Интермальчик (вычитывается)

К Снегину папику мы отправились ранним вечером. Стрелки на настенных часах в кухне танцовщика ещё даже не успели подползти к семи. По-хорошему, это должно было насторожить меня. Но я решил, что в каждой «избушке» * свои погремушки, в азиатской — в том числе, и не стоит задавать стриптизеру излишних вопросов. Шансы беспалевно слиться танцовщик мне предоставил. Сначала он послал меня на улицу под предлогом синхронно закончившихся сигарет. Потом надолго исчез отмокать в ванне. Дверь в квартире Снега можно было просто захлопнуть на первый замок, и из-за шума воды танцовщик бы этого все равно не услышал. Но я уже отчётливо понимал, что если не с этим, так с другим папиком стриптизер все равно найдет, как отчалить в свой Сингапур. А если откажусь и свинчу опять по-тихому — то Снега прямо сейчас можно смело вычеркивать из моей жизни раз и навсегда. После таких вторых танцев с выходом в калинку-малинку мы бы уже точно никогда не помирились. Да просто бы больше не заговорили друг с другом. Наверное, поэтому и я согласился. — Спинку мне вытрешь? — проорал танцовщик, выруливая из ванны и подтверждая мои догадки. — Слав… ты ещё здесь? Слав… — Здесь, — ответил я не сразу, подходя к танцовщику и берясь за полотенце на его бедрах. — Ты чего так долго? Я думал, ты утоп там уже. — Тебе в деталях обрисовать или сам догадаешься? — набычился вдруг Снег, отстраняя мои руки. — Ну, так что мне ему ответить? Теперь выходило так, как будто то бы это я принимаю решение за обоих. — Что мы готовы приехать, когда он захочет, — пожал плечами я, не видя смысла больше тянуть с неизбежным. — Да эта паскуда всегда хочет. Что б у меня такое здоровье было в его возрасте, — зло пробурчал Снег, словно в итоге я сказал совсем не то, чего он ожидал. — И, ну, значит, так звезды легли… пасиб, наверное. — Жалко только, что вот мы как раз это за «спасибо» делать будем, — криво усмехнулся я. — Да ладно. Деньги — это суета суЕт, — деланно оживился Снег. — Сегодня нет, завтра будут… — Да ладно. Главное — в суете не совать… — Там в ванне все необходимое, если тебе надо. Ну… на всякий случай. — Да знаю. Не первый же день у тебя тусуюсь. Снег быстро разрулил с папиком, по-деловому договорился о замене в своем клубе на ночь и зачем-то попросил ещё два дня выходных в счет будущих выходов. Я подумал, что это для смотрин покупателей квартиры. Жилье танцовщика и вправду выглядело заброшенным. Как будто ему вдруг стало окончательно забить на все. На разборку таких «снеговых конюшен» лично мне потребовалось бы несколько суток. Я позвонил матери и придумал отмазку, что завис у друзей. У каких — не уточнил. Голос матери был крайне взволнованным. — С тобой все в порядке? — несколько раз переспросил она. Рассказывать, что отцам нужных сыновей уже звонили из ментуры, и какой «3,14» сейчас творится в их семьях, она по телефону не рискнула. — Где ты, Слава? — Ну, я же сказал — у друзей. У меня, все хорошо, мам. — Точно? — Точнее некуда. — Скажи мне честно, ты был на том мальчишнике? — Да. Но ушёл… с одним другом… с середины. — Господи… слава Богу! Он может это подтвердить, если что… — Ну… а что случилось-то?! — Извини, не могу больше говорить. Отец звонит в дверь. С чего вдруг то, за что раньше полагался публичный расстрел через повешение, стало «слава Богу», несколько поднапрягло. Но перезванивать матери я не стал, чтобы оттянуть выяснение отношений с отцом. Перед выходом из дома Снег придирчиво оглядел меня. Я хотел уложиться и накраситься как обычно, но танцовщик решил заняться мною сам, выдав предварительно свои шмотки из огромного гардероба. После нашей фееричной драки в толчке костюмные брюки оказались безнадёжно испорченными для выходов не по сельской местности, а пиджак по ходу пошёл на тряпки уборщицам из той дорогой жральни, где я успешно отстегнул его и забыл вкупе с коллекционным галстуком. За него и костюм (это после куртки-то) меня ещё ждало крайне «приятная» беседа с родителями, как я думал тогда. — Тебе как раз подойдёт, а для меня в плечах уже узко, — рявкнул Снег, всучивая мне цвета хаки футболку с глубоким треугольным вырезом ниже ключиц и с короткими рукавами. — И вот штанье-миллитуха к ней… ФИрма… — Замерзну! — опасливо заверещал я, косясь с кайфом на себя из зеркала. Это мне шло намного больше, чем официальный костюм. Но по такой одежде легко было сразу вычислить, кто мы. — Не успеешь. Ты что думаешь, больше чем полчаса в тряпье в гостинице разгуливать будешь? — хохотнул Снег, натягивая такие же свободные на заднице, но почти в обтяг ниже колен белые штаны. — А теперь отвали от зеркала и не поглядывай! Надо мной танцовщик порхал больше получаса и только затем с чувством выдохнул: — Вот, Кит — говнюк все-таки по всем статьям! — Чего опять? — попытался я сдернуть с колен скачущего на мне танцовщика и подсмотреть тайком на свое отражение. — Ещё столькому тебя не научил. А может и нарочно, — удовлетворено закивал себе стриптизер. — Ну все, погнали наши городских в сторону деревни… — Ты же не из деревни, Снег?! — присвистнул я. — По сравнению с Москвой и Питером… ещё из какой, Слав. В этом Кит не соврал. Оба мы деревенские, а вас, городских, ещё уму разуму учим, — широко улыбнулся танцовщик и вдруг продолжил. — И туда придётся вернуться… если в Сингапуре ничего не получится. — В смысле? — удивился я. — Отец там у себя дом купил. Хороший такой, большой. Он всегда хотел, чтоб мы все вместе одной большой семьёй жили. И отличный вариант вдруг подвернулся, хотя в долги пришлось влезть. Вот потому я квартиру и продаю. Решил для себя — не выгорит… так пора закрывать лавочку. Все оттанцевался ваш Снег… превращается в Сергея Марковича. — То есть, если что, ты больше не вернёшься в Питер? — ступил я очевидное. — Посмотрим, Слав, — процедил танцовщик. — А теперь последнее… рот мне открой. На языке я почувствовал какую-то таблетку. — Это, что, наркота? — выплюнул я её тут же на ладонь. — Ты ох* ел, Снег?! В клубной тусовке мы курили, бухали… может быть, даже слишком много. Но подсаживаться на это дело я категорически не собирался по внутренним убеждениям. «Торчков» около себя Абрамка тоже не держал, хотя и никогда не отказывал в подобных пожеланиях клиентам. — Дурашка картонная, какая наркота… — заржал танцовщик, глотая такую же таблетку и оттягивая мне воду запить. — Папик на что, по-твоему, смотреть собрался? Как мы чинно за ручки держимся и в щечки печально целуемся?! — Да разве что в нижние, — хмыкнул я. — Фу, пошляк! — передразнил «пидовок» Снег. — Пошли уже. Раньше сядем, раньше кончим. — Ага… делов — то. Просто потрахаться у него на глазах, — подбодрил Снег меня или… себя. И если б все было так просто. Точнее, не будь я таким мудаком на всю голову, то, наверное, в тот вечер запер бы дверь квартиры танцовщика на второй внутренний замок и выкинул бы ключи в форточку. Как проделал это с одним таким же идиотом через много лет. Абсолютно ничего не екнуло у меня, и когда я рассмотрел папика Снега вблизи. Обычный, ничем не примечательный, как мне показалось, азиат типично неопределённого для их расы возраста от сорока до шестидесяти. В меру лысеющий, в меру холеный, но… в неожиданно великолепной физической форме, о чем вскользь упоминал Снег. Опять же — если б только я слушал танцовщика ушами, а не тем, чем, очевидно, внимал. По сравнению с азиатом, на теле которого не обнаружилось ни грамма лишнего жира, когда папик отвинтил пиджак, даже Свен напоминал раскормленного рождественского гуся на убой. Правда, мой финник и жрал в три горла, особенно после секса. А этот к еде вообще не притронулся, зато щедро подливал нам какую-то восточную выпивку в баре, где мы немного посидели для «знакомства». Говорили мы на английском. И для приличия в общем и не очень. В номере папик с порога кивнул нам на кровать, давая понять, что с формальностями давно покончено, и время тикает деньгами. — Подожди… — вдруг резко тормознулся мне на ухо Снег, когда я неловко взялся за его ширинку, — дай мне слово… что, когда я скажу, ты пулей вылетишь отсюда… — Ты чего, Снег? — также ошалело выдохнул я танцовщику в ухо. — Он же вроде вполне такой нормальный… — Это ты его ещё просто не знаешь, — сильно сжал меня Снег за плечо, — и… постарайся сейчас не смотреть на него, если не хочешь неприятностей. …Как сидящий в кресле перед койкой азиат расстегивает брюки и достаёт из трусов член, я увидел случайно, когда мы со Снегом уже в обнаженном варианте переместились в горизонтальную позицию. С папиком мы встретились глазами, а я все никак не мог отвести их и продолжал смотреть… как он спокойно и ровно дыша, глядя прямо на нас, наяривает кулаком по производственному оружию такой толщины, что… Так же спокойно азиат вдруг обронил пару фраз на своем языке. — Твою мать, Слав. Я же просил тебя, — зло выругался танцовщик, тоже замирая подо мной, — он сказал, пусть ты будешь снизу… но сначала подойди к нему… — На х*я? — прифигел другим словом я. — Встань к нему капотом, — прошипел танцовщик, — и раздвинь себе широко ягодицы руками… — Бл*ха, мы же договаривались… — Он не тронет тебя… просто додрочит, любуясь на твой светлый анус. Так иногда делают в Азии… И если б только это делали в Азии. Эта пое*ень прилетела на койку бумерангом, когда мы со Снегом вернулись к основному процессу, и я уже радостно и успокоенно, что один раз отмучился, водрузил танцовщику ноги на плечи. Такое у нас с ним, конечно, тоже иногда происходило, и никакого криминала с мировой истерикой я в этом не усматривал. Но от вида колоссальной резиновой дубины у меня внутри все тут же съежилось. Хорошо хоть, снаружи, благодаря таблетке, осталось. Тем более, что и глядел-то я на эту дуру с дальнейшими перспективами применения первый раз в жизни. *** Однажды Кит притащил по приколу пару фаллоиммитаторов в клуб, и мы даже в шутку на смене отдубасили ими друг друга, но в том-то и заключалось все дело, что дальше этого не зашло. Один из них одолжил себе Ленька по такому же приколу, а второй, видимо, втихаря спер кто-то из случайных посетителей… — Абрам Рубенович, у меня х*й в хозяйстве пропал! — обиженно взвыл старший админ, недосчитавшийся по утру личного имущества. — Че, бл*? — выпучился Абрамка, от растерянности роняя бабло на пол. — Как он мог пропасть, Кит?! — Начисто! Да сами поглядите. — Иди ты, на твой тощий стручок смотреть еще. Да ты, сколько я их видел, за всю жизнь не насмотришься… — Может, наверх вам кто х*ек-то мой занес? — продолжал разоряться на весь клуб старший админ. — Резиновый такой… — Тьфу ты, Кит… я ж прям при всех в штаны из-за тебя наложил, — в сердцах сплюнул Абрамка под общий уже несмолкающий гогот. — Еще раз так пошутишь, я тебе его в жопу засуну. Всю смену у меня ходишь с ним в портках будешь, чтоб, не терял больше, сученыш. — Так нечего терять-то теперь, Абрам Рубенович! Ну, я серьёзно, ребят. Никто резиновый х*й не находил случайно?! Он же дорогой… — Что, Кит, как Родина, мать ее? К сердцу его по ночам прижимаешь или к чему другому? — Дебилы, я про деньги. Когда все проржались, я отозвал старшего админа в сторонку и с прихихикиванием поинтересовался, как потеряшка была в «теле». — Ну, с настоящим-то не сравнить, конечно, — с достоинством хмыкнул Кит. — Но если еб*ря долго не намечается, то и он для разнообразия сойдёт. Мой домашний я «Илюшенькой Вторым» зову. — Чего? — согнулся я пополам в новом приступе ржача. — Ну, большой он у меня. Настоящий богатырь, — терпеливо пояснил Кай, — вот только перед соседями по коммуналке мыть всегда неудобно было. Вечно ждать подходящего момента приходилось. И как назло — вот когда до зарезу надо, так вечно все около ванны толкутся. Я потом уже только додумался — в тазике его купать. Один раз соседка пожилая зашла денег до пенсии одолжить… — И? — всхлипнул я, чувствуя, как от смеха уже болит живот. — Извини, б*ть, Кит, но это не объясняет, почему он у тебя «Второй»… «Первый» — это твой собственный, что ли? — Ну, вот… поглядела она, значит, как мой Илюшенька в тазике плавает, и трындец бабке. Как рядом с ним стояла, так на пол рядом и брякнулась. Еле до комнаты её потом обратно допер и валидолом отпоил. Скандал был дикий. Эта полоумная додумалась всему дому растрепать, что у меня… как бы это сказать-то помягче… член съёмный… ну, как вставные зубы у стариков. — И че? — Дуть в другую коммуналку по срочняку пришлось. Вот че. Так что не смешно, — грустно пожевал губами старший админ. — Вот тогда при переезде-то «Илюшенька Первый» и почил. Гондон его двуногий и малолетний какой-то тоже спер, вот чует мое сердце. — Сочувствую твоей скорбной утрате, Кит, — хрюкнул я. — Значит, «Илюшечка Третий» в перспективе? — Сука ты, Шаман, — с чувством выдохнул старший админ, закуривая. — Человек, можно сказать, с тобой личным горем поделился. Не, свой бы я в клуб никогда не принес. — Ага. Как человек члены резиновые направо и налево теряет… — А знаешь, как свой трудно подобрать? — А, живой типа — легче, Кит? — Это да… *** …Не проявлял к таким вещам интереса и продвинутый в плане секса многостаночник Свен. Его члена и рук мне и так хватало за глаза и за уши. Один раз мы как-то зашли с фориком в соответствующий лабаз, и я с широко распахнутыми глазами застыл неподалеку от витрины с девайсами. Тем временем финн собрался было купить своей жене эротическое белье. Продавец долго, с прищуром и пониманием таращился на нас. А потом выдал: — Вы это на своего молодого человека подбираете? Так он на другое пораженно смотрит. Я тут же вылетел из магазина, бордовый как свекла в домашнем винегрете. Потом финик долго стебал меня за это дело, но больше в секс-шопы мы с ним не ходили. *** Папик опять что-то произнёс. Снег тяжело выдохнул мне в лицо. — Он считает, что ты очень узкий… там. Слав, формально он прав. Мы ещё не закончили, а как, не оговаривалось… Самое удивительное заключалось в том, что я уже один раз… кончил. Когда стоял фигурно перед папиком с раздвинутыми булками, а Снег помогал мне расслабиться ртом. — Смазка есть? — прохрипел задушено я. — И вообще, как ты его в принципе понимаешь?! Может он как раз совсем другое хочет? — В силу первой древнейшей, — буркнул Снег, — такие слова, знаешь ли, первыми учатся… Мне ж ничего не оставалось делать, как пристыжено заткнуться. Потому как и вправду, придя в клуб, первым делом стряс с фориков все свои школьные пробелы в аналогичной английской тематике. Более ушлый Кит мог с грехом пополам объясниться ещё по-немецки и по-французски. …Несмотря на всю смазку дубина лезть в меня категорически отказывалась. Я, понимая, что так делать не стоит, все равно непроизвольно сжимался, сопротивляясь, как назло дергался, норовя соскочить. И когда мы дошли до её половины, уже чуть ли не Снег рыдал в три ручья вместе со мной. — Бл*ть, да ты можешь просто расслабиться? Бл*ть, потужься, — орал упорханный танцовщик. — В меня он прекрасно входит… Показать? — На х… да стараюсь я, как могу, Снег, честно! Твою ж… маааать… Она вошла в меня до конца резким и сильным движением оказавшегося вдруг рывком на постели папика. И я почувствовал себя так, как будто все это время все ещё оставался девственником, несмотря на все постельные заслуги Свена. Зенки вылезли из орбит, и в раскаленной до предела заднице сильно запекло. А папик тем временем уже трахал во всю Ивановскую прямо на мне Снега… — Вали, Слав, — коротко рыкнул танцовщик. — Все… Кое-как я выбрался из-под них, с трудом привел себя в порядок в ванне и выскользнул из номера, стараясь лишний раз не смотреть на постель. Папик появился в холле, когда я заканчивал смотреть какой-то второй по счету фильм. Точнее, просто автоматически пялился на экран, не замечая сюжета и героев, периодически отвлекаясь на жесткую дрочку в толчке. — Можешь забрать своего друга, — коротко распорядился азиат на английском и кинул мне ключи от номера. — Он хороший танцовщик. Для меня это главное. Передай ему. Минуты две или три, я думал, что не так понял азиата из-за акцента. Сказано было словно мне требовалось забрать оттуда какую- то неживую вещь. Но в номере… …Снег все ещё лежал на животе в кровати. Мокрый от пота, со слипшимися влажными волосами на затылке, растекшейся косметикой и… Я дошёл до ванны, взял чистое полотенце и осторожно прикрыл это больше от самого себя. Потом лёг на танцовщика сверху. Как делал иногда с обиженной отцом матерью, когда был ещё ребёнком. — Тебе прикурить? — спросил я ещё через полчаса, поднимаясь с постели и садясь рядом. Танцовщик слабо кивнул и отвернулся, чтобы я не видел слезы в его глазах. — Господи, Снег, он же затрахает тебя насмерть, если ты с ним поедешь… — Нет, — впервые односложно выдавил стриптизер. — Да ты, что… И с чего вдруг такая ох*нная уверенность?! — С того, что мы обо всем изначально договаривались… Я просто не стал тебе всего рассказывать, потому что ты бы иначе не согласился… При таком раскладе я бы точно — никогда. И ещё бы не так накидал Снегу. — Посмотри там… на столе у окна. Я встал, дошёл до оконного проёма. На столе лежала коробка с новеньким дорогущим телефоном модели, на которую я в витринах даже смотреть боялся. — Это тебе… за сегодняшнее. — Снег, я не могу взять это после всего… — Вот именно, что после всего — можешь. Зря, что ли, задница х*р знает сколько заживать теперь будет. И да… скоро Абрамка позвонит тебе и предложит вернуться в клуб. Я… проиграл Киту Че. Го. — Специально? — вдруг дошло до меня. — Помоги до ванны добраться. Дальше я сам. Снега я допер до холла внизу, пришлось снова вызвать с ресепшн такси. Приехал тот же самый бомбила, что забирал нас два дня назад с моего неудавшегося мальчишника. Глядя на ещё более жутковатый вид танцовщика, чем в первый раз, мужик удивлённо присвистнул. — Парень, да с твоим фартом я так тебя в следующий раз на кладбИще повезу… Снег невесело рассмеялся. — Не повезёт, так ещё на моей свадьбе станцуешь. — Что, по залету, да? — сочувственно закивал водила. — Можно и так сказать. — То-то я смотрю, вы вдвоём из кабаков не вылазите. А что дело — хорошее, нужное. Потом жена каждую копеечку на ребёнка отсосет. Там же у них тряхомуди всякой — умом тронуться. То шмотки, то врачи, то коляска… только успевай булки раздвигать… — Снег, Снег… — с силой тряханул я за плечи танцовщика, остеклено смотревшего на перекрёсток впереди, где молодая женщина с коляской начала переходить дорогу, когда ещё не загорелся зелёный свет. — Ты, м…дила, за дорогой следи… — Вот дура, слепая, что ли?! — ударил резко таксист по гудкам. — Да, глаз да глаз… Тут по радио в анонсе слышал… Через пять минут основной блок пойдёт. Говорят, лихачи какие-то молодые нае*лись. Ехали, как вы… прости господи подсняли, выпили хорошо. И вот слетели… — Ты громче сделать можешь? …Абрамка и вправду позвонил мне через неделю на новый телефон, сделав вид, что ничего особенного все это время не происходило. И только в конце короткой беседы вдруг обронил: — Короче, некогда мне тут политесы разводить… Неправ я был. Но ты ж сам не под стол пешком ходишь… Я не счёл нужным говорить что-то в ответ. Для Абрамки это уже было настоящим извинением. — А Кит… он отойдет, я его знаю, — продолжил уверенно хозяин, — со временем, конечно. Найдет кого-нибудь нового и точно отойдет. — Думаете, Абрам Рубенович? — неуверенно протянул я, прикидывая, как будем теперь смотреть в глаза другу со старшим админом. — Он же мне проходу не даст, какое там работать. — Ну, по первости — да. Гонять будет, как вшивого по бане, — крякнул Абрамка. — Не боись, в обиду просто так не дам, если что. Так ты выходишь? — Да. А вот последнее, что я мог представить себе по своему возвращению в клуб — так это Кита и Мультика, приветственно лобзающихся в десна в святая святых: нашей клубной подсобке. И занимающихся практически тем же самым, что мы со Снегом.