Интермальчик (вычитывается)

У меня для того, чтобы дойти до стадии «подсобки» ушло полгода от начала интернетного знакомства со старшим админом. Мультику же хватило каких-то пару месяцев. Общаться с обоими я желанием не горел. Что характерно, оно оказалось взаимным. По крайней мере, со стороны старшего админа. Мультик меня узнал. Но здороваться первым тоже не рискнул с учётом складывающейся конъюнктуры рынка. Полуэстонец выглядел как раньше. То есть, согнал вес, привычно разрисовал морду и состриг поповский хайер. А вот Мультик ещё больше изменился. Теперь его серые до этого, «мышастые» волосы оказались выкрашены в черно-сажевый, видимо на контрасте с Каем. И явно в салоне. Над окончательным мейком Мультика и колдовал-то в подсобке самозабвенно старший админ. — Сейчас, лапуль... Ещё глазки повыразительнее подчеркнем, и все... Ну, полный улёт, — сучился он, демонстративно меня не замечая. — Штабелями стоять будут. — Привет, Кит, — выплюнул я сквозь зубы. — Не отвлекаю? Укладываться-то вообще. — Отвлекаешь, — рявкнул старший админ. — Смена пятнадцать минут назад началась — так иди и въяб*вай. Так, бишь, на чем мы, мое золотце, остановились... значит, смотри, эта фишка, как у меня, делается просто, но надо знать одну хитрость, иначе не будет пущего эффекта. Одна нехорошая мысль, с чего вдруг Кит решил заделаться нянькой Мультика, у меня в голове мелькнула, но Стасюня неожиданно предположения не подтвердил. Мы поприветствовали друг друга, и бармен налил мне за счет заведения по случаю «возвращения». — Ты че, припух? Вот это — в админы?! — выпучился он на меня, когда я поделился смутными сомнениями. — Оно же дважды два сложить не может без калькулятора. Ну, я не бабло имею в виду... а общие обстоятельства по жизни. — С какой ещё тогда радости? — передернул плечами я. — В танцовщики он явно не годится, чтоб Кит так выеживался. — С такой, что на Ленькино ведро просвестит у всех только подъемным краном. У Тедда крыша окончательно потекла на почве религии, а ты слишком интеллигентный для разового съема, — по-простецки брякнул бармен. — Абрамка сразу после ЧеГо и сказал, что нам обновление крови нужно. Вот Кит лоб и расшибает перед начальством. — А оно, начальство, забыло, что ли, как с Раем эту кровь обновили? — хмыкнул я. — Сплюнь через плечо. Вспомнил ещё тоже на ночь, — бармен схватил тряпку и принялся яростно драить стойку. — Здесь совсем другая байда. Простота, она, знаешь, лучше воровства. — Хуже, Стасюнь, — на автопилоте поправил я, — ну вы, блин, все — армянское радио. — Я ж говорю — слишком умный, а до очевидного не допираешь. Хватит лясы точить. Сейчас Кит в зал выйдет, так такой ор начнётся... Орёт он теперь постоянно, так что ты готовься. И, будь другом, включи «порево» погромче, чтоб хоть вопли заглушало. Полночи Киту я старался глаза не мозолить без особой нужды. И ситуация вроде бы начала входить в привычную колею, но во время очередного покура я неудачно налетел на Леньку и Мультика во дворике. — Привет. Извини, что сделал вид будто бы тебя не знаю. Но там же Кит был, — мелко залебезил второй, интенсивно затягиваясь. — Лёнчик, просто суперски выглядишь! — Ты — тоже, Мультик. Слав... так вы уже, выходит, знакомы? — протянул стриптизер обиженным тоном «и ты, Брут?» — Мимоходом. У нас же все друг друга знают, — буркнул я, тревожно косясь на стакан со спиртным его руке. — Лень, напомни, ты когда сегодня на шест? — Никогда. Выходной у меня. Просто так зашёл на огонёк. Жить без вас всех прям не могу, — неожиданно окрысился Ленька. — Так вот, значит, как ты меня за все старания отблагодарил? Ну, спасибо, тебе, Слав. Век не забуду... — Лень, ты чего?! Да я с Китом впервые за два месяца парой фраз перекинулся, — подлетел я, понимая к чему клонит танцовщик после беседы с барменом, — если ты намекаешь, что это я устроил... — А с Абрамом? Успел словечко замолвить на счет этого урода? — попер на откровенный скандал Ленька. — А я-то тебя ещё другом своим считал... — Какого урода? — выпучился на нас Мультик. — Это вы обо мне сейчас? Почему я — урод? Я ж не сам красился, мне Кит помогал! Слав, ты сам все в подсобке видел! — А в жопу тебя твой Кит не целует? — чуть на перешёл на визг Ленька. — Думаешь, я не догадываюсь, к чему все идет?! — Да ладно, Лень, переть-то. Ты же сам знаешь... — Значит, вот вы все где! — заорал с порога высунувший во двор голову Кай. — Абрам Рубенович, б*дь, они опять втроём сосут... Оштрафованы! Все! — Это я-то тебе — б*дь, Кит?! В каком месте, сученыш? — понесся ответный ор Абрамки. — Почему третий столик полчаса не обслуженный? Ты старшой или где?! И вроде бы в этом оре все было привычно и обыденно. Но с появлением Мультика в клубе что-то неумолимо изменилось в общей атмосфере. Ближе к середине смены заметил я и ещё странную вещь, подтверждающую теорию Стасюни. Это был по всем параметрам типичный Ленькин клиент, к которому по- деловому потрусил танцовщик. Но уже через пару минут стриптизер разочарованно отчалил обратно, что-то зло обронив Киту. В нужном направлении тут же отбыл Мультик. — Лучший «шампунь» на пятый стол. Быстро, — приказал мне старший админ. — Чего выставился как баран на новые ворота? — На новое дупло, скорее... — Ты что сейчас сказал? — Да, ничего, Кит... — Вот и не раскрывай широко рот не по делу, когда твоего Свена нет. — Ему ты теперь тоже Мультика предложишь? — поиздевался я. — Я подумаю, Слав, — осклабился Кит. — А что, неплохая идея. Финника твоего я что-то давно у нас не видел. Может, он от тебя притомился? Куда запропастился Свен, я сам давно задавался вопросом, но меньше всего мне хотелось обсуждать этот момент с Каем. — Что, я прав, Шаман? — съязвил Кит, отнаблюдавший за выражением на моем лице. — А ты думал, форику не приесться никогда? Давай, топай уже. Клиент заждался. За ночь Мультик успел обслужить ещё двоих. Однако по моим прикидкам это были только минеты. Как будто и это успел обговорить с ним наш прозорливый стратег старший админ. Нахохлившийся Ленька просидел всю ночь за столиком в одиночестве, и сам на психе отшил несколько подкатывающих, понятно, что победней, клиентов. — Что, Ленечка, ночь не задалась? — съехидничал Кит, когда Абрамка позвал всех в подсобку раздавать «зарплату». — Хочешь в долг? Я сегодня неплохо приподнялся. — Иди ты, — вяло отмахнулся пошатывающийся танцовщик. — Стасюнь, лучше ты мне в долг до завтра... — Хватит уже, Ленька, — буркнул бармен, — и так на бровях домой поползешь. Может, тебе такси вызвать? — Какие все, нах, вокруг заботливые, обоссаться просто... Абрам Рубенович, а как вы обо мне позаботитесь? — Вали, Лень, домой. Ты сегодня ничего не заработал, — выдал заплетающимся языком хозяин, тоже налакавшийся к утру коньяка. — Скажите, пусть Гульфик следующим за деньгами зайдёт... — Он Мультик! — зашипели мы задушено хором. Мультик ошивался в зале и вряд ли мог услышать, но всем стало вдруг как-то неудобно. Даже, по ходу, Киту. Подобрался и Ленька. — Да какая разница. Ну, оговорился я случайно. Хотя все по молодости... эти гульфики. Короче — хочет денег, так пусть тащит зад сюда. Кит, скажи ему, что с учётом сегодняшнего, я его второй «вешалкой» беру. Вот это тоже были новости. Так быстро Абрамка ещё никого «официально» не трудоустраивал. Да и во второй «вешалке» мы по большему счету не нуждались. Тоха прекрасно со всем справлялся. По пути к метро насупленный Ленька вдруг тормознулся у ларька с шоколадками, фаст-фудом, сигаретами и поманил меня за собой. — Знаешь, что с этим Мультиком не так? — буркнул он, зажевывая только что купленный на мои деньги «Сникерс». — Что, Лень? — на автомате поддержал беседу я, наблюдая, как Кит с Мультиком уже входят в вестибюль станции. — Поторопиться бы. Спать с непривычки охота. — А то, что ему для начала нефига на самом-то деле не стыдно. Я когда... первый раз за деньги минет делал, блевал потом долго. Там же все в основном неумеючи, ещё и непривычно. Клиент психует. Ты давишься... за деньги ж в самую глотку пхают... — Может, он тоже. Откуда ты знаешь? — насторожился я. — А вот знаю, Слав... — отвел взгляд танцовщик. — Купи мне ещё шоколадку. У меня, когда дерьмо в жизни начинается, на всякую дрянь тянет... и «Фанту» возьми. — Сейчас. Колись уже. Ты ж за этим подотстал. — Так ты точно к пристройству этого Мультика в клуб отношения не имеешь? — Лень, тебе мамой поклясться? — Не надо. В общем, пока тебя не было... нас в выхи по кабакам понесло, как обычно. Кит Мультика этого с собой взял. На поржать, как над погорелым клоуном. Мы... деньги на всех не рассчитали. Хотя я ума не приложу, куда из общака две «пятихатки» делись. А там заведение мудреное. Жри до утра сколько хочешь, а платишь только на выходе. Короче, нам охрана — либо мы вас всех в ментовку сдаём, либо натурой расплачиваетесь. Только мы сами выберем. И на Мультика такие указывают... у того, я сначала подумал, от ужаса глаза квадратные сделались. — И? — Ну, я им — ребят, давайте лучше я за ту же сумму и не только минет. Мне-то уже не привыкать, а Мультика расколбашивает по полной. А они уперлись и ни в какую. Пусть только этот новенький. Кит, сука, рядом стоит, молчит. И глаза у него так заинтересовано блестят. Мультик, такой, ладно, я пойду с ними. Я ему — ты хоть, что делать-то придётся, представляешь себе... — А он? — Мультик — типа догадываюсь. Там же все несложно, правда? И вот он, как из подсобки клубной вышел, бледный, конечно, как смерть, но только губы тыльной стороной ладони пару раз вытер. Кит ему — ты как, может, дернуть чего-нибудь крепкого надо? А Мультик — да нормально все. Я думал, хуже будет. Вот тогда Кит на него по-другому и взглянул. Не как на шута горохового. И носиться с ним начал. — Так, думаешь, наш старший админ устроил? — затянулся я. Это вполне было в духе того нового Кита, на которого у меня недавно открылись глаза. — Типа для проверки? — Не знаю, Слав, — покачал головой танцовщик. — Может, и вправду мы эти деньги где-то раньше проеб*ли. Только паренёк этот... расстроенным не был. И не накрыло его потом, когда мы у Кита отсыпались. Я ещё к нему специально подходил. А он переспросил только несколько раз — сколько мне и Киту за полноценный съем платят? Как думаешь, Абрамка, как всегда корень усмотрел с кликухой этой? — Надрался ты все-таки прилично, Ленька, — свинтил с темы я. — Ты ж филолог, а не Тоха с его «польтами». В корень зрят. — Ага. Точно. А ещё, как думаешь, Абрамка по молодости тоже одноразовым съёмом промышлял? Хотя там же ещё Советский Союз был, и за такое же сажали... Я не думал. Я знал.

***

То ли паренёк оказался прушным, то ли жизнь изволила повернуться к Гагику передом, а не тем, чем обычно, но после Нового года дела вдруг поперли в гору. Гагика Вачевича неожиданно назначили замглавврача и стали публиковать медицинские статьи в региональных изданиях, пусть и не академического, но все-таки довольно солидного уровня. Впрочем, начал замечать на себе Гагик после очередных ночёвок Абрамки и косые взгляды соседей. Для них врач постарался аккуратно распустить слухи, что, мол, паренёк ему приходится дальним родственником, потому и приходит пожить, а заодно помочь с домашним хозяйством мужчине, вечно занятому на работе. Но иногда казалось, что стены в съёмной квартире сделаны из картона. Тем более, что с каждой неделей Абрамка становился все более горячим и требовательным до секса любовником. Его бывшие партнёры, видимо, вообще не заботились о том, чтобы пацан получал хоть какое-то удовольствие от процесса. Гагик же ещё в ту первую новогоднюю ночь постарался сделать все наоборот. И до сих пор помнил удивлённо расширенные глаза Абрамки, когда тот кончил только от опытных ласк взрослого мужчины. Открывать для паренька мир чувственного, а не на продажу, секса было как самому заново познавать его, и впервые за долгое время врач почувствовал себя живым человеком, а не винтиком системы. Абрамка сначала сжимался от каждого прикосновения, но потом отважился и даже начал первым приставать, как будто какого-то его внутреннего «джина» выпустили из бутылки. И... стал очевидно влюбляться во врача, за что тот клял себя на чем свет стоит, но остановиться уже не мог. А сам Гагик отвечал неизменным вежливым отказом на все предложения местных хлопотуний приглядеть ему хорошую супругу, как положено по статусу. В конце апреля в воскресное утро однажды наконец-то раздался звонок, которого врач ждал последние четыре года. Один из немногих оставшихся московских друзей поведал, что о скандале забыли и благодаря своим заслугам Гагик может вернуться в первопрестольную. На должность поскромнее, чем раньше, с зарплатой поменьше. Но с чего-то надо начинать. — Тебе сообщили какую-то очень хорошую новость? Я слышал телефонный звонок, — прижался к врачу всем телом и стоящим членом только что вышедший из ванны Абрамка, — ты весь сияешь. Я прямо как знал, что нам будет что отметить... и вот... для тебя. — Я же уже запрещал мастурбировать в моей ванной, — помрачнел вдруг Гагик, — там дыра в стене к соседям. — Подумаешь, открытие. Они прекрасно об этом знают. Мне как подростку в моем возрасте полагается, — беззаботно отозвался паренёк и добавил капризно, — Гагик, у меня стоит. Отсоси мне... ну пожалуйста, ну пожалуйста! — Господи, ты вообще думаешь о чем-нибудь, кроме траха? — взорвался непонятно с чего Гагик. — И сколько раз я тебе твердил не шляться голым по моей квартире?! — Думаю, — посерьезнел Абрам, садясь на стул и сбрасывая полотенце. — Значит, если ты вдруг начал орать, то это что очень хорошее для тебя, и одновременно плохое для нас. Тебе нашли богатую невесту? — Нет, — виновато выдохнул Гагик, опускаясь на колени. — Только я прошу тебя, хоть немного сдерживайся. Такие звуки днём просто верх неприличия. Потом ты оденешься и уйдёшь. — Посмотрим, Гагик... Абрам не ушёл. Глядя на точеное тело молодого любовника, дрыхнувшего после секса в развороченной постели, Гагик потянулся за сигаретами. Тащить Абрама в Москву и представлять его в качестве родственника после всего того, что было, казалось очевидным самоубийством. В новую жизнь врача паренёк никоим образом больше не вписывался. Гагик взял в руки старенький аппарат, записные книжки, пошёл с ними на кухню. — ...поверьте, мне тоже неприятно разговаривать с вами в подобном тоне, но вашей супруге будет любопытно узнать, каким именно образом вы умудрились получить столь деликатные травмы... — ...вы сделаете, не все что можете, а предоставите мне стопроцентные гарантии... — ...и да, я понимаю, что больше не имею права беспокоить вас с одолжениями, — послушал случайно, подходя к кухне Абрам. — С какими одолжениями? — поинтересовался паренёк, залезая в холодильник, — жрать хочу, сил нет. На тебя греть? — Присядь, пожалуйста, рядом, — жестко приказал врач. — Абрам, мы расстаёмся. — Ты чего, Гагик? — недоуменно вскинулся паренёк. — Так разозлился из-за сегодняшнего? Ну, хорошо — прости... я больше не буду дрочить в твоей ванне... — Сегодняшнее ни при чём, — отрезал врач. — Через месяц я переезжаю в Москву. Это решенный вопрос. — Ну, я в этом году в принципе заканчиваю училище... и мог бы попозже двинуть за тобой, — заулыбался широко пацан, — меня здесь абсолютно ничего не держит. Дома даже не заметят, если деньги буду слать. — Ты не поедешь ко мне, — осадил Гагик. — С учётом училища ты поступаешь в очень хороший военный вуз сразу на второй курс. Я уже обо всем договорился. Это в качестве моей благодарности тебе за все, что было. — А если она мне на х*й не нужна — твоя благодарность? — взорвался паренёк. — Откупиться вот так решил?! — Считай, как хочешь. Ты можешь никуда не поступать и дальше прозябать здесь. Но это реальный шанс, который даёт тебе жизнь сейчас в моем лице. — И что, б*дь, я в твоей сраной армии делать буду? Толчки с утра до вечера драить? Ты же сам знаешь, как к таким, как мы, там относятся! — Вот здесь ты как раз капитально ошибаешься. Об этом не принято говорить прямым текстом. Но везде, где есть замкнутые мужские коллективы, рано или поздно возникают гомосексуальные связи. Естественно, их никто не спешит афишировать и демонстративно выставлять напоказ. Но так — есть, было и будет. При любом обществе и строе. Потом ты получишь гарантированное трудоустройство, служебное жилье. Возможно, тебе даже больше никогда не придётся торговать телом. Так будет лучше для тебя. — Так будет лучше только для тебя, Гагик, — распсиховался Абрамка. — Не надо за меня решать. Никуда я не поеду. — Поедешь. — Сам вали в свою Москву и дрочи втихаря на молодых парней. А дальше в общаге вуза, куда убедили родственники хотя бы поехать посмотреть, вдруг неожиданно выяснилось, что Гагик и прав, и не прав одновременно. В половых партнёрах Абрамка и вправду нехватки больше не испытывал. Но, чтобы хоть как-то отправлять деньги домой и не ходить совсем уж в откровенных обносках на фоне генеральских отпрысков, пришлось прибегнуть к старому проверенному способу заработков. И каждый раз, отправляясь на них, по чужим коммуналкам и убогим частным квартирам Абрамка трясся до холодного пота, что его заловят. Так и случилось однажды. Причём уже на предпоследнем курсе. Но из ментовки он отправился не в деканат — подписать приказ о собственном отчислении, а на беседу к особистам. Один из них поднял на него холодные колючие глаза, совершенно не подходящие к добродушному округлому лицу простецкого толстяка: — Я из тех, кто склонен считать, что молодые люди часто совершают ошибки. Курите? — Да, — проклацал зубами от ужаса Абрамка, озираясь на лежащую перед ним приветственно раскрытую сигаретную пачку. — Мммм... ожно? — Да не тряситесь вы так и курите себе на здоровье. Так вот, молодые люди часто оказываются в ненужное время в ненужном месте. Допустим, я готов предположить, при определённых условиях, что в вашем случае все именно так и было. Вы по своей неопытности случайно зашли с компанией в гости в ту квартиру, не имея никакого представления, что там на самом деле творится. — При каких условиях? — схватил с лету Абрамка. — Вы быстро соображаете. Это хорошо. Сейчас я покажу вам фотографии нескольких людей, и вы честно ответите мне, замечали ли вы их когда-нибудь в подобных компаниях. Выделяющегося на фоне остальных необычайно улыбчивого и белозубого мужчину на снимке Абрамка зацепил взглядом сразу. И тут же вспомнил, как один знакомый рассказывал об очень щедром залетном иностранце, всегда добавляющем к обычной плате заморские гостиницы. В сексе тот любил помоложе, пожестче и предпочитал бывших детдомовцев, потому Абрамка лично с ним не сталкивался. Но это было бы слишком просто. Для опознания того форика взяли бы тех, кто с ним работал, но не Абрама. Юноша ещё раз внимательно пересмотрел снимки. — Вот этот, — протянул он фотографию обратно. — Вы абсолютно уверены? — вспыхнули хищно глаза особистов, и Абрамка понял, что попал в точку. — Можете привести какие-нибудь детали? — Конечно. Мы же учимся в одном вузе. Это был не просто студент. Это был сын первого зама и лучшего друга главы военного вуза, в котором учился Абрамка. — Ну, хорошо. Сейчас вам тогда документы на подпись кое-какие принесут, и можете идти на все четыре стороны. На улице один из «случайно» вышедших покурить на свежем воздухе особистов окликнул только что отпущенного Абрамку. — Эй, ты, глазастый... дело есть. Гагик тем временем продолжал упорно карабкаться в гору, занимая все более высшие должности и потихоньку готовя докторскую. А для того, чтобы подняться на очередную ступеньку, все-таки пришлось жениться... на неожиданно миловидной и вполне ещё молодой дочери будущего начальника, которая вдруг втюрилась в отцовского коллегу со страстью мартовский кошки. — Видите ли, единственная девица у меня. Живет совершенно без царя в голове. Признаюсь честно, до этого мы собирались замуж за спортсмена, а ещё до этого был какой-то музыкантишка. Пока что вы самое приличное, на мой взгляд. И если такое прошлое вас не смущает, то, со своей стороны, как будущему родственнику обещаю полную протекцию. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, — прямым текстом выдал будущий тесть. — Конечно, Дмитрий Мирзоевич, — по-деловому кивнул головой Гагик, искренне радуясь про себя, что не поддался на уговоры кумушек из той дыры, куда его когда-то занесла судьба. — Конечно, я вас прекрасно понимаю. — Вот и славненько. Кстати, мы тут с супругой подумали продать одну из дач. Но коль скоро у нас появляется, так сказать, новая ячейка общества, то зачем же обделять собственных детей. Давайте так, голубчик мой, с вас две трети стоимости. Остальное — наш подарок к торжеству. — Сорок процентов. При всем уважении, Дмитрий Мирзоевич. — Да что ж мы с вами торгуемся? Мы теперь почти родные люди. Пятьдесят. — Хорошо. И все действительно складывалось очень хорошо. Пока вдруг Гагику не сообщили, что... в приёмной ещё ждёт какой-то молоденький военный, настаивающий на личной встрече и размахивающий такими бумагами, что отказать как-то совсем неудобно. — Как зовут? — сухо осведомился врач. — Абрам... а дальше фамилия какая-то восточная и уж очень трудно произносимая. Простите меня, ради Бога, Гагик Вачевич, — залилась краской дежурная медсестра. — Я не специально и не издеваюсь. — Все в порядке, Галина Ивановна, — процедил врач, чувствуя, как почва уходит из-под ног, — я же ни в чем вас не обвиняю. Восточные имена и вправду бывают трудные. Там один больной оставил конфеты в благодарность. Хорошие конфеты. Идите с сёстринскую... чаю попейте с подружками. За прошедшие годы Абрамка окончательно вырос из чуть нескладного паренька в видного мужчину с хорошо развитой мускулатурой. Вместо густой шапки вьющихся волос теперь была только отчасти похожая на военную замысловатая стрижка. Но глаза остались теми же. Огромными в окаймлении таких же трогательных махровых ресниц. — Здравствуй, Гагик, — обернулся он на открывающуюся дверь. — Рад тебя видеть. — Здравствуй, Абрам, — натянуто обронил врач. — Какими судьбами? — Гагик, если ты боишься, что я заявился испортить тебе жизнь, то сильно ошибаешься, — после паузы тихо произнёс юноша. — Мне нужна твоя помощь. Как врача. — Думаешь, подцепил ЗППП? — лепил, не думая, на автомате Гагик. — Раздевайся в смотровой. — Не я. Несколько солдат в части, где служу, — сверкнул зубами Абрамка. — Ты бумаги не смотрел, что ли? Там все изложено. Только все шито-крыто должно быть. А разденусь с удовольствием, если ты настаиваешь. Кстати, вот тут командование попросило передать... заранее армейскую благодарность. Кто после её распития предложил поехать в гостиницу, где остановился Абрамка, Гагик плохо помнил. Возможно, даже он сам. Его поразили только купюры, быстро мелькнувшие у юноши в пальцах, когда он договаривался с администраторами, чтобы гость мог остаться на ночь. Как будто Абрам делал это далеко не первый раз. Слишком уверенными выглядели движения юноши. — Откуда ты такому научился? — поинтересовался в стареньком лифте врач, прижимая к себе разгоряченное тело бывшего любовника. — Помолчи, а... — выдохнул Абрам, яростно впиваясь в губы Гагика и уверенно берясь за его ширинку. Утром в гостиничной постели Гагик проснулся опустошенным, обессилившим, но совершенно счастливым. Бешеный темперамент Абрамки, начавший проявляться, ещё когда тот был подростком, абсолютно вымотал за ночь и заставил даже взрослого мужчину удивиться, как поднатаскался в технике секса за пролетевшие годы разлуки бывший молоденький любовник. — А ты без меня многому научился, — похвалил без всякой задней мысли Гарик. — Ничего не скажу. Удивил — так удивил. — Ты был прав, Гагик. Мне в армии нравится... члены только разве у фонарных столбов не торчат, — вдруг жестко блеснул глазами Абрам. — Ты же, надеюсь, не рассчитываешь, что я жил без тебя как монах. — С твоим темпераментом это было бы крайне сложно, — сухо кивнул врач, стараясь констатировать факты. — Естественно, что у молодого мужчины твоего возраста есть связи. — А вот ты, похоже, давно хорошо не трахался, — ещё злее прищурился Абрамка. — Только благодаря мне теперь перед будущей женушкой не опозоришься... Она тебе, что, не даёт до свадьбы? — Так ты был в курсе? Про мой брак? — выдохнул удивлённо врач. — Конечно, на твоей работе все только об этом и трепались. Там дверь была настежь раскрыта, — скривился Абрам, — ладно, не зацикливайся. У меня тоже есть... несколько постоянных любовников. — Тогда зачем ты... — начал было Гагик, но понял, что в ситуации с Абрамом продолжать вопрос бесполезно. — Ладно, давай ближе к делу. Какая конкретно помощь тебе требуется, и что получу взамен я? — Как обычно, по-деловому. Связи, Гагик. Тебе же надо молоденьких любовников потом куда-то сбагривать, как меня... Абрам уехал в день свадьбы Гагика, успев испортить жизнь. Теперь молодой жене в свадебную ночь пришлось наврать, что раздался очень срочный звонок от важного пациента, а самому сорваться на вокзал провожать вечерний поезд. И лучше бы он этого не делал. Прямо в вокзальном клозете Гагик Вачевич позволил себе немыслимое, прежде всего с гигиенической точки зрения, сумасшествие: в качестве прощального «алаверды» лечь не в тёплой уютной койке, а в загаженной узкой кабинке под молодого любовника, вдруг жестко и властно толкнувшего его к стенке. Потом Абрам подхватил нехитрый армейский скарб, они побежали на перрон к поезду, который должен был вот-вот отбыть. Все длилось какие-то считанные минуты. Но Гагик мог поклясться, что видел, как в купе Абрама обняли мужские руки, резко притянули сзади за бедра на чей-то, видимо, уже дыбящийся пах. — Бл*дь, — выматерился, не сдерживаясь, вслух Гагик. — Абрам, бл*дь... — Мужчина, что вы себе позволяете?! Пьяный, что ли? — взвизгнула рядом женщина с ребёнком. — А ещё одет прилично. Дома молодая жена поинтересовалась состоянием пациента, из-за которого все торжество пошло наперекосяк. — Он в надёжных руках, — устало выдохнул врач, надеясь больше никогда не увидеть Абрама.