Кошкин дом

Мрак. Он действительно соответствует своему темному прозвищу. Угрюмый, злобный, недоверчивый, глухой и слепой. Гулкие неровные шаги по тротуару не могут заглушить дребезжание натянутых нервов. Голова раскалывается от тяжелых мыслей и количества выпитого. Челюсти с силой сжимаются, веки накрывают красные от недосыпа глаза. Руки горят, пальцы еще помнят тепло и ощущения ее тела. Она бежит за ним. Тихо что-то повторяет. Слишком шумно, не разобрать… Да и зачем? Но ноги против воли замедляют движение, и он слышит слова, которые Алиса отчаянно повторяет: «Я тебя люблю». Замешательство, паника и страх. Именно страх заставляет его поспешно рвануться вперед. Да. Он окончательно свихнулся. Не может она говорить именно это. Больное сознание не раз заставляло его плясать под свою дудку, но то было во сне. Его сны всегда были болезненны, но наступало утро и он просыпался. А сейчас он не спит. Алиса больше не идет за ним. Ее тихие, но частые шаги больше не разносятся за его спиной. Где он сам? Марк уже давно шел вперед, не сознавая, куда направлялся. Ноги сами тащили его, не разбирая дороги. Куда угодно, лишь бы подальше от нее. Не видеть, не слышать, не чувствовать, забыть. Но получится ли забыть то, о чем продолжаешь мечтать? Так темно. На ночном небе сегодня не сияют звезды. Даже луна спряталась за густыми облаками. «Темнота. Она же боится темноты. Ушла от дома слишком далеко, пытаясь догнать его. Одна…» Полузадушено вздохнув, Марк стал озираться вокруг. Улицы, дома - все здесь было ему незнакомо. Он наверняка шел все время прямо, а, значит, и возвращаться нужно просто никуда не сворачивая. Медленно, слишком медленно... Уже задыхаясь от быстрого бега, он видит впереди темную сжавшуюся фигурку. Алиса сидела на бордюре под единственным горевшим на улице фонарем. Глядя пустым взглядом прямо перед собой, она обхватывала себя руками и мелко дрожала. В голове ее было пусто. Все мысли выгнал животный страх и отрешенность, возникшие после того, как она потеряла Марка из вида. Крохотный тускло освещенный круг от фонарного столба, казалось, подрагивал от страха вместе с ней. В этом круге двигались неясные тени от бившихся о лампочку мотыльков. Был слышен слабый шелест их крыльев, звуки ударов об источник света и дребезжание самой лампочки. Было холодно. За пределами территории, служившей ей слабой защитой, послышались чьи-то шаги и частое дыхание. Кто бы то ни был, он был высок и надвигался на нее. Задрожав сильнее, Алиса вцепилась в гладкую бетонную поверхность столба и попыталась за ним спрятаться. Ужас поглотил ее целиком, когда она увидела, как человек ступил в ее круг и протянул свою руку в ее сторону. Коротко вскрикнув, она рванулась прочь, но тут же была поймана. Брызнувшие градом слезы и истеричное рыдание заглушали тихое увещевание удерживающего ее мужчины. Ее слабые попытки вырваться не приносили никакого результата. Подняв ее на руки и вернувшись под свет фонарного столба, Марк осторожно, но твердо развернул ее лицо к себе и отвел в сторону руки, колотившие его по груди. - Тише, тише. Это всего лишь я. Прости меня, прости, - опустившись вместе с ней на асфальт, он ласково гладил ее по голове, продолжая вглядываться в глаза, по-прежнему не способные его узнать. – Алиса… Нежно покачивая ее в своих руках, теснее прижимая к себе ее стройное тело, он продолжал тихо нашептывать ей успокаивающие слова. Громкие рыдания девушки сменились короткими всхлипами, а затем сиплым дыханием. Чувство вины и раскаяния навалились на Марка гранитной глыбой. Мог ведь и не вспомнить, сосредоточившись на себе и собственных бредовых мыслях. Какое же это все-таки блаженство – ощущать на себе эти хрупкие ладони, чувствовать, как она прижимается к тебе, зарываясь в рубашку лицом. Жаль, что причиной этому служит лишь страх и желание найти защиту, получить помощь. Да, все верно. Именно эти чувства привели ее к нему в дом, именно поэтому она оставалась с ним так долго, а он эгоистично этим пользовался, каждый день требуя от нее все больше внимания. Поначалу ему хватало всего лишь ее присутствия, но с каждым днем, с каждым часом ему становилось мало. Жадный и завистливый к чужому счастью, он хотел ее любви. Чуть отстранив ее от себя, Марк увидел, что Алиса заснула. Подавив в себе желание вернуться вместе с ней в гостиницу, он поднялся на ноги и понес ее к дому. Когда до искомой калитки оставалось не более двадцати метров, навстречу ему выметнулась разгневанная фурия, громким шепотом осыпавшая его проклятиями. Пинками и ударами по незащищенной спине и ногам Кира вынудила его остановиться и вгляделась в лицо крепко спящей сестры. - Скотина! Так и знала, что нельзя ее с тобой наедине оставлять, - чуть не плача, продолжала она выговаривать. – Радуйся, что ее отец с матерью спят. Боже, все лицо опухло от слез. За что ты с ней так? Большего кретина я в жизни не видела. - Отведи меня, я положу Алису на кровать, - глухо приказал Марк, не обращая внимания на ее вспышку. Шумно вздохнув в бессильной злобе, Кира забежала вперед. Открывая перед ним и его драгоценной ношей двери. Жестами указывая ему направление, девушка невольно замечала насколько бережно он несет Алису. Включив ночник, Кира сдернула с постели покрывало и поправила подушки, прежде чем мужчина опустил Алису на них. Стоило ему убрать свои руки от нее, девушка болезненно поморщилась и открыла глаза. Помедлив под ее взглядом с минуту, Марк отступил назад и вышел за дверь, как можно тише ступая по лестнице со второго этажа. Легким щелчком донесся до них звук сработавшего дверного замка. Развернувшись к подушке, Алиса едва слышно взвыла.