Ищите даму...

Зачем ты пришёл, бритоголовый монах? Не видишь, что руки мои в кандалах? Ведь знаешь, могу пришибить холодным железом. И ты не пекись о моей душе, Ведь таковой нету уже. И отпевать меня бесполезно… …Я предал всех тех, меня кто любил! Всех тех, кому дорог и близок я был, И, знаешь, я был всем этим доволен вполне… © Канцлер Ги — Каинский еретик. Когда в его камеру пришла Спасительница, Питер испытал целую гамму чувств. От раздражения и разочарования до мрачного удовлетворения. Последнее объяснялось растерянным и уставшим выражением её лица. У Свон явно были проблемы, Пен даже мог примерно представить какие именно, но всё же предпочёл услышать всё от неё самой. — Спасительница! Чем обязан? — охрипший голос предательски сорвался в надсадный кашель, всё же нахождение в прохладном и сыром помещении, без возможности разогнать кровь по телу движением и соседство с холодной стеной на пользу организму не идёт. Свон мазнула по пленнику сочувственным взглядом и, немного подумав, потянулась к крепленью цепей. Отомкнув механизмы замков, подхватила рухнувшего парня под руки. Пен недовольно поморщился, с помощью её рук оседая на пол. Ноги словно прошило иголками. Внезапно дали о себе знать едва ли не все мышцы, бывшего столько времени неподвижно, тела. Даже если бы он захотел напасть — то вряд ли бы смог сейчас сделать хоть что-то и похоже женщина прекрасно это понимала.  — Дерьмово выглядишь, Пен. — Эмма присела на корточки рядом с неподвижно сидящим возле стены узником, с лёгким оттенком вины оглядывая побледневшую кожу, обескровленные серые губы и поблёкшие глаза с тёмными мешками под ними. — И кто же виноват в этом, о добрая и гуманная героиня? — горло схватило очередным кашлем. Мелькнула на краю сознания мысль, что ещё немного в этом подвале и он точно подхватит что-нибудь серьезное, и связанное с и так уже горящими огнём лёгкими. И вот тогда, последствия этого нагрянут и к тем с кем он связан. Какое-то время Пен просто сидел с закрытыми глазами, привалившись спиной к стене и, пытаясь прийти в себя, механически тёр потерявшие чувствительность запястья и пальцы. Заметив, что пленник наконец-то сфокусировал свой взгляд на ней и готов слушать, блондинка заговорила. Предположения оправдались. Наивная «Спасительница» спасая всёх без разбору, похоже даже и не задумывалась что кому то её «спасение» может выйти боком. Пообещав потерянным вернуть их в дом и в семью, Эмма допустила огромнейшую ошибку. Не приняла во внимание тот факт что на острове никто не взрослел. Глядя на мальчишек, что выглядели от семи до шестнадцати она наивно посчитала, что им столько и есть. Питер мысленно скривился, еле удерживаясь от того, чтобы не высказать блондинке в лицо всё, что о ней думает. Глупая и наивная дура, до сих пор мерящая всё вокруг мерками своего немагического мира! Питер мог точно сказать, что самому младшему из мальчишек недавно перевалило за шестьдесят. Тень забрала его прямо с развалин приюта, одного из немногих выживших после падения на здание немецкой авиабомбы. Родителям Олли был совершенно не нужен, иначе бы не попал в приют, и даже если Эмма вдруг сумеет их отыскать, то это будут лишь памятники на кладбище с высеченными на них именами. Если же обнаружатся сёстры или братья, то они либо уже последовали за родителями в стылую землю, либо томятся в домах престарелых. А их дети и внуки… им Олии никто, и вряд ли они согласятся взять на себя заботы и расходы по неизвестно кому, кто им будет только мешать, да к тому же не обладает никакими реальными знаниями и умениями кроме навыков выживания в тропическом лесу. Что же до остальных Потерянных, то они и того старше. Некоторым уже перевалило за столетие, а такие как Феликс и Джефри и вовсе с Пеном уже лет двести. Было и ещё кое что, о чём в своих геройских порывах женщина не подумала. Потерянные не просто так называются. Неужели она думала что все они «бедные детки которых похитили из семей и которые спят и видят как бы вернуться в милый, тёплый, безопасный дом, в распростёртые родительские объятья»? Рыжего волчонка Билли отец, пропойца, сперва лупцевал, совсем сорвавшись после смерти жены, а после и вовсе продал в работный дом за гроши. Салли вместе со старшей сестрой оказался на улице и той пришлось пойти в бордель чтобы их прокормить. Через какое-то время один ублюдок её затрахал до полусмерти, а потом свернул шею. «Простите, мадам, увлёкся» — Сказал он госпоже Блинси, местной бордель-маман, и, заплатив в качестве компенсации смехотворное количество меди и пару кругляшей серебра, ушёл как будто ничего не случилось. Словно жизнь человеческая может быть оценена в горстку монеток! И таких историй были десятки. Брошенные, преданные, выживающие на улице, в подворотнях, хлевах среди дерьма и свиней… Волчата. И этих волчат Спасительница надеялась соблазнить… чем? Гамбургерами, приставкой? Ложью о заботливых семьях? На что рассчитывала эта дура, таща «диких» парней в скакнувший в технологическом развитии мир, где всё будет им чуждо и незнакомо? Она обещала, что они вернуться в семью и обещала, что их жизнь наладится. Но подобное возможно лишь в наивных и глупых сказках. Реальность оказалась более логичной, чем бессмысленные фантазии Свон. После опроса Потерянных и попытки найти их родственные корни, удивлённая и ошарашенная Спасительница выяснила, что многие дети, либо никогда не знали своих родителей, либо их родители уже давно как мертвы и возвращаться парням просто не к кому и некуда. Так же, в ходе её расследования и допросов, было выяснено, что живя на острове и занимаясь только лишь развлечениями, и поиском приключений, они не получили никакого образования кроме знаний и умений по выживанию. Поэтому они были не в состоянии заниматься какой-нибудь достойной профессией и как бы жители Сторибрука, под идеалистически настроенным руководством Спасительницы, не пытались как-то устроить их жизнь и найти занятие, — особо это положение не меняло. С каждым днём Потерянные мальчишки становились всё мрачнее и нелюдимее и всё большее их количество бросало на Эмму разочарованные, а после упрекающие и недовольные, взгляды. Всё больше сбивались обратно в привычную стаю. А сама Спасительница совершенно не могла найти объяснение, почему же так происходит. Она, похоже, была искренне уверенна, что забирая их из Неверленда делает им добро, что тут они начнут новую жизнь, что так им будет гораздо лучше. «Облом, милая. Надо было головой думать». — Злорадно подумал пленник с интересом рассматривая женщину. Но никуда дальше мыслей злорадство не вышло. Это могло бы сильно повредить планам. Вот уж где Пен был рад тому, что Свон оказалась блондинкой не только цветом волос. Наивность женщины вполне могла пойти ему на руку. Главное было ничего не испортить и… играть… играть… играть… Уж это он прекрасно умел! — Вы так и будете держать меня здесь, пока я не слягу от замечательной и несомненно комфортной атмосферы данного, выделенного мне, жилища? — Предлагаешь тебя выпустить? После всего того, что ты натворил? После того как едва не убил моего сына? — гневно вскинулась женщина. Питер поморщился от громкого крика, мысленно переламывая раздражающей блондинке её тонкую шею. — Если я загнусь здесь, твой сын тоже умрёт. Вы ведь так и не сумели ничего придумать за эти… три дня? Четыре? Сколько я уже здесь? — Неделю. То что мы ещё не нашли способ снять твои чары… — И не найдёте, если вдруг не отыщете где-то более «старшего» члена семьи, обладающего магией. А таковых нет. На верхушке нашей семейной пирамиды стою Я! Мои чары не снять! — Питер на мгновение прикусил губу, ругая себя на внезапный срыв, и, взяв себя в руки, продолжил. — Думаешь, я так рад тому что был вынужден вырвать сердце у своего… — его голос слегка дрогнул, а в зелёных глазах промелькнула странная тень. — … своего правнука? Неверленд… он заставляет играть по его правилам. Без его магической подпитки я быстро умру. Все прожитые годы нахлынут на меня. Без магии я состарюсь, а вскоре и вовсе рассыплюсь прахом… умру! А я… я не хочу умирать! Понимаешь?! Вы все, хоть что-нибудь понимаете?! — голос сорвался на тихий хрип и парень отвёл взгляд в стену. Губы сжались в тонкую линию, должную показать упрямство или отчаяние, но на деле не дающие расцвести довольной усмешке. Пену даже не нужно было поворачиваться и поднимать взгляд, чтобы увидеть, что его крохотный спектакль не оставил единственного зрителя равнодушной. — То есть… ты хочешь сказать что…? — Я сожалею? Да! Но иного пути нет! Без подпитки от сильного магического источника я перестану существовать! И так уж вышло, что сердце… Генри является как раз таким сильным источником магии, как мне нужно. В глазах женщины мысли сменяли одна другую, казалось, что их шелест можно было услышать и наяву. — А если бы нашёлся другой, достаточно сильный источник магии? Ты бы отказался от идеи лишить сердца моего сына? — Свон взглянула на него испытующим, долгим взглядом, словно пытаясь пробраться к нему в самую душу, вылавливая любые крупицы лжи и неискренности. Но да Питер и не собирался ей лгать. — Пожалуй. Но я искал столетиями! И не нашёл ничего более подходящего! Ничего, хоть сколько-то подходящего! — в голосе парня скользнули раздраженье и сожаление. Свон кивнула каким-то своим мыслям. — Мы найдём другой способ. Если ты не нашёл, то это ещё не значит что такого способа нет. А пока, тебя наверное действительно будет лучше переселить в более человеческие условия. Но у меня есть требования, с которыми тебе придётся согласиться. — Выбора ведь у меня всё равно нет? Диктуй свои условия, а то мне не терпится выйти на солнце. — Теперь уже можно было не сдерживаться и губы изогнулись в усмешке, когда на пленника посыпались условия его переезда.

****

Эмма смотрела на измотанного Пена, выглядящего непривычно сломленным, и против воли в её сердце просыпалось сочувствие. Сейчас, Пен больше походил на отчаявшегося, запутавшегося человека, чем на хладнокровного и безжалостного злодея. Заходя в камеру, она ожидала, что пред ней предстанет всё тот же высокомерный, жестокий и эгоистичный мальчишка, которого она видела в Неверленде. Но её ожидания не подтвердились. Отворив дверь, она увидела обычного, хоть и довольно язвительного, но очень уставшего мальчика. Да и язвительность эта его была с примесью горечи… В его голосе только изредка пробивались прежние насмешливые нотки, но это длилось лишь несколько кратких мгновений и голос вновь становился обессиленным. В его серо-зелёных глазах больше не было той издевательской искорки, они слегка потускнели, а сосуды в глазах своим красно-розовым цветом свидетельствовали о сильном недосыпе. Что уж говорить о бледной коже, растерявшей свой здоровый чуть загорелый цвет немного осунувшейся фигуре… Эмме впервые за всё время знакомства с Пеном стало его жаль. Она подумала, что он просто такой же несчастный и отчаявшийся ребёнок, как и остальные Потерянные мальчишки. Но сознание всё ещё помнило о коварстве Пена, и Эмма старательно пыталась найти подвох. Подвоха не чувствовалось. Она даже не чувствовала ложь в его словах, но всё равно полностью доверять Пену не могла. Не имела права после того, что произошло. Если он действительно настроен исправиться — она даст ему шанс. Но не стоит забывать о предосторожности. — Будешь жить вместе с Киллианом. Он же будет за тобой присматривать. Выходить на улицу и свободно гулять ты не сможешь. Только с сопровождением. Свободно общаться с другими жителями Сторибрука, или своей бывшей бандой, ты тоже не сможешь. — Интересно, а в душ и уборную пират тоже будет ходить следом за мной? — слабо усмехнулся юноша, устало взглянув на женщину. — Да, если это понадобиться. — Не стала отрицать Свон. — Я поверю тебе, Пен. В этот раз. Но если ты меня обманул… — То вернусь сюда? Так ведь? — перебил Пен. Эмма кивнула, слегка недовольная, что её перебили. Покусала губы, сверля задумчиво взглядом стену явно прикидывая стоит ли затрагивать беспокоящую её тему или нет. Решилась. — Потерянные… Как ты умудрялся держать этих дьяволят в подчинении? Они же никого не слушаются… Совершенно неуправляемые…? Хриплый, простуженный смех разразился карканьем воронья. — Настолько отчаялась, что пришла просить у меня совета? Но это ведь ты решила «спасти» их, Спасительница. Неужели справиться с кучкой детей тебе не по силам? Я могу сказать как, но тебе вряд ли понравится мой способ. — Улыбнулся парень одними уголками губ, не скрывая злой усмешки в глазах. — Пен! Не играй со мной в свои игры! — чуть громче, чем надо, сказала блондинка. — Они совершенно неуправляемые, ты даже не представляешь, что они успели учудить, с начала своего пребывания здесь. Мне нужен способ чтобы заставить их соблюдать законы и приличия, принятые в нашем мире! Мои приёмы на них не действуют! — Как же это задевает твоё самолюбие… Убей. Эмма шокировано замерла, глотая ртом воздух как выброшенная на берег рыба. — Что прости? — Убей кого-то из них, чтобы они начали тебя слушаться. Убей у них на глазах и с особой жестокостью, — спокойным голосом произнёс парень. — У меня раньше срабатывало, — заметив возрастающее недовольство на лице блондинки, он тут же исправился. — Нет, я не считаю что это выход, особенно сейчас, когда им и так не сладко. Ты просто спросила, как я РАНЬШЕ добивался их послушания. Я ответил. Хотя честно сказать, оглядываясь назад я сожалею о таком методе. Но знаешь, это ведь единственное что могло держать их в узде. Страх. Страх передо мной. Но тебе этот способ не подойдёт. — Конечно не подойдёт! Ладно… сама что-нибудь придумаю. — Заявила Свон, поднимаясь и зашагав по направлению к двери. Оглянувшись на пороге и ещё раз внимательно осмотрев Пена, в надежде найти хоть что-нибудь подозрительное что заставило бы её передумать, но так и не найдя, она взглянула на часы. — Сейчас час дня, нужно немного поговорить с Джонсом о твоём к нему переезде и подготовить квартиру. Через час за тобой придут. — Бросила она хмурясь и, развернувшись, ушла.