Кошкин дом

Полтора часа пути в душном автобусе, переполненном престарелыми дачниками и галдящими студентами, грозили окончательно довести девушку до белого каления. Логично было предположить, что свободных мест не было. Их занимали многочисленные бабуси в цветастых платьях, соломенных шляпках или панамках и дедуси в неопрятно растянутых майках и советских неубиваемых брючках. Повсюду были чьи-то сумки, ведра, тяпки и прочая дребедень. Смрад от буйствовавшей сегодня жары усиливал ощущение глобального вселенского зла, обрушившегося на голову Алисы. Открытые окна не приносили должной прохлады. Ей катастрофически «повезло» оказаться между тощим студентом с перепоя и толстым мужиком, истекающим потом. При всем при этом у парниши, умудрявшегося спать стоя, постоянно выпадали наушники с хрипевшими из них блатняцкими песнями, а мужик явно не мог сконцентрироваться на том, чтобы стоять прямо, а не качаться словно маятник, прикасаясь своим потным мерзким телом к плечу Алисы. С отчуждением, тоской и злостью девушка вспоминала уютный хетчбэк Марка, его рекаровские сидения с удобной боковой поддержкой, а также не шибко счастливые, но все же накрепко запомнившиеся поездки в шикарных машинах Алекса. Причем с завистью вспоминались именно автомобили, так как видеть две эти рожи все равно сейчас не хотелось. Глядя в открытую форточку, девушка мечтала вылезти через нее наружу, забраться на крышу и ехать дальше на ней. Ее укачало, мутило от обилия неприятных запахов и людей, а рюкзак, казалось, превратил ее в субтильную черепашку. Прошло не менее часа, прежде чем большая часть пассажиров схлынула, и она смогла устало рухнуть на ближайшее освободившееся сидение, с которого она сразу же с омерзением слезла, стоически продолжая путь на ногах. Сидение оказалось отвратительно влажным и гадко пахнущим, как, в общем-то, и все кругом до недавнего момента. До конца пути на ее лице поселилось полномасштабное выражение горя и печали с театрально опущенными вниз уголками рта, сморщенным носом и безнадежно устремленными в окно тоскливыми глазами. Достижение родного и такого долгожданного города оказалось, пожалуй, сродни хеппиэнду фильма «Заживо погребенный». Она все же осталась жива, а злые дядьки и тетьки остались где-то там - в покинутом ею недавно гробу. С такими радостными мыслями Алиса достаточно бодро зашагала от автовокзала к дому. Идти нужно было довольно долго, но лучше уж идти, чем снова забираться в душную металлическую будку на колесах. Из-за видневшихся вдалеке кустов с оглушительным лаем выскочило нечто огромное и черно-коричневое. Из-под лап несущегося на нее животного вылетали куски взрытой когтями земли и пыли. Обреченно вздохнув, Алиса скинула на землю рюкзак и опустилась на асфальт коленями, готовясь к неминуемому. К окончанию дистанции толстый ротвейлер лаял уже коротко и отрывисто, дышал с хрипами, но твердо пёр к цели. Затормозив всеми конечностями, он все же не смог справиться с собственным весом и врубился в тут же опрокинувшуюся девушку, скуля и с упоением облизывая слюнявым языком ее лицо, в порыве чувств улегшись на нее сверху. - Ну, ну, ну, - повторяла Алиса, похлопывая и почесывая большого друга по упитанным гладкошерстным бокам. – Ты мой слоненок, Фир. Я вижу, как ты соскучился, вижу, мой мясистый друг. Попробовав спихнуть обезумевшую от счастья собаку, девушка в который раз пожалела о собственной хилости и убогости, пытаясь высмотреть, кто же все-таки пришел ее встречать вместе с Фиром. - Ты бы хоть в клумбу додумалась сесть, гулёна. Не так убого бы выглядело, - донесся ехидный звонкий голос, где-то за затылком. - И ты здесь, вашу ж туды-растуды, - зажмурилась Алиса, не желая видеть сейчас перед собой никого, кроме лиц родителей и разве что слюнявого пса. - Какого лешего ты меня всегда здесь караулишь? - А кто виноват, что меня начинают преследовать неудачи буквально за пару дней до твоего приезда? – угрюмо поинтересовалась веснушчатая улыбчивая девушка с копной огненно-рыжих волос, похожих на встрепанный костер. Те же зеленые миндалевидные глаза, что и у Алисы, сейчас прицельно буравили глаза своей двоюродной сестры, пытаясь отыскать в них ответы на вертевшиеся у нее на языке вопросы. – Какого черта ты так давно не приезжала, нелюдь? – спихивая с нее по-прежнему скулящее и слюнявое животное, с обидой поинтересовалась девушка. - Кирилла, я работаю в городе N. Не здесь, а именно там. И до недавнего времени у меня не было причин спешить сюда при всей моей любви к родителям, Фиру и этому месту. - А меня в этом списке нет, да? – помогая Алисе встать на ноги, проворчала рыжая оборванка. - И не называй меня Кириллой. - Есть. А ты прекрати меня обзывать, - оглядывая сестру с головы до ног, устало ответила Лис, разминая затекшую шею и продолжая трепать собачью голову. - К тому же, это всего лишь твое полное имя, Кира. Киру действительно можно было назвать оборванкой. Драные джинсы на ней висели мешком, растянутая футболка сползла с одного плеча, обнажая бретельку ярко оранжевого бюстгальтера, на лице не было ни грамма косметики, а в довершение всего ее маленькие ступни венчали огромные домашние тапки Алисиного отца. - Я спешила, - снова буркнула Кира, заметив пристальный взгляд родственницы. - Я вижу. - Ты все еще боишься темноты? – лениво поинтересовалась девушка. - Кир. - Лис, - было сказано с той же тягучей интонацией. - Ты знаешь. - На сколько дней? - Три. - Так мало? - Кира, - в голосе вновь послышались предостерегающие нотки. - Я притащила своих вещей в вашу хату на недели две, думала, оттянемся, сходим куда-нибудь… - Ты ведь меня знаешь. На последней вечеринке, которую ты организовала, меня стошнило на твоего ухажера, я разбила свой телефон и, в конце концов, в ужасе забилась под стол от всех твоих «друзей». Я не люблю посиделки с незнакомыми людьми. Я вообще прихожу к выводу, что не люблю людей, - наклонившись к собаке, она мягко улыбнулась, сказав: - Ты ведь этому рад, Фир? Псина была просто счастлива. Рады были и родители, встретившие Алису на пороге. Все еще стройная, такая же миниатюрная, как и дочь, мама сразу начала щебетать о недавно произошедших событиях, доставая из холодильника любимый торт дочери. Отец, неловко поцеловав Алису в лоб, без лишних слов отправил ее в ванную, будто почувствовав тот самый запах, который успел вгрызться в волосы и одежду девушки. Кира весело щебетала, усевшись задом на широкий подоконник, уплетая откуда-то выцепленное яблоко. Алиса любила свой дом. Небольшой двухэтажный коттедж родители купили сравнительно недавно, но все те вещи, что находились в нем, то, как они располагались, было для нее привычным и родным. Множество комнатных растений на подоконниках, множество фотографий и картин на стенах, мягкая мебель даже по цвету ощущалась мягкой и светлой. Отец и мать были полными противоположностями. Мама незамолкающая болтушка-оптимистка, которая любит быть в центре внимания. Седовласый отец – чистосердечный, но в то же время жесткий мужчина с всегда честным и откровенным взглядом на все, что его окружает. И Кира… Куда уж без нее? Росшая, как сорняк, у своих родителей, тети и дяди Алисы, она больше времени проводила с ней и в ее доме, чем в своем собственном, помогая избавиться от кошмаров ночью, но являющаяся неизменным кошмаром днем. И хоть выглядела она ее ровесницей, рыжая бестия была старше Лис на два года. Блаженно улыбаясь, Алиса вышла из ванной, укутавшись в теплый халат отца и намотав на волосы полотенце. С улицы разнесся истошный лай Фира, так и не посаженного на цепь. В дверь позвонили. «Плохо, плохо, плохо» против воли подумалось девушке. К двери подошел отец. Выглянув за дверь, Данила Сергеевич долго смотрел на пришедшего гостя, а потом, не спросив у того ни слова, захлопнул перед его носом дверь. - Кира! Это к тебе, наверно. Облизав пальцы от яблочного сока, девушка резво спрыгнула с подоконника и вышла в коридор. Мужчина не показался ей знакомым. - Не, это не ко мне! – бодро отрапортовала она, снова закрывая дверь перед носом несчастного. - Значит ко мне, - начиная ощутимо злиться, произнесла Алиса, как на каторгу отправляясь к двери.