Интермальчик (вычитывается)

Свена я словил на пути к коврику, проделанном на две трети, и впился глазами в стену. На ней красные разводы отчётливо повторяли траекторию полета тела до момента перехвата пилотажа. На груди у финна ран видно не было - уже неплохо. Но поддерживать становилось тяжелее привычного: кому, как не мне, было знать вес форика в состоянии трезвом, подшофе и откровенно алкотриповом? Свен ещё больше сместил тяжесть корпуса на меня. — Свен… Свен… — затрясся я. — Да что с тобой за на х* й?! Форик по-прежнему молчал как убитый. Но теперь к храпу решил добавить слюнявые пузыри. От их оттенка мне что-то ещё больше поплохело. — Свен, ты пьяный, да? — уже не так решительно проблеял я, молясь про себя, чтобы это было так, или чтобы речь шла о каком-нибудь незначительном ушибе или ране. — А зачем ты летом надел перчатки? Финн кренился на меня всё сильнее, и с каждым градусом уклона мои надежды таяли всё стремительнее. На спине Свена, как раз под правой лопаткой, вся ткань оказалась пропитанной кровью и как-то странно горбатилась. Перевязка, доперло до меня. А то, что я принял было за перчатки, тут же трансформировалось в тряпки, обмотанные вокруг кистей. — Нельзя… к ним…нельзя… Слав, — вдруг разлепил губы Свен, хрюкнул новой порцией розовых пузырей и снова свалил в счастливую несознанку, перекладывая всю ответственность за происходящее на меня. — Чего нельзя? — заколотился я под скрежет соседского замка. Из двери быстро высунулась голова в нашу сторону и также стремительно скрылась внутрь квартиры. — Все нормально. Знакомый перебрал немножечко, — проорал я под звуки интенсивно запираемых засовов. — Бл*ть, Свен, пойдём, я прошу тебя. То, что раненных лучше не трогать, я прекрасно знал. Но выхода сейчас не было. Как раз все начинали собираться на работу, и кто-то бы обязательно вызвал милицию, увидев окровавленное тело. А может, уже и сделал это. И что-то мне орало в ухо, что это вот свенино «нельзя» относится как раз к доблестным сотрудникам правоохранительных органов. Потому что при ином раскладе форик уже бы давно протирал зад на больничной койке, пользовался услугами лучших врачей, и интенсивно оказывал содействие следствию. Кое-как раскорячившись во все погибели и три приёма, я попёр форика в свою прихожую. В мозгах неслось идиотское: «Ногами вперед нельзя, плохая примета». Эту мысль настигла вторая - про статью УК РФ о содействии в сокрытии преступления. Нанесении тяжких телесных, в частности. Но на скользкую дорожку этого самого сокрытия я уже встал, с дури проорав потенциальному свидетелю о перебравшем знакомом. Потому я начал с неподъемного тела форика, волоча его спиной вверх, за руки. Затем постарался утрамбовать в тесную прихожую ноги, уже в третий заход, костеря про себя за откуда-то, как черт из табакерки, их выскочившую скандинавско - нордическую длину каамоса*. Не скажу, что в обычной жизни форик был коротконогим. Но как- то в этом плане, до сих пор, я за ним выдающихся достоинств в упор не наблюдал. С другой стороны, к тому, что у Свена вечно что-то выскакивает внезапно, уже давно стоило привыкнуть. Будь то член из штанов, ревнивая супружница, очередной отпрыск, или каминг-аут, сияющий всеми оттенками креста на флаге Суоми. Я же решил сконцентрироваться на ногах. Они категорически отказывались складываться, как подделка датского Lego, сварганенная на скорую руку пьяным в жопу слесарем - китайцем. — Свен, пожалуйста, ну хоть немного помоги мне! — взвыл я, чувствуя, как по спине льётся десять потов от всего сразу. Финн снова странно зыркнул, выдал обновленную партию пузырей, напрягся. И, о чудо! - немного согнул ноги. — Господи, спасибо! — рухнул я рядом с фориком, заперев перед этим наконец-то дверь. Первой после этого мыслью было: срочно позвонить Киту, как всегда, чего-то знающему по любому разделу медицины. Или, хотя бы, способному подсказать, что теперь, на*уй, делать? Но даже не обладая вот этими самыми специальными знаниями, я понимал, что кровавая пена — это плохо, поскольку губы форика повреждены не были. Я уже достал было мобильник, но тут меня снова прошибло свенино «нельзя». Видимо, форик, по каким-то причинам, очень стремился скрыть факт случившегося. А у старшего админа всегда было хроническое речевое недержание. Я лихорадочно метнулся к компу, около которого горами валялись визитки, и принялся искать нужную - Гагика Вачевича, которую он давно вручил мне, когда я был в компании отца. Опять же, молясь, чтобы Гагик был в городе, чтобы не послал меня на три буквы, и контакты остались прежними. — Да. Слушаю, — резко бросили в трубку. — Гагик Вачевич, я Слава, помните, кота мне еще Абрама передавали? — затараторил я на скорости. — У меня экстренный случай. Я не знаю к кому обратиться. Мой друг ранен. Возможно, ноже… — Я вас не слышу. Подождите пару минут, — оборвал быстро и сердито меня врач. В трубку какое-то время слышался гул голосов, постепенно они стихали, потом я уловил стук закрываемой двери, отчётливо эхо шагов. Как будто Гагик вышел в какое-то замкнутое и совсем безлюдное пространство. — Вы совсем с ума сошли, голубчик? Такое по мобильнику говорить? — зло зашипел на меня врач. — Скорую срочно вызывайте. Я-то тут причём?! — Ему нельзя туда. Он сам сказал, — затрясся я, что сейчас мне точно откажут. — Пожалуйста, помогите. Вы же можете! — Скорую, милейший, я сказал. Скорую. Вы плохо слышать стали? — все больше бесился Гагик. — А конкретно Вам — к лору. — Ему нельзя, понимаете? Да понимаете вы вообще, что я не знаю, что мне делать?! Я пришёл, а он сидит около моей квартиры… В трубку полетели гудки. Я снова обессилено рухнул на пол. Добрел на кухне до аптеки. Обозрел бинт, израсходованный наполовину, сиротливую половину пачки анальгина, и на её фоне - барский запас Coldrex'a. Потом схватился за ведро с тряпкой, вылетел в коридор, принялся замывать. Через пятнадцать минут мобила снова ожила. Сначала пришла смс-ка с номера Гагика: «Отвечайте на все вопросы «да». Ещё через пять минут раздался звонок. — Так, мы выехали. Давайте оперативно уточним адрес, — бросил также резко, как Гагик, незнакомый мужской голос. — *** ***? — Да, — произнёс я по инструкции Гагика. — Пострадавший не сообщил о причине полученных травм? Вы обнаружили его без сознания? — Да, — выпалил я, не понимая, откуда Гагик Вачевич мог догадаться. О том, что Свен сидел в отрубе перед моей квартирой, я врачу не говорил. — Вы перемещали пациента, так как считали это необходимым, чтобы не оставлять в опасности? — Да. — Хорошо. Будем где-то минут через двадцать. Не поить, никакого алкоголя, больше не перемещать, никаких препаратов. — А вы кто? — сорвалось у меня вдруг не по плану. Повисла отчетливая пауза. — Давайте без самодеятельности…с пациентом. Заказ на услуги частной скорой сделан на имя *** *** ***? — Да, — покорно я разжал губы, больше не пытаясь ничего узнать. — Хорошо, ждите. — Слав, пить, — прошелестел из прихожей Свен. — Лучше водки. Я подошёл присел рядом с ним. — Нельзя. Скоро помогут. Свен, это от Абрама, его друг, не волнуйся. За время, пока ехала скорая, в голове моей тысячи мыслей успели проскакать мимо, вернуться обратно, свить в ней осиное гнездо, и вольготно там расплодиться. Но три из них, ключевые, сообразили известный паровозик. Первая мысль заключалась в том, что не дай Бог, Свен сейчас двинет коней, и во всем обвинят меня. На эту ночь, как принято говорить в детективах, алиби у меня было стопроцентное. Но существовал промежуток чуть больше часа, пока я добирался домой. Вот здесь свидетелей не было. Зато был бдительный сосед, который видел, как я склонялся над тру… Тьфу, мать твою, пока пациентом. Когда ранили финна, я, в отсутствии даже медицинского минимума Кита, вообще не втыкал, да и узнать это не имел никаких шансов. В случае же гибели иностранного гражданина, столпа, так сказать, и опоры общества Страны тысячи озер - члена ЕС, обвинить во всем русскую шлюху, и отдать её, то бишь меня, на растерзание толпе, выглядело самым естественным. И тут мысль вторая: здесь бы бегом всплыла, выражаясь терминами следствия, половая связь с сексуальными услугами, предоставляемыми на платной основе. Затем откопали бы и то, что Свен бросил меня ради достойного партнёра, такого же столпа и надежды нации - дарителя русским Шенгена. И, конечно, был бы установлен факт прекращения финансовых вливаний форика в благосостояние отдельно взятого, не обременённого моральными ценностями априори россиянина, трудящегося на ниве первой древнейшей. Отсюда вполне логично вытекал мотив. Совсем неблагородный. Но весьма хавальный для желтушных СМИ. Конечно, проверили бы и бизнес Свена. Но там, наверняка, оказалось бы, на первый взгляд, всё так же стерильно, как в домашнем унитазе стоматолога. А, по опыту работы в своём ленобластном гадюшнике, я уже слишком хорошо знал: российско - финский бизнес является приоритетным для СЗФО. Кошмарить его, и в очередную раз поднимать тему "мочить предпринимателей в сортире" местными бандитами, нельзя. Поэтому гораздо проще все списать на бытовуху. — Ууу… пить, — простонал рядом форик. — Дай чего-нибудь спиртного. — Пошёл на х*й. Без тебя сейчас блевану. Третий прицеп задавал основной темп в этом милом тройничке: зачем, всё-таки, Свен приперся именно ко мне? От чего или от кого финн хотел спрятаться? Кто мог так живописно расписать его под орех, и не знал, где живу я? Уж не бывшая ли русская истеричка-жёнушка, окончательно поехавшая башкой после явления «пресвятого» Тармо в нашей, и до этого не вполне канонической, но вполне устойчивой троице: жена-муж — любовник мужа. Жена поехала башкой настолько, что додумалась трахать мне мозг по мобильнику. И предлагала встретиться. Хорошо, что хотя бы у меня хватило мозгов этого не сделать. Перспектива угодить в места, не столь отдалённые, пугала до усрачки. Но, в свете третьей опорной мысли, у меня, по ходу, были шансы до этих мест и не дожить. Я осторожно потянулся, чтобы разбинтовать руку Свена, и посмотреть, что там. Форик как раз отрубился в полудрему. Но грудь вздымалась, и было ясно, что он дышит. Пока… — Не трогай, Слав, — рявкнул сразу же, как только я их коснулся, Свен. И, как будто просканировал все мои ключевые выкладки: — Там то, что тебя спасёт. Я отлетел от форика, и сосредоточился на четвертой мысли. Вялой, по сравнению с остальными соображениями, как член любителя моржевания в момент нахождения в проруби, но все же тюкающей в мозг. Марс ведь спрашивал меня про кровь в туалете клуба. Я …её видел. Но какое отношение видение в тот день имело к произошедшему сегодня? Хотел ли якут о чем-то меня предупредить? Наконец-то из раскрытой форточки донесся вой скорой, затем в домофон позвонили. — Частная скорая. Здравствуйте. Я встретил у лифта четверых здоровенных мужиков в зелёной медицинской форме, но с явно армейской выправкой, проводил в квартиру. Увидев Свена, врачи быстро переглянулись между собой. Тут же из чьего-то медицинского чемоданчика возник шприц. — База, готовы? — быстро один из врачей набрал кого-то по мобильному, не и обратился к остальным. — Носилки. — А мне что делать? — встрял я. — Сидеть в квартире, и надеяться на лучшее, — холодно произнёс он. — Мы наберем вас, если… если без госпитализации будет не обойтись. — Нет…я не могу…я отказываюсь, — прохрипел Свен, мотая головой, словно начиная засыпать — Свен, надо! — на автомате ляпнул я на английском. «Говорящий» врач, все остальные молчали, поэтому я окрестил его так, пробежал по моему лицу глазами. — Ваш знакомый — иностранец? — Да, финн, — кивнул я. — Вы можете подтвердить при необходимости, что он недостаточно понимает русский? — Что? — Поперхнулся я. — Да он лопочет на нем лучше многих наших. Врач снова уставился на меня и произнёс очень тихо: — Вам же объяснили, как себя нужно вести, если не хотите проблем, - потом прибавил громкость. — Сысоев, фиксируй: пациент, гражданин Финляндии, не способен воспринимать специализированные вопросы на русском. — «Неадекватку» тоже на всякий случай заношу? — деловито впервые заговорил второй. — Давай, — кивнул первый. — А вы, молодой человек, идите. Ждите. Машина внизу будет стоять. «Говорящий» с ещё тремя врачами снова вернулись через два с половиной часа, во время которых я продолжил все драить. Он отозвал меня на кухню под предлогом покурить. — Сколько я должен? И когда вернут Свена? — выпалил я, думая, что дело встало за деньгами. — Понимаете, я сейчас немного стеснен в средствах. Но завтра я их обязательно найду. Займу у друга. Марика другом я бы вряд ли назвал. Но именно на него рассчитывал, не раскрывая большинства деталей. В крайнем случае можно было бы воззвать к вселенскому духу Марса. — За вас заплачено, — отмахнулся врач. — Я не об этом с вами хотел поговорить. Вы и правда, лучше закуривайте, если курите. У меня для вас две новости. — Хорошая и плохая? — усмехнулся я, доставая сигареты и пепельницу. — Плохая и очень плохая, — без тени улыбки продолжил врач. — У пациента под ногтями обнаружены кусочки человеческой кожи. Мы все-таки обязаны были это сделать, поскольку речь идёт о ножевых ранениях. Надеюсь, не ваша, если все-таки будет заявление. Или… — Или? — похолодел я. — Прогнозы пока не самые худшие, но… вы должны понимать ситуацию, — чеканил врач. — Кожи достаточно много. У того, кто напал на пациента, остались серьёзные царапины на теле. Эти же кусочки кожи есть и в ра… Впрочем, в ваших интересах этого знать не стоит. Такие царапины не могли зажить за пару дней бесследно. Потому сейчас вы разденетесь, и мы осмотрим вас. Это не прямое доказательство, но в вашем случае хоть что-то. — Чо? — припух я.- Это сейчас была пятиминутка юмора, да, доктор? Или вы пациентов попутали? — Я не шучу, — покачал головой мужик. — Вы докуривайте и раздеваетесь. Если нет, мы фиксируем ваш отказ письменно. Гагик Вачевич отзывался о вас, как о здравомыслящем человеке. Не включайте идиота, если не хотите проблем. Судя по речи, вы не похожи на того, кто не отдает себе отчет в возможных последствиях. И точно, как только я докурил, на кухню прошли двое с перчатками наготове. Сысоев и тот, который что-то вкалывал Свену. Помотав головой, я принялся стягивать с себя тряпки, после вендиспансера уже отчётливо понимая, что и «трусы, Серёжа, тоже придется». Словно не веря своим глазам, мужики принялись педантично ощупывать каждый сантиметр моего тела с ног до головы в четыре руки. Одна из рук, Сысоева, добралась и до серёжки в ухе. Сильно дернула за неё. Хорошо хоть из-за все чудовищности ситуации я никого не будировал стояком. Но сам я радовался этому обстоятельству недолго. Сысоев подошёл к «говорящему», что-то быстро прошептал на ухо. — Не могли бы опереться о край стола, отступить на два шага и постараться максимально расслабить тело, — скомандовал «говорящий». — А это ещё зачем? — уставился я на всех. — Что, вообще, здесь творится?! Поверить в то, что люди, присланные Гагиком Вачевичом, сейчас собираются «сообразить» меня на троих, мозги отказывались категорически. Но именно на это все и очень походило со стороны. — Выполняйте, — бросил врач. — Бред какой-то полный, — оперся я о стол. По костяшке над левой ступней больно врезали прямо-таки бетонным ботинком. Что-то тут же подсказал, что это нога Сысоева. Эта же сука, по ходу, пристроила клещи на моих ягодицах. Раздвинула их. Мысленно я представил себе, как теперь буду объяснять такие «пальчики» Свену. Хотя, стоп, это больше не требовалось. Бл*ть, бл*ть, сплюнь. — Признаков наружных повреждений нет. Разрывы, трещины отсутствуют, — с какой-то детской обидой в голосе констатировал сука-Сысоев.- Продолжаю мануальной осмотр пациента. Фак. Да и откуда бы им там взяться. Если я сам уже забыл, когда кувыркался в позиции снизу. Вот бы сейчас удивили. — После вас, доктор, точно будут, — нервно заржал я. — А теперь смазка, да? Я, знаете, такую мятную люблю. А вот банановую терпеть ненавижу. Мятную Свен всегда пригонял из своей сраной Финки. Вот в этом наши вкусы стопроцентно сходились. Тут в задницу без предупреждений въехали пальцы. По ощущениям три сразу. Не самой астеничной конституции. И сразу до костяшек. — Да е* твою… — всхлипнул я, переживая третью в своей жизни потерю девственности после первой с треклятущим Свеном и затерявшемся в небоскрёбах Сингапура папиком Снега. — Предупредили бы хотя бы… Тем временем именно сзаду, а не сзади развернулся широкой научный консилиум. — Начальная стадия присутствует. Но, если у него анус не сделан из-за какого особого материала, то девять месяцев максимум. Полгода точно. — Доктор Сысоев, я, чо, беременный? — прохрипел я из позиции известного зодиакального знака. Что характерно, ответом меня не удостоили. — Два-три месяца точно, никто не спорит, — с деловым видом наконец-то выдал третий. — Фиксируй начальную и полгода, — приказал «говорящий». — Так, а мне можно уже одеваться? — снова нарушил ход вселенского консилиума я. — Да, конечно, — не глядя на меня, сообщил «говорящий» и ткнул пластиковым контейнером. — Трусы только пока не надевайте и ширинку не застегивайте. Нам нужен образец вашей спермы. На одежде и не только … пострадавшего она обнаружена также в значительном количестве. Постарайтесь подумать о том, что вас действительно возбуждает. Действуйте. — Да вы реально считаете, что после всего этого дурдома я еще и в состоянии дрочить? — истерично заржал я. — А вам самим психиатр не нужен? — Слыш, ты, пидор. Из-за таких, как ты, моя сестра больше никогда не сможет жить нормальной жизнью, — схватил меня за грудки по только что натянутой футболке Сысоев. — Вы принимаете наркоту, трахаетесь с друг другом, а потом как ни в чем не бывало идёте сдавать кровь. И государство вам ещё за это платит. «Говорящий» молча отцепил руки Сысоева. Но сермяжная правда в его словах была. Снег кровь сдавал. Именно о нашем первом разе я и старался думать, когда ожесточенно передергивал в сортире. — Так, надеюсь, вот это были ваши две «очень плохие» новости и бонусом третья, -рявкнул я, выходя из уборной и протягивая контейнер. -Не совсем. Вторая очень плохая ещё впереди, — спокойно кивнул «говорящий». — У вас или вашего пациента есть средства нанять сиделку? На вас, судя по обстановке квартиры, рассчитывать в данном вопросе не придётся. — Не буду оригинальничать, и повторю вопрос: на х*я попу гармонь? — психанул я, пытаясь вывести из себя врача, чтоб он хоть что-то сказал толком. — Кисти пациента сильны повреждены из-за ножевых ранений. Пострадали сухожилия сгибателей. На обеих руках, — также невозмутимо продолжил медик. — Какое-то время пациент проведет под капельницей. С этим ещё можно справиться. Однозначно сложности возникнут при гигиенических процедурах после дефекации. Я смотрел, как на сигарете горит пепел, слышал, как потрескивает бумага, сжираемая тлеющим огоньком, и понимал, что, вне всяких сомнений, я в очередной раз вляпался в редкостное говнище. Но, бл*дь, не в таком же его аспекте! — Вы хотите сказать, что мне со Свеном теперь надо будет ходить в толчок, и подтирать ему там жопу, как младенцу? — выпалил я, когда от сигареты отвалился кусок длиной в несколько сантиметров. — Выражаясь вашим языком, да. Ещё вам предстоит донести эту информацию до пациента. В редких случаях при подобных травмах люди категорически отказываются от посторонней помощи, сдерживая до последнего удовлетворение физиологических потребностей. Это может привести к интоксикации организма. При малейших осложнениях звоните по телефону, с которого набрали Вас, — засобирался «говорящий». — Пациента доставят завтра утром, если не возникнет критических осложнений. Вечером к Вам подъедут. Я на автопилоте проводил его до дверей. Шикарно, Григорий. Да просто за*бись, Константин. А я-то ещё с пафосом Лёньке бросил, что меня ничем уже в этой жизни не удивишь. … Гагик Вачевич приехал около одиннадцати ночи. Молча протянул мне пакет со жрачкой и литровую бутылку водки. — Вы мне ничего не хотите объяснить? — привалился я спиной к косяку двери и вцепился глазами во врача. — Почему те, кого вы прислали, обошлись со мной как с куском дерьма? Какого х*ера они меня раздели, какого х* ера ковырялись в заднице? — Какого х* ера, говоришь… — вдруг резко перешёл на «ты» Гагик Вачевич. — Ну-ка, пошли на кухню. Там он разлил водку по стаканам. Мы выпили. Гагик Вачевич поставил свою посудину на стол. И…со всей дури саданул меня мордой о стол, в лучших традициях Свена! — А какого х*ра сын профессора звонит мне на мобильный и орёт, что его «папика» надо срочно спасать, потому что тот захаркал кровью прихожую перед квартирой? Думаешь, я не знаю, как это у Абрама называется? Думаешь, я не в курсе, чем занимаются его мальчики? Ты понимаешь, как ты подставил сегодня меня, заставив решать твои проблемы, посчитав, что факта нашего знакомства для этого достаточно? Хочешь знать, почему у тебя ковырялись в заднице? Да только так можно доказать, что ты у Абрама не проститутка на постоянной основе. Ты понимаешь, до чего ты дошёл, когда позвонил мне? А если бы твой е*рь умер на руках у бригады или до её прибытия? Ты догадываешься, где бы ты сейчас находился, с твоим-то реноме и с учётом того, что потерпевший - иностранец?! Пока Гагик Вачевич орал, я отлепил морду от стола, ощупал её, и постарался привести в порядок. Судя по ощущениям, назавтра ожидался нехилый такой фингал. Всё это я понимал, и сам прокрутил в голове не раз. — Гагик Вачевич, а если бы я вчера просто занялся сексом с понравившимся мне человеком? Не за деньги? Если б меня какой-нибудь сраный кот поцарапал? Вы же сами говорили, что не хотели, чтобы я прожил такую жизнь, как у вас. — Ты прекрасно, бл*ть, знаешь, что я имел ввиду. Тебе не идёт быть дебилом, Слава. Скажи спасибо Богу, что не трахался, — процедил врач. — Сегодня ты прошёл по такой грани, что сам не представляешь. Ты мог запросто угробить нас всех. Не думай, что Абрам всесилен и защитил бы тебя. Не в этой ситуации. Когда убивают богатого иностранца, и рядом маячит русская проститутка, в игру включаются люди совсем не его уровня. Мне неприятно говорить, но он бы сдал тебя, чтобы избежать проблем для клуба. — Не верю, — покачал головой я. Но внутри себя я отчётливо понимал, что это именно так. Гагик Вачевич протянул руку к моему лицу, развернул его скулой к свету от кухонной лампочки. — Лед, ***, втирать три-четыре раза в день. Бросай клуб. Ты не Кит, ты не Абрам. У тебя нормальное, качественное образование. У тебя нет судимости, но сегодня могла бы появиться. Нет СПИДа. У тебя есть всё, чтобы прожить эту жизнь лучше, чем они. А то, что случилось сегодня, может вполне повториться, если останешься, но только совсем с другим результатом… даже для Шамана, — выплюнул Гагик. — Если Абрам тебя не отпускает по каким-то причинам, я могу с ним поговорить. Я разлил ещё водки. Мы снова выпили. — Спасибо. Простите меня… Черные глаза Гагика Вачевича снова внимательно пробежали по моему лицу. — Я заеду завтра, когда его привезут. Покажу, как делать обезболивающие уколы и менять перевязки. Привезу лекарства. — Свен… Свен гонщик. Когда заживут его руки? — Не знаю, голубчик, — помотал головой Гагик Вачевич, снова мягко переходя в общении на «Вы». — Есть вероятность, что полностью двигательная способность не восстановится никогда, с учётом специфики ранений. Но я совсем не по этой части. На диване я проворочался до четырех ночи, только тогда уснул. Спящего Свена привезли около девяти. В двенадцать он пришел в себя. — Слав, что они сказали про мои руки? — первым делом выплюнул он. — Ну, что заживут когда-нибудь. Не сразу, но… — напрягся я. — Тебе сейчас не об этом надо думать. Это не самое главное. У тебя серьёзные ранения. Почему ты не отправился в больницу? Кто это сделал, Свен? — Неважно. Я ни на кого заявление подавать не буду, — отвернулся форик. — Про руки я так и думал. Это… должна была быть такая kosto. За всё в жизни когда-то приходится платить.