоэльфийской ведьмы, едва не ставшей причиной конфликта с Льесальвхеймом, помнил только, что она отказала ему ради своего жениха, но Тор настаивал, и из уважения к Одину устроили состязание за право на ней жениться. К тому времени, как выяснилось, что победа досталась законному жениху с помощью магии невесты, брак уже был заключён, а Тор получил такой нагоняй от отца, что стало не до глупостей. Но в показываемой сцене страсти ещё бурлили: лицо искажал гнев, руки сжимались в кулаки, и во взгляде горела злоба. Опустившись рядом, Локи склонил голову Тору на плечо, игриво провёл по расплавленной кромке наручи: – Я могу тебя утешить… Если хочешь. Нервно поводя плечом, Тор пробормотал: – Меня утешит только его свёрнутая шея. Он должен заплатить за мой позор! Он снова сжал кулаки, волосы – растрёпанные, влажные – свисали на лицо. – Тише, тише, – Локи заправил светлые пряди за уши и осторожно, будто случайно, прижался к кривившимся губам Тора. Тот отпрянул: – Хеймдалль. – Не волнуйся. Я научился скрываться от Хеймдалля, – самодовольно улыбнулся Локи. На этот раз он обнял и поцеловал требовательно, но Тор его оттолкнул: – Отстань! Не до тебя сейчас: я должен восстановить свою честь воина! Честь семьи! – Тор поднялся, не глядя на побледневшего Локи. – Я снова вызову его и убью! А Локи смотрел на него. Болезненное выражение лица было совсем как за несколько мгновений до того, как Локи отпустил древко Гунгнира, желая прекратить свою жизнь. Иллюзия головокружительно промчалась по лестнице, и рядом с Тором оказалась Сиф того времени. Та смотрела вверх и, кажется, не верила своим глазам. Вдруг иллюзия исчезла, оставив Тора наедине с Локи.