Always say "Meow"

Скрип двери. Шумные вздохи. Вода, текущая из крана. Шепот. Приглушенный свет. Единственная мигающая лампочка. Грязные кабинки болотного цвета. Слегка треснутое зеркало. Одинокий, запутавшийся парень. И все это создает такую унылую и мрачную атмосферу, вся эта ситуация пугает до дрожи в коленях. Он стоял у раковины и смотрел на меня шокированным взглядом через зеркало. Кажется, ему стыдно создавать прямой зрительный контакт с человеком, которого он вроде бы любил, дружбой с которым дорожил. Да и я чувствовал себя не самым лучшим образом. Маленькими неуверенными шажочками я подошел к Фрэнку. Он, чуть наклонившись, упирался руками об раковину, все так же не желая поворачиваться. Тишина росла и с каждой секундой угнетала все сильнее. В животе все бурлило, подобно кипящему супу, будто мои гусеницы обратились в бабочек. Своими шелковыми крылышками они щекотали стенки желудка, вызывая неизвестные ранее чувства. Никогда не заводите гусениц в своем животе, если не хотите, чтобы они до шрамов искусали все ваши органы, а после себя оставляли трупы бабочек. Мертвые насекомые будут нагонять тоску на весь организм и заставят мозг ощутить всю тленность бытия в этом мире. Если сказать проще, то гусеницы - беспочвенные надежды на что-то необыкновенное и волшебное, а бабочки - банальный рост надежд, эволюционирующие гусеницы. И чем меньше зверинец, тем меньше с ним хлопот, верно? Дыхание участилось, мысли спутались в клубок. Стало жарковато, или мне попросту кажется? В данный момент не было какой-то пустой жалости или сочувствия к этому человеку, в то же время я совершенно не злился, не чувствовал неловкости или волнения. А с чего бы должен? Хотелось просто прижать друга к груди, погладить по голове и сказать, что все будет в порядке, что я рядом, что вместе мы сможем покорить этот гребаный мир. - Тебе лучше уйти, - хриплый низкий голос повелевал развернуться и закрыть дверь с обратной стороны. - Фрэнки.. - а смысл вообще ее трогать, когда она и без того закрыта? - Нет уж, в мои планы не входит оставлять тебя в одиночестве. Я не удержался и все-таки обнял принца со спины, выключив сначала воду и кинув на раковину рубашку и жилетку, обвился руками вокруг его шеи. Да плевать, что у него эрекция, ведь после расставания с Джам его половая жизнь сошла на нет. Плевать, что через минут десять уже нужно идти на сцену. В данный момент существуем лишь мы - две единственные составляющие яда замедленного действия. При взаимодействии мы можем уничтожать вся и всех в радиусе ста метров, при отталкивании механизм не сработает, отрава не подействует. Странно, что он не стал меня посылать, не стал даже двигаться. Фрэнк все так же смотрел в зеркало, не задавая лишних вопросов. Клянусь, я преданный фанат этой его способности не расспрашивать о самом главном в сложных ситуациях. Не смогу назвать это толерантностью, пофигизм - не совсем то слово. Скорее это блистательное сдерживание любопытства. Прошла почти минута, которая показалась мне ничтожно маленькой. Каждый момент, проведенный в безответном объятии, мог оказаться последним. Страшно чем-либо наслаждаться, когда в одно мгновение лишишься этого. Может всего лишь на некоторое время, месяц там или год, а может даже навсегда. Его горячее дыхание обжигало мои ладони. Боюсь, как бы ожогов потом не осталось. Готов поспорить, что из-за поднятия температуры воздуха я весь красный, как вареный рак. Что ж, настало время действовать. Наконец, прервав суровые мужские обнимашки, я не сильно толкнул его в сторону стены, поворачивая при этом к себе лицом. Его растерянный и пристыженный взгляд был устремлен в пол, дрожащие пальцы вцепились в мой ремень. "Начнешь его расстегивать - ударю не смотря на все то, что сейчас чувствую," - ворчал я про себя. Но этого не произошло. Он просто боялся, что я не оправдаю своих слов и брошу его одного в грязном пустом туалете. Принц в ловушке. Прижат к стене. Левой рукой я взял его запястья и отвел их над головой, чтобы не мешались, не отрывая при этом глаз от его виноватого взгляда. Эти ореховые глаза заставляли бабочек в конвульсиях махать крылышками, нанося друг другу смертельные ранения. А если больно бабочкам, которые являются частью меня, то и их хозяину будет больно тоже. Было бы отлично, будь он мазохистом, но он даже иголок боится. Трус. - Что же ты, мать твою, чувствуешь ко мне? - неожиданно и так невзначай спросил принц, изучая свои лакированные туфли. - Что я чувствую? - то, что чувства мои обострились вовсе не значит, что мне нужно говорить ему очевидные вещи. - Я не собираюсь перечислять сейчас состав пельменей. - Тогда прекрати этот фарш! - кажется, разговоры о пельменях его запутали, он стал срываться на крики, одновременно пытаясь высвободить свои руки. - Фарс, чертов ты мастер заговаривать зубы. Только и делаешь, что врешь. Даже вчера ты соврал, когда я просил тебя заткнуть уши, чтобы выплеснуть свою злость. Нихрена ты их не заткнул, ведь так? Все ты слышал, но продолжаешь делать вид, что ничего не знаешь. Какой же ты муд.. Я просто закатил глаза, крепче сжал запястья и впился в его алые, затронутые лишь морозами за эти несколько лет, губы. Это не был один из тех поцелуев, которым вместо слов выливают на жертву все свои чувства. Это грубый поцелуй, через который я хотел показать всю ненависть к себе. Эгоистично ненависть к себе проявлять на других. Но это он стал виновником всей этой неразберихи. К тому же нет смысла размножать его гусениц, иначе они погубят его. Разум не управляет моим телом, сейчас верх взяли чувства, обострившись донельзя. Я жадно кусал его потрескавшуюся нижнюю губу, появлялись незначительные капельки крови. Он закрыл глаза, скорее даже зажмурил, будто ему и не больно вовсе, но пытался на поцелуй отвечать. Так неумело, так по-детски. Мне показалось это очень милым. И кто из нас лжец? Прогоняешь тут меня, типа такой крутой и недоступный, а сам ломаешь голову, что я пытаюсь тебе сказать таким образом. Фрэнк пытался разорвать этот контакт, но я не позволял, ногтями впиваясь в девственно чистую кожу запястьях, что вперемешку с поцелуем вызывает глухое постанывание с его стороны. Я "случайно" задел ногой причину, собравшую нас в этом туалете. Наверняка она болезненно ноет, эхом отдаваясь в ушах. Он издал такой оглушительный стон, отрываясь от меня, что не на шутку испугало, но бедрами дернулся вперед, словно моля повторить это действие еще раз. Я устремил на него серьезный взгляд, призывающий к молчанию. Черт возьми, минуту назад ты хотел просто обнимать этого паренька, утешать его добрым словом, а теперь причиняешь еще большую боль вам обоим. Он прав. Ну ты и мудак, Уэй. Мой сосед, кажется, так же таял от высокой температуры воздуха. А между прочим, спектакль никто не отменял, а его растущее возбуждение прекрасно давало о себе знать. Если поскорее от этого не избавишься, то себе ты сам потом помогать будешь, Джер. Что ж, лучше мучиться от похмелья, чем делать что-то такое, но.. Я приспустил свободной рукой забавные фиолетовые штанишки и боксеры. Сказать, что мой друг был в шоке - еще приуменьшить его удивление до размеров муравья. А его глаза были круглыми, точно два блюдца, теперь он в открытую на меня пялился, даже не собираясь все это прекратить. Я медленно начал водить по всей длине его не маленького достоинства. Фро просто закрыл глаза, прикусив губу, из которой еще сочилась тонкая бордовая струйка. Между прочим, металлический привкус крови все еще чувствовался во рту. Не стоило так жестоко, конечно. Жаль, под рукой не было камеры. Его лицо в эти моменты просто бесценно. Рот был слегка приоткрыт, ресницы подрагивали каждый раз, когда он подавался вперед бедрами. Вот кто действительно ловил с этого кайф. Но и мне противно не было, как ни странно. На самом деле я ничего не имею против геев, ну, кроме позы шестьдесят девять. Это уже слишком. Он одними губами шептал мое имя, видимо, приближался конец. Да, я был прав. Чуть замедлив движения и усилив хватку, я вновь накрыл его губы своими, в этот раз нежнее и осторожнее, слизывая уже почти засохшую кровь. Когда его бедра последний раз двинулись вперед, то на моей руке и на голом торсе (да, голом, если кто забыл, вон на раковине рубашка) ощущалась тепловатая жидкость. Проблема, державшая нас здесь, уже исчезла. Я освободил его руки, пока он обессиленно скатывался по стене вниз, но я не торопился идти к раковине. Просто присел напротив своего довольного, улыбающегося принца. Ну и как я мог не улыбнуться ему в ответ? - А теперь слушай, - он по началу даже не услышал, но, получив утвердительный кивок, я продолжил. - Ты должен справиться с этим спектаклем, ты не должен бояться. Ты же чертов Фрэнк Айеро, а ему под силу все что угодно. Я вскочил на ноги и рванул к раковине. Либо ты свалишь сейчас, либо тебя постигнет та же участь, что и того паренька на полу. Забросив жилет и рубашку на плечо, я включил холодную воду и быстренько смысл остатки сего инцидента. Через минуту уже застегивал пуговицы, а Фрэнк все так же сидел на полу. Простудится ведь. Голой-то задницей на кафеле. - И еще кое-что, - я уже подходил к двери, оборачиваясь. - Что? - он был словно под наркотиками. Не переставал улыбаться. - Запомни, Фрэнки. Всего несколько слов. Но очень важных. Он почему-то засмеялся, но потом сразу остановился и уже с серьезным видом кивал головой. - Слушаю. - Так вот. Если хочешь знать, то.. - эпичная пауза. Интрига? - Я вообще не гей. - Джерард я-вообще-не-гей Уэй, вас понял. Еще приказы будут? В этот раз засмеялись мы оба. Я рад, что он не расстроился и даже посмеялся надо всем этим. - Всего два. Оденься и.. пора на сцену, ваше Высочество.