Вынуждены ли гении быть одинокими?

      Небо разливалось по земле тысячами мутных холодных капель. Сквозь их завесу можно было увидеть громадные чёрные деревья и огромный кусок неба. Оно было серым пластом, расслоившимся на редкие более низкие и темные тучи, на разломы ярких молний, вспыхивающих то там, то тут. Это было типичным зрелищем для здешней ранней осени. Лето в данной местности было дождливое, холодное и короткое. Оно вполне умещалось в два относительно тёплых месяца. Зимы морозные и снежные. Усталые глаза медленно провожали разбивающиеся об грязный асфальт капли. Казалось, их обладатель хотел совершить невозможное – подсчитать, сколько капель умерло в эту секунду.       Он сидел на холодном подоконнике, согнув одну ногу и свесив другую. На колене лежала старая тетрадь, в которую он судорожно что-то записывал. В противоположность быстрым росчеркам чёрной ручки глаза человека были совершенно неподвижны и будто бы мертвы. Он не следил ни за своей ручкой, ни за чёрными верхушками мрачного страшного леса, обступавшего здание общежития на расстоянии около километра. Всё было хуже и страннее. Он смотрел в пустоту. В ту чёрную бездонную бездну, что влечёт многих в своё уютное дно. Он был умнее. Давно почуял оттуда запах смерти. Быть может, именно её он так старался разглядеть. Но за окном было всё тоже сентябрьское утро.       Парень, сидящий на окне, медленно моргнул и перевёл взгляд на почти всю исписанную тетрадь. Он писал ответы на вопросы для семинара, сложные и понятные только преподавателям. Юноша обожал вступать с ними в полемику и язвительно выдавать парадоксы и абсурдные истины.       Около десяти минут занимала подготовка к семинару, пять – сборы, двадцать – завтрак, сорок – дорога до университета пешком.       Он опять пришёл слишком рано. Как жаль. Ведь ему было бы куда интереснее погулять по скверу. Чем сидеть в душной и пыльной аудитории, сверля зелёную доску глазами того же цвета. Даже доска вызывала не самые приятные эмоции. Глупо, но он больше любил чёрные доски и мягкий мел. На чёрном его воображению доводилось вырисовывать миллионы картинок, каждая из которых повергла бы психически здорового человека в ужас. Он выглядел таким спокойным, таким умиротворённым. Но скорее это было упокоение, чем спокойствие. Задавленность неподъёмным грузом апатии, собранной за годы такой короткой жизни.       Аудитория стала потихоньку наполняться людьми. Лица их не выражали ничего, кроме вмятин от их мягких подушек. Все эти люди. Неужели и вправду у них одинаковый скелет, органы, неужели в них тоже обитает душа? Они больше похожи на свиные тушки, что пытаются втюхать вам на рынке. Многие не первой свежести. Свиньи и собаки тоже умеют делать жалостливые глаза. Но где в этих людях хоть искра высокой духовности? Почему, если слушать их речи, то кажется, будто ты посреди грязного болота? . Он наивно полагал, что в тринадцать, закончив школу экстерном и поступив в ВУЗ на философский факультет, он найдёт там воистину любящих мудрость. Единомышленников, кого-то умнее себя. Однако там оказались всё те же посредственности, и среди них даже затесалось быдло.       Высокомерие? Нет, он не считал себя выше других. Наоборот, он каждый божий день пытался убедить себя в том, какая же он мразь. Получалось не очень. Просто не было среди его знакомых тех, кто смог бы его морально задавить. Унижать умеет любой проходимец. Но кусок кинутой им грязи легко забудется. Где же изысканные точёные кинжалы ненависти, замаскированной под лесть? Неужели не найдётся того, кто насытит этот требовательный разум?       Бет вернулся с пар уставший, унылый и озлобленный. Типичное состояние для юного гения, не знающего, в какой области применить свои знания. Ложку дёгтя добавляло ещё и то, что сегодня к нему должны были подселить соседа. Отнюдь не радужная перспектива. Живое говорящее копошащееся тело у тебя под боком. Он же не вынесет общества какого-нибудь полукретина с бескостным языком.       Дело близилось к вечеру, а сосед ещё не приходил. Бет начинал нервничать. Как только его раздражение достигло апогея, входная дверь распахнулась, звонко ударившись об стену, отчего парень поёжился. В следующую секунду он узрел своего нового соседа.       Это был молодой человек лет восемнадцати довольно приятной наружности: долговязый, с худыми длинными руками, копной волнистых русых волос, с глазами ясными, голубыми и чуть детскими, с прямыми чертами лица. Напоминал он древнегреческого бога Диониса. Так как был сентябрь, гость был облачён в бежевый плащ, но на ногах его красовались чёрные кеды. «Как Десятый доктор. Ей-богу!»- подумалось Бету.       Он обратил внимание на шнурки. Они были сероватыми и растрёпанными, многое повидали на своём веку. Юный гений составлял психологический портрет, исходя из первого впечатления.       «Волосы не стрижёт, они растрёпанны, плащ и кеды передают его небрежность и свободный стиль в одежде. Как выразился бы Шелдон: "хиппи немытый"». Тем временем объект изучения составлял свои вещи на пол. Одна большая сумка и картонная коробка с дырочками по бокам. Новый сосед разогнулся и поднял взгляд на Бета. И в эту секунду ему внезапно захотелось сказать парню что-нибудь. Но, он готов был расписаться кровью на купчей своей души, что никогда бы не сказал слова первым. К счастью, его спасли из неловкого положения – ведь он уже приоткрыл рот в попытке что-то сказать? – Хайдеггера читаешь? – это было первой фразой нового гостя. «Он ,что, пытается подкупить меня своими познаниями в литературе? Элементарными. Не буду пугать его, сообщив, что ещё и в оригинале читаю.» – А что у тебя в той коробке с дырочками? – Бет решил ответить вопросом на вопрос. – Барашек.       «И всё же плюс один к его карме. Он не безнадёжен». Бет попытался выдать нечто вроде полуулыбки, но получилось криво, так как он никогда этого не делал. На лице соседа обозначился испуг, и он поспешил представиться. – Денис. – Бет. – Псевдоним? – Имя сменил вместе с фамилией, – сухо ответил парень. «Какой оригинальный вопрос». – Независимый малый, – теперь гость продемонстрировал улыбку, которая была на порядок лучше. Искренняя, лучезарная, звенящая. – Полное имя Бетриан. – Он решил не церемониться и сразу задать все интересующие его вопросы. – Пьёшь? – Нет. – Куришь? – Нет. – Наркотики? – Не имеется. – Гомосексуал? – А вот на этот вопрос отвечать не буду. За него можно и по лицу получить, – парень вроде и шутил, да вот совсем без улыбки. – Мне не важна твоя сексуальная ориентация, главное никого сюда не води. – Есть, босс. А не желаете ли составить соседское соглашение? – Обойдусь, – «За зануду меня принимает, засранец».       Тем временем студент по имени Денис расчехлил свою гитару, с удовольствием провёл по деке рукой и уселся на свою ещё не заправленную кровать. В глазах бета что-то засветилось. Глубоко запрятанное и давно забытое. Будучи мальчуганом, он учился играть на всевозможных музыкальных инструментах, чтобы хоть как-то разнообразить дни. Гитара не стала исключением. – Дать тебе? – тут же спросил сосед, видя заинтересованность парня. Тот молча кивнул. Взял в руки гитару, немного недоумённо на неё покосился. Прокашлялся и запел: –Умирает капитан и уходит в океан, Оставляя за собой розовую нить. Он раздавлен и распят, А корабли в порту стоят…       Денис внимательно слушал песню соседа. Потом сказал осторожно: – А у тебя хорошо получается её петь из-за высокого голоса. Сколько тебе лет? – Тринадцать.       Денис присвистнул, – Экстерном школу заканчивал? Бет опять молча кивнул. « Вечер неординарных вопросов продолжается». Парень взял гитару обратно, и тоже решил спеть. – У пустоты так много лиц, Так много масок и имён. Её Великое Ничто Следит за мной со всех сторон. Скольжу в себе по пустоте, Ломаю шифры и замки. Всегда один и против всех Терзаю сердце и мозги… – А я не слышал у них такой песни. – Это альбом 2008 года. – Ясно. Надо послушать. – Ладно, – Денис хлопнул себя по коленкам, – Некогда мне тут с тобой рассиживаться, хоть ты и составил мне приятную кампанию. Пойду в душ.       Бет мысленно приводил всю информацию, полученную о соседе, в порядок. «Может и хиппи, но мытый. Думаю, мы уживёмся».       Вернулся сосед через полчаса. Намокшие волосы сосульками опускались на плечи. Он молча сел и стал разбирать свои вещи. В коробке с дырочками обнаружилось огромное количество кед всех цветов и фасонов, в разной степени изношенности, но преимущественно новых. «А этот парень со своими причудами», – внимательно наблюдал за ним Бет. Денис расставил свои книги по полочкам, тетради убрал в ящик стола. Стал развешивать вещи в шкаф. В его гардеробе джинсы, цветные и клетчатые рубашки преобладали над остальными вещами. Но был и довольно приличный костюм. Когда Денис закончил со своими вещами, Бет подошёл к нему. – Я хочу, чтобы ты знал, мне очень важен порядок в нашей комнате. Все вещи у меня всегда лежат строго на своих местах. И только на них. Я предлагаю тебе сыграть со мной в игру. – Как с Джоном Крамером? – Засчитано, – «Шутник херов», – Внимательно запомни расположение всех вещей в этой комнате, потом я завяжу тебе глаза, и ты должен будешь их назвать. – О, а это мне даже нравится, – бодро ответил парень.       Бет подошёл к нему сзади. Ростом он был значительно ниже, чуть выше плеч Дениса. Он осторожно завязал ему глаза, затормозившись и простояв вблизи чуть дольше, чем следовало бы. А виноват в этом был одурманивающий запах кокосового шампуня. Денис пах так приятно, что Бету захотелось зажевать его волосы… – Я готов, – внезапно прервали его полёт фантазии. – Назови мне по порядку все вещи слева от тебя. – Зеркало, в котором отражаемся мы, желтовато-розоватые обои времён оттепели, двухъярусная тумбочка, на ней крем для рук, зелёный пакетик с гематогеном, раскрытая книга, на 96 странице… – Я не просил так подробно. Понятно, ты запомнил. – А паучка тоже нельзя со своего места сгонять? – спросил Денис наивным голоском, развязывая глаза. – Нет. Он будет приглядывать за тобой.       Вскоре парни легли спать, поболтав ещё немного. Так закончился первый вечер их совместной жизни.