Невезучий везунчик

Бета этой части Кошарик. ИСТОРИЯ 2. Часть 1 Стук в дверь не прекращался минут десять, рождая дикое желание прибить одного конкретного дятла. Почему? Потому что мы с Канном большую часть ночи праздновали удачное закрытие первого ярмарочного дня, обмывая прибыль оборотней, так что мое состояние можете себе представить. Кстати, у оборотней тоже есть спиртной напиток, даже два. Первый – медовник, напиток из перебродившего меда и каких-то травок, а второй – ягодник, что-то типа вина из перебродивших ягод и опять-таки травок. С легкими эльфийскими винами несравнимо, оборотни свое пойло покрепче делают, зато и от местной самогонки отличается в лучшую сторону. От него наутро голова не болит. Вот только проблема заключается в том, что нам не хватило, и сверху мы это дело дополнили самогончиком, так сказать, «по чуть-чуть», за что теперь расплачиваемся. По крайней мере, я. Канн дрыхнет рядом и даже похрапывает, несмотря на то, что пил больше меня раза в два, а я… Ой, даже всплакнуть захотелось, жалея себя несчастного, больного, всеми брошенного и обиженного! Хотя нет, про обиженного – это я зря. Судьба ко мне сейчас как никогда милостива, так что не буду ее гневить своими жалобами. – Ваша Милость! Господин барон! Ага, к стуку присоединился хорошо знакомый голос старосты Афанасия, а этот мужик зря стучаться не будет. Значит, надо вставать. Покряхтывая, выбираюсь из постели, придерживая голову руками. На глаза попадается кувшин с водой, что воспринимается мной как наивысшая милость судьбы. В общем, выхлебав почти полкувшина, я умудрился натянуть на себя штаны и поплелся открывать, чуть не навернувшись на лестнице. – Пить надо меньше. Или хотя бы не мешать самогон со всем остальным. Мастер коктейлей, блин, – бурчу я сам на себя, целенаправленно продвигаясь в сторону раздражающего меня звука. – Надо будет потом в подпол заглянуть за рассольчиком. Добравшись до содрогающейся от стука двери, откинул щеколду и тут же прислонился к стене плечом, упирая в нее же свою гудящую головушку. – Ну, что там опять стряслось? Афанасий ввалился в дом не один, а в сопровождении эльфа, того, что с цепью. Вот хоть убей, не помню его имени. Знаю только, что все их имена, мужские, естественно, оканчиваются на «-эль», если это эльф из высокородных, или «-аль» – если из простых. И попутать эти окончания – не дай боже! Это у них жуткое оскорбление, мне Канн объяснял. Так можно и на дуэль нарваться, поэтому я предпочитаю общаться с остроухими как можно реже. В общем, этот эльф, которого я окрестил первым советником, начинает громко возмущаться тем, что исчез его подопечный, тот самый прЫнц, на котором меня чуть не женили. Вот уже несчастье остроухое! – А виновником всего явился Норс! – заканчивает свою речь возмущенный эльф. – Их видели вместе перед самым исчезновением Его Светлости! – Норс – это кто? – успеваю спросить я, как рядом вырастает Канн, обнимает меня за плечи, целует в макушку и… – С Норсом я разберусь. Принца верну. Эльф удовлетворенно кивает, заверяя, что слову предводителя стаи верит, как себе, и важно удаляется. За ним скрывается и Афанасий, пожелав нам доброго утра. Ага, добрее видали. Где мой рассол? Но сначала… – Так кто этот Норс? – задаю я вполне закономерный вопрос своей половинке, уткнувшись носом в его грудь. Вот интересно, почему от него пОтом никогда не пахнет? Лесом хвойным пахнет, горечью скошенной травы, шишками, да еще самцом – пахнет, а пОтом – нет. Занятный феномен. Может, оборотни не потеют? – Ты его должен помнить по нашей первой встрече. Нас тогда трое было, а Норс очень похож на меня, только молоденький совсем. – А-а-а, брат, – умиротворенно вдыхаю аромат Канна, прикрывая глаза и расслабляясь в его руках, чувствуя, как отголоски головной боли скапливаются в висках и за глазами. Да и свет зарождающегося утра раздражает глаза даже через закрытые веки. – Сын. Сонливость и головную боль как рукой сняло. Отпихиваю его от себя, прикидывая: прибить на месте, или пусть сначала помучается? – Кто? Сын? Может, у тебя еще жена есть?! – ай, как некрасиво, истерикой попахивает, но ничего с собой поделать не могу, очень уж новость… Сногсшибательная. – Нет. У нас супружество – довольно редкая вещь, только если встречаем свою пару. Когда у волчицы гон, она вправе выбрать отца для своих детей. Это может быть любой свободный волк из любой стаи. Это немного смиряет мой гнев, но возникает еще один вопрос: – И много у тебя сыновей? – Может, вернешься в постель? Ага, щаз-з, не на того напал. Я даже рассола уже не хочу. – Не увиливай от ответа. Все равно узнаю. Канн тяжело вздыхает, подхватывает меня на руки и несет наверх, несмотря на все мои попытки вывернуться. Силен, зараза! – Семь, – наконец отвечает Канн, опуская меня на кровать. – Охренеть. А сразу ответить было нельзя? – Ну, я же их посчитать должен был. – Стоп, – сажусь на кровати, наконец, начиная соображать здраво, а не как истеричная барышня, – они что, все от разных… Э-э, женщин? – Да. Со мной живет только Норс, его мать была из нашей стаи, но она погибла пять лет назад. Других старших родственников у парня не было, так что я взял его к себе. У нас за детей, пока они не решат уйти и начать самостоятельную жизнь, отвечают матери и их старшие родственники мужского пола. То есть, ребенок – член стаи, в которой родился. – А тот второй парень, что был тогда с вами? – Это его старший брат, но у него другой отец, хотя он тоже из моей родной стаи, а поскольку я – вожак, формально отвечаю за весь молодняк, независимо от того, кто их отец. – Как у вас все запущено, – я уже хотел сменить гнев на милость, когда у меня в голове возник еще один вопрос в свете всего услышанного ранее. – Канн, а у вас скоро снова будет этот… Как его… Гон? – В середине зимы, но поскольку я уже нашел свою пару, – тут он поцеловал меня и потерся носом о мой нос, – я принимать в нем участия не буду. Вот теперь я вздохнул с облегчением, растянулся на кровати и позволил обнять себя, поцеловать, приласкать со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только когда, вполне удовлетворенный, я лежал на кровати, наслаждаясь послеоргазменной негой, а Канн ухаживал за моим телом, слизывая пот и все прочее, у меня в голове мелькнула еще одна умная мысль. – Канн, а он – твой первый сын, наверное? У вас разница в возрасте совсем маленькая. – Почему маленькая? У нас разница в шестьдесят три года. – Сколько? – я даже сел от удивления. – Шестьдесят три? Это сколько же тебе сейчас? – Сто двадцать три, – Канн удивленно похлопал глазами, а я закрыл лицо ладонями и со стоном повалился обратно на кровать. Это же надо было свалять такого дурака. А ведь пора бы уже было понять: то, что мужик выглядит на тридцать – совсем не значит, что ему именно столько и есть на самом деле. Дома, в той, прошлой жизни, так и было (за редким исключением), но только не в этом свихнувшемся на всяких сказочных мутациях мире. – Зайчик, ну, что с тобой? Что я такого сказал? – Канн теребит меня, требуя ответа, а что я могу ему сказать? Только… – Просто твой зайчик понял, что он дурак. И прекращай, наконец, меня так называть. Иначе я решу, что ты хочешь меня сожрать. – Ну, что ты, зайчик, не сожрать, а только чуточку покусать. А хочешь, я тебе еще раз хвост покажу? – думаю, если бы хвост у него уже был, он бы им сейчас заискивающе вилял, настолько просительными были его глаза, только мне уже ничего не хотелось, а впустить его сейчас в себя – значит получить несколько не самых приятных минут. Да, иногда Канн бывает жутко напорист и даже немного груб, но никогда еще он не причинял мне боль намеренно. А когда что-то у меня случалось, как, например, два дня назад, когда я неосторожно облился кипятком, то Канн так носился со мной, словно он – курица-наседка, а я – его единственный цыпленок. Нет, мне, конечно, было приятно чувствовать себя пупом земли, но такая излишняя опека могла и надоесть. – Мой сладкий зайчик, – не дождавшись ответа, Канн вновь принялся вылизывать мне живот. Приятно, конечно, но не возбуждает. – Хватит, Канн. Ты с ума сошел? Мы же только что… А-а-а! Договорить мне не дал укус чуть ниже пупка, заставивший меня буквально взвиться на кровати. Дальше в ход пошли инстинкты. Не помню, как у меня в руках оказалась подушка, но приложил я ею волчару по голове пару раз, пока он не скатился с кровати, оставляя за мной поле битвы. – Ми-итенька-а, ну давай еще разочек, – тянет это недоразумение, высовывая голову из-за изножья кровати. Ну, как можно на него сердиться, если он так просительно смотрит? – Волчара, ты из меня просто веревки вьешь, пользуясь тем, что я не могу тебе отказать. Неужели нельзя подождать хотя бы пару часов? Я же не железный. Он вздыхает, оставляя шутовство, и садится на кровати, обнимая меня. – Я просто хотел еще раз перед дорогой. Мало ли, сколько придется прошляться по тем лесам. Я же не знаю, куда их понесло и зачем. Так что воспоминания о нашей любви будут греть меня вдали от тебя. Говорит он красиво, но один немаловажный момент заставил меня насторожиться. – Что значит – вдали? Ты, что, намылился сбежать в свои леса от меня? Кажется, я превращаюсь в сварливую жену, а Канн отстраняется, недоуменно глядя на меня. – Я же должен идти искать сына и эльфеныша. – Должен. Но кто тебе сказал, что ты пойдешь один? – Почему один? – он все еще не понимает. – Возьму трех-четырех ребят и… – И меня. – Митя, тебе нельзя. Ты же сам говорил, что в лесу бывал нечасто. – Могу и сейчас повторить. Ходил по малолетству за грибами и ягодами в реденький лесок за деревней. – Ну, вот, а наши леса – темные и большие. К тому же, нам нужна будет скорость, если придется ребят догонять. – Ты – волчара здоровый, если надо, подвезешь меня на спине, а одного я тебя все равно не отпущу. И не говори мне, что я тяжелый. Сам не раз рассказывал, что вы на спине целого оленя можете унести. Не возьмешь с собой – сам пойду следом. Заблужусь и умру где-нибудь под сосной. Так и знай. Да, вот такой я шантажист. – Но… – Никаких «но». К тому же, ты этого эльфа видел? Тщедушное создание, на лице только глаза и видно. Он точно не сможет быстро продвигаться по вашему лесу. Если уж его две дюжины дней назад мои мужики изловили, значит, и от нас он не уйдет. Уговаривал я Канна еще около получаса, но все-таки уломал. Покидать всякую снедь в рюкзак – дело десяти минут. Столько же понадобилось мне, чтобы отыскать мои шмотки из прежнего мира. В кроссовках по лесу бегать удобнее, чем в сапогах или лаптях тех же. В общем, пока Канн собирал своих волков, я был готов к выходу, бодр и весел. Почему весел? Потому что мне предстояло выбраться из четырех стен и свалить от баронских обязанностей, пусть и ненадолго. Кроме Канна, с нами отправилось пятеро оборотней-волков и один увешанный оружием эльф, которого нам буквально всучил советник с цепью. Кстати, только у эльфов высшего сословия волосы были длинными, чтобы можно было заплетать всякие вычурные косы, а все воины, которых я тут видел, носили короткие стрижки, что в сочетании с острыми эльфийскими ушами выглядело довольно забавно. Шлемов эльфы не носили, как и кольчуг. Латами им служили нагрудники из дерева и кожи, а основным оружием, как и в наших сказках, были луки, да еще какие. Кино про Робин Гуда видели? Там ребята бегали по лесам с двухметровыми луками, так вот, у эльфов они такие же. А тот экземпляр, что отправился с нами, еще имел короткий меч, пару кинжалов на поясе, и еще я успел заметить, как он прятал что-то в сапоге, когда мы подошли. Кроме меча, на поясе была прикреплена фляга, а также небольшая сумочка, висевшая спереди, словно карман. У ребят Канна я никакого оружия не увидел, но оборотни – сами по себе оружие, так что тут нет ничего удивительного, зато, когда Канн попытался всунуть какую-то железяку мне в руки, я ее чуть не выронил. – Это что? – Короткий меч. На всякий случай. – Так, ты это «на всякий случай» лучше положи, откуда взял, потому как махать этим я не умею, а таскать на себе лишние пять кило не собираюсь. Максимум, на что я согласен – это нож, кинжал или что там у вас есть типа того. Тихое покашливание Афанасия заставило меня обернуться. – Я тут принес вам небольшой подарок от нас, господин барон, – говоря это, староста протянул мне кинжал в кожаных ножнах. То, что доктор прописал! Вынув подарок наполовину из ножен, я осмотрел его и прицепил к поясу. – Спасибо, Афанасий. И кузнецу передай мою большую благодарность. На том и распрощались. Сначала мне было интересно. Трое из пяти оборотней сопровождения перекинулись волками и рыскали по лесу, отыскивая следы, а мы с Канном, еще двумя его ребятами (запасными) и эльфом топали за ними. Скорость продвижения была не так высока, как пугал меня Канн, потому что сынок его умудрился-таки запутать следы. Взрослым оборотням пришлось попотеть, чтобы отыскать следы «ребятишек», да и находили они путь, пройденный беглецами, только благодаря неосторожности эльфа. Эта погоня казалась чем-то увлекательным первые несколько часов. Потом мне стало скучно. Деревья, кусты, мелькающий через ветви солнечный свет, деревья, кусты, птички чирикают, деревья, кусты и снова деревья. Вдали послышался волчий вой, и Канн сменил направление. Снова та же картина из деревьев и кустов. Все развлечение – это наблюдать за спутниками. Канн. Ну, тут все просто и в то же время сложно. Темноволосый красавец-оборотень, за что-то полюбивший меня. Он напряжен. Часто оборачивается, находя меня взглядом. Переживает. Это приятно. Эльф. Его зовут Даналь, а значит, он из простых воинов. Он расслаблен. Шагает мерно, по сторонам не глядит, но мне так кажется, что случись какая-нибудь неприятность, он выпустит стрелу раньше, чем мы успеем хоть что-то предпринять. Оборотни. Эти ребята иногда менялись. Время от времени из кустов выныривал кто-то из волков, а запасной (как я их называл про себя) занимал его место. Так мы топали до темноты. Потом был привал, на котором собралась вся честная компания. Оборотни-разведчики, пока шастали по лесу, умудрились поймать кабанчика, которого мы и зажарили. Вкусно было. Эльф, кстати, уминал мясо не хуже оборотней, а я думал, они травоядные. Ну, я в том смысле, что мясо эльфы не едят. Ошибочка вышла. Когда с едой было покончено, все начали готовиться ко сну, а я заметил, что лук эльфа со снятой тетивой стоит, прислоненный к дереву, рядом со мной. Любопытство победило. Я подошел к нему. Сначала провел пальцами по гладкому дереву грозного оружия. Потом, осмелев, взял его в руки. Тяжелый. – Хочешь попробовать? – голос подошедшего эльфа заставил меня вздрогнуть, чуть не уронив взятый без спросу лук. – Хочу, – отвечаю я. Ну, не прятаться же теперь, когда меня застигли на месте «преступления», а попробовать стрельнуть в самом деле хотелось. Эльф забрал у меня лук, натянул тетиву и снова вернул его мне, передавая стрелу. Я примерно знал, как и что надо делать, а вот нормально натянуть лук не смог. Сил банально не хватило, хотя я себя слабаком никогда не считал. Поскольку позориться долго я не привык, то вернул эльфу лук со вздохом сожаления, а Канн, каким-то образом оказавшийся за моей спиной, пообещал сделать мне лук поменьше и научить стрелять. При этом он обнял меня и поцеловал в шею, как бы намекая, что мы можем найти занятие поинтереснее. Эльф снисходительно улыбнулся, глядя на нас, но промолчал, скромно отводя взгляд, за что ему мой респект. Спать мы с Канном улеглись под одним одеялом, что вполне естественно. Он, правда, пытался поприставать, но я не собирался заниматься этим при всех, так что кроме невинной возни и поцелуев у нас ничего не было. Тогда. Утром Канн поднял меня еще до рассвета, пообещав показать родник, в котором можно умыться и привести себя в порядок. Показал, и не только показал. Надеюсь, в лагере не слышали моих криков, а если слышали… Ну, что ж, у меня есть отмазка – мы молодожены, так что имеем право вести себя как... Кролики. Вернулись в лагерь мы как раз к завтраку. Каша с маслом оказалась немного подгоревшей, но я так проголодался после утренних упражнений, что съел все, положенное мне в миску. Даже ложку облизал. Потом было время на сборы, и снова мы двинулись в путь. Второй день ничем не отличался от первого, разве что в дороге мы провели больше времени. Устал я неимоверно, но жаловаться не стал, а то с Канна станется обратно меня отправить. Зато на привале я буквально рухнул, сразу же вытянув ноги, и облегченно застонал. – Устал? – Канн тут же оказался рядом, присев на корточки. – Нет, – делаю честное лицо. – Ну, тогда ты не будешь против, если мы пройдем еще пару километров? Я чуть не застонал, но, собрав волю в кулак, встал, готовясь идти столько, сколько понадобится. Канн же, тихо рассмеявшись, обнял меня и поцеловал. – Зайчик мой, я пошутил. Садись и отдыхай, я принесу тебе поесть, когда ужин будет готов. Сначала я хотел его стукнуть, но рука просто не поднялась, когда я увидел его честные глаза, полные любви ко мне. Какой же он… Волчара. Ужин я элементарно проспал. Не проснулся, даже когда Канн устроился спать рядом со мной, так что свою часть зайца я употребил на завтрак вместо ужина. – Как там ребята, интересно? – прошамкал я, доедая жареную заячью ножку. – Сегодня узнаем, – обрадовал меня Канн, – мы совсем близко, только я не могу понять, зачем они направляются в сторону границы с темными эльфами? – Может, решили там спрятаться? – я оглядываю косточку со всех сторон на предмет оставшегося мяса, но надеждам моим не суждено было оправдаться. Обглодал я ее знатно. – Кашу будешь? – Буду, – киваю я, – так что с моей идеей? – Не годится идея. Им намного удобнее было бы затеряться на наших землях. На северо-западе, в предгорьях, они могли бы прятаться лет десять, а вместо этого пересекают земли оборотней по кратчайшему пути, явно торопясь добраться до темных, прежде чем их нагонят. Нет, что-то тут не то. – Ладно, не ломай голову, догоним ребят, тогда и спросим. И где обещанная каша? – Какой же ты проглот, зайчик мой, – рассмеялся Канн, отправляясь за едой для меня. – Я не проглот. Просто моему растущему организму надо наверстать упущенное. Ужин-то я проспал, – крикнул я ему вслед, но только еще больше рассмешил своего волчару. В общем, беглецов мы действительно нагнали незадолго до полудня. Они как раз устроились на привал, а тут мы! Норс выругался, когда мы нарушили их уединение, а эльфийский принц испуганно шарахнулся в сторону. Даналь тут же оказался рядом с ним, что-то тихо шепча, и принц начал тихо всхлипывать, виновато опустив голову, и мне стало так жаль его. Канн оттащил сына от эльфа на другой конец поляны и начал выговаривать ему, выразительно порыкивая, тот же слушал его сверкая в ответ глазами, полными вызова. – Эм, господа, предлагаю сесть возле костра и обо всем поговорить спокойно.