Голос в ночи

Утро. Я открываю глаза, чувствую, как девушка рядом со мной крепко закусывает губу, чтобы скрыть улыбку. Позволяю себе вглядеться в ее черты, слегка задурманенные сном. Мягкие волосы, разлетевшиеся по подушке темными волнами. Щеки, розоватые от утреннего румянца, на одной из них виден след от подушки. Маленький нос, еле-еле вздыхающий в наволочку. Тонкие губы, немного прикушенные и от этого красноватые. Легкие веки, прикрывающие самые прекрасные глаза на свете. Густые ресницы, подрагивающие от ее дыхания. Она прекрасна. Секунда- и темные ресницы взлетают в воздух. Китнисс весело улыбается мне, явно наслаждаясь тем, что я пойман с поличным. Мгновенно начинаю улыбаться. - Доброе утро! - Доброе... Сейчас оно действительно такое! Мы оба на мгновение затихаем, каждому есть, что вспомнить из плохого. Я вспоминаю мои приступы, тяжелые дни, когда я не понимал, как жить дальше. Китнисс робко ежится и садится, обхватывая колени руками. - Не надо было мне так говорить. Прости, Пит. Прости меня. Я вижу, как она расстроена, и в глубине души начинает шевелиться легкое тепло. Я сажусь рядом с ней и ласково обнимаю- Китнисс мгновенно поднимает руки, сжимая их в кольцо на моей спине. Мы просто сидим, ни о чем не задумываясь. - Ты давно проснулась? - Наверное... Не знаю! - Тогда почему меня не разбудила? Она весело мотает головой: - Не надо, Пит, это не важно! Я продолжаю сверлить ее взглядом. За несколько секунд она становится серьезной и начинает что-то лепетать; - Понимаешь...когда ты спишь...я не могу ничего испортить и...мне просто нравится смотреть на это... Ну вот, теперь выясняется, что она за мной наблюдает! Я смеюсь и начинаю слегка раскачиваться из стороны в сторону, мягко придерживая это чудо. - Надо вставать! Я в душ, скоро вернусь! Не хочу ее отпускать, но Китнисс легко вылезает из моих рук и, ласково улыбаясь, быстро убегает. Что она со мной делает! Еще вчера я и поверить не мог, что я могу быть таким ...счастливым! Как я не понимал этого раньше- ведь мое лекарство было совсем рядом, стоило только протянуть руку. Я навожу порядок в комнате, одеваюсь, спускаюсь вниз и привычным взглядом оглядываю кухню. Надо что-нибудь приготовить, иначе Китнисс убежит к себе за завтраком и ...нет, не хочу даже думать о том, что она уйдет! Поэтому задумываюсь. Точно, как я раньше не догадался!!! Через несколько минут, когда Китнисс спускается на кухню, я уже ставлю на стол тарелочку с блинами. Девушка широко улыбается и подходит, ласково прижимаясь ко мне - совсем как ребенок. Почему-то то, что сейчас в моих руках лопатка, а сковорода сейчас сгорит, если не залить тесто, меня не волнует. Я откладываю все в сторону и выключаю плиту, немного волнуясь обнимаю ее. Я по-прежнему не могу отвыкнуть от мысли, что она не уйдет, что она со мной. Мы садимся за стол, быстро съедаем все, что было на столе- под конец Китнисс начинает просто потягивать чай из чашки. Я сижу и смотрю на нее. Солнечный свет сейчас падает прямо перед ее ногами. Руки, сложенные на коленях, легко держат чашку. Она мечтательно смотрит в окно, на ее лице чуть заметная улыбка. Как она хороша...каким бы получился портрет! Китнисс смотрит на меня и немного быстрее, чем нужно, спрашивает: - О чем ты думаешь? - О том, как ты сейчас хороша. Если бы был художник, я бы заставил его нарисовать тебя. Я поднимаю глаза, сбрасывая печальные мысли, и понимаю, что опять совершил глупость. Китнисс слегка побледнела, ее губы дрожат. - Ты...ты больше...не хочешь меня рисовать... Она вся дрожит, сжимает кулаки и закусывает губу, чтобы не расплакаться. Я быстро подхожу к ней, крепко сжимаю ее запястья, ловлю ее взгляд. - Китнисс,- говорю я, смотрю в ее глаза. Не знаю как убрать мой печальный тон,- если бы я мог рисовать, то под угрозой смерти к тебе бы не подошел ни один художник. Она на мгновение приободряется, но затем вдруг замирает и опускает голову. - Ты ...ты не можешь ...рисовать... Я уже готов рассказать ей, почему, когда она отталкивает мои руки и падает на колени, чуть ли не крича: "Это я виновата!" Мог бы и не сомневаться, что она снова будет во всем винить себя! Вдруг я вспоминаю. ...интервью с Цезарем после наших первых Игр. Он спрашивает нас об огненных шарах, ульях ос-убийц, о трудностях, и вдруг прозвучали слова "моя новая нога". Не стыдясь того, что нас снимают, Китнисс бросилась на пол и задрала штанину. Я сердито посмотрел на Цезаря, тот тихо сказал: "Неужели тебе не сказали?" Китнисс прижала руки к лицу и вдруг расплакалась. Мне стало так больно...еще минуту назад она сидела рядом со мной и улыбалась! Я наклонился и легко пересадил ее на диван- Китнисс тут же спрятала лицо у меня на груди и продолжила плакать. Сквозь ее горячие слезы я услышал: "Это я виновата... Из-за того, что наложила жгут..." Я мог только поглаживать ее по спине и успокаивать. Мы с Цезарем на пару объясняли ей, что если бы не этот жгут, я бы умер. Но самая сказочная девушка на свете продолжала плакать... Я открыл глаза и встряхнул головой. Еще один фрагмент. Еще один кусочек мозаики на месте. Китнисс за время моих воспоминаний перевела меня на диван и усадила. Сейчас она сидит рядом со мной, тревожно вглядываясь в мое лицо. - Снова воспоминания?- тихо прошептала она. - И какие...- весело сказал я. Китнисс удивленно подняла брови.- я вспомнил кусочек интервью с Цезарем, когда ты расплакалась из-за моего протеза. Китнисс опускает глаза. Почему-то меня начинают обуревать сомнения. - Это было правдой? Ты действительно там плакала? Она поднимает на меня слегка заплаканные глаза. - Правда, Пит. - Ты это сделала сама, или Хеймитч тебе сказал? Она закусывает губу. Обиделась. Мне жутко стыдно за то, как резко я с ней говорю, но я должен убедиться. - Правда, Пит. Правда... Только нет смысла в этой правде. Китнисс говорит это так тихо, что я еле-еле разбираю слова. Она встает и поднимает выше воротник свитера. - Спасибо за завтрак. Я должна сходить домой. Что. Же. Я. Наделал. Моментально вскакиваю и добегаю до двери, загораживаю проход. Китнисс презрительно скрещивает руки на груди. - Ну и что ты делаешь? - Китнисс, прости меня, пожалуйста, я больше так не буду!- выпаливаю это скороговоркой, отчего слова сливаются. Девушка усмехается.- Прости меня, просто я...я пытался рисовать, и ничего не получалось! Лицо Китнисс печально вытягивается. Она протягивает мне руку. - Хочешь, покажу?- Я веду ее на второй этаж, мы проходим пару комнат и входим в большую светлую залу. На мольберте висит моя последняя работа. Я пытался нарисовать Китнисс. Девушка с удивлением всматривается в себя на картине, однако вскоре поворачивается ко мне и тихо говорит: - Можно я помогу?