Мой парень - кумихо

- Не смешно, - фыркнул Чонин и убрал от своего лба дуло револьвера. – Он у тебя? - Нет, - ухмыльнулся МинУ, нажимая на курок. Щелк. - Придурок, - нахмурился брюнет. – Я слышу, как он плачет. Дай мне с ним поговорить. - Ты уже все сделал, что мог. - Это наше с ним дело, - юноша оттолкнул его от дверей. – Уйди с дороги. Хань? Всхлипы стихли. Чонин зашел в гостиную и сел на край дивана рядом с лисенком. - Уходи! Я не хочу тебя видеть! Я хочу умереть прямо сейчас! – крикнул он, метнув в него диванную подушку, но промахнулся. Брюнет взял его запястья в свои руки. - Тихо, маленький… - Тихо? Как я могу быть тихим и спокойным? Ты умрешь! Господи, да зачем мне тогда эта дурацкая жизнь?! Я даже лишний вздох не хочу без тебя делать! - Ты хотел быть человеком еще до того, как встретил меня. Хань сердито посмотрел на него, поджимая губы. - Да что ты знаешь? Я искал тебя. Еще до заточения искал: в мелких поселениях и больших городах, в лачугах ремесленников и домах вельмож. Искал, чтобы быть рядом с тобой. Мне больше ничего не надо. Только ты. А ты… а ты…, - он дрожал как осенний лист, и Чонин прижал его к груди, стараясь успокоить. - Прости. Наверно, я действительно не тот, кого ты ждал. Возможно, после того, как станешь человеком, ты его встретишь. - Не смей так говорить, - маленькие ручки крепче обняли его за спину. – Не нужен мне никто другой. - Маленький…, - брюнет долго укачивал лисенка в своих руках, пока всхлипы не прекратились. - Давно ты знаешь? – тихо спросил тот, поднимая на юношу красные от слез глаза. - С тех пор, как исчез твой второй хвостик, - вздохнул Чонин, поглаживая рыжие ушки. - Значит… свидание и телефон, и то, как ты стал добр ко мне… Юноша приподнял его, чтобы провести носом по бархатной щечке. - Давай не будем больше говорить об этом? Я хочу оставить у тебя в памяти много-много воспоминаний о себе. - Я не хочу, чтобы ты стал воспоминанием, - снова всхлипнул Хань, прижимаясь к нему ближе. – Если бы я знал… я бы прожил с тобой до твоей старости, а потом исчез. - И что бы обо мне думали люди? – хихикнул Чонин. – Дряхлый старик соблазняет двадцатилетнего мальчишку? - А мне все равно, что бы они подумали, - он тихонько вскрикнул, когда его подхватили на руки и понесли прочь из дома. – Чонин! Ну, ты что делаешь-то? - Сейчас ночь. А что делают по ночам все влюбленные? – брюнет заметил, как вспыхнули щечки кумихо. – Правильно, маленький извращенец, спариваются. Ты у нас любитель этого дела. Идем, подниму тебе настроение и не только его. Лу уткнулся носиком ему в плечо и даже не попрощался с пристально наблюдавщим за ними МинУ. Тот закрыл дверь дома и, обернувшись, вздрогнул: - Шаман, я хоть и бессмертное создание, но не хотелось бы испытать на своей шкуре сердечный приступ. - А позволить испытать Лу свою боль из прошлого ты, по всей видимости, не против, - нахмурился старик, зависая в воздухе прямо посреди гостиной. – Не будь сволочью, МинУ, эти мальчики любят друг друга так же сильно, как любили они. Прошло несколько столетий. И все повторяется. Тебе хочется снова увидеть смерть бессмертного? - Хань не умрет, - с уверенностью заявил МинУ, наливая себе в бокал вина. - Даже если и так, он никогда не будет твоим. Этот мальчик не заменит тебе Сю. Опомнись, пока не поздно. Ты ведь знаешь, как их можно спасти. Юноша окинул шамана тяжелым взглядом и отпил напиток: - Понятия не имею, о чем ты. - Отдай ее. Отдаю бусинку Сюзанны, пока не поздно. МинУ сузил глаза и метнул в образ ритуальный нож: - Проваливай! Это последнее воспоминание о ней! И я его никому не отдам. Это не спасет того идиота-танцора! Мне плевать на его судьбу, понятно? А о Хане я позабочусь. Уж будь уверен. Старец печально вздохнул и растворился в воздухе. Юноша тут же вошел в свою тайную комнату и открыл дверцу шкафчика, где сияла бусинка его первой любви, Сюзанны. - Не бойся, маленькая, - он ласково погладил рукой сосуд. – Я тебя никому не отдам. И уж тем более этому Чонину. Хань и опомниться не успел, как его опустили на мягкую траву в парке, а лицо стали покрывать нежными поцелуями. - Чонин… - Что, радость моя? – улыбнулся брюнет, отвлекаясь от пылающих щек парня. - Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Я не позволю тебе умереть. - Хорошо, малыш, - юноша коснулся его губ, проводя языком по маленькому шрамику. – Я тебе верю. На самом деле, он не верил. И дело не в том, что он не доверял этому невинному созданию, таявшему сейчас у него в руках. Просто он знал, что выхода нет. Что им осталось совсем чуть-чуть. И что отпускать это чудо ему не хочется до последней секунды своей жизни. Чтобы его улыбка стала последним, что он увидит, когда его глаза навсегда закроются. Смерть уже не пугала. Отдать жизнь за того, кого любишь всем сердцем… это ведь прекрасно. «Обещай, что будешь счастливым, Ханни», - подумал Чонин, любуясь дрожащим в оргазме парнем. Когда они вернулись домой, Сэхун спал на их кровати, а в комнате было не продохнуть от запаха сигаретного дыма. - Бэкхен, ты что здесь устроил? – закашлялся Чонин, открывая все окна. - Сорри, - юноша затушил сигарету. – Задумался. Хань легонько пнул Сэ и улегся на край кровати, сжимаясь в комочек. Ему сейчас хотелось заснуть, а проснувшись, узнать, что все случившееся – лишь страшный сон. Что и спустя сто дней его Чонин будет просыпаться с ним каждое утро в одной постели. Но это не сон. Он знал, и от этого его сердце сжималось и рвалось из груди. И лисенок покрепче сжал в руках подушку, чтобы парни не слышали его всхлипов. Убедившись, что Лу и Сэ уснули, их вторые половинки вышли в холл поговорить. - Страшно? – спросил Бэкхен, достав из кармана очередную пачку сигарет, но быстро опомнился и спрятал ее обратно. Чонин покачал головой: - Грустно. Я рассчитывал побыть с этим чудом подольше. - Я не верю, что нет никакого выхода. Ну, просто сам подумай. Кумихо – создание, чей смысл жизни состоит в поиске возлюбленного. Она… он его находит и теперь хочет стать человеком, но ради этого его возлюбленный должен умереть. Или мы что-то пропустили, или наверху сидят тролли восьмидесятого левела. Брюнет усмехнулся: - Даже не знаю. МинУ сказал… - Пф, - Бэк развалился на диване, недовольно морщась. – Вот я бы на вашем месте меньше всего его слушал. Он – тоже заинтересованная в Хане сторона. Надо поискать более надежный источник информации. - Например? Юноша задумчиво коснулся пальцами губ: - Фиг его знает. - Лу… Хань вздрогнул и обернулся, сонно потирая кулачками глаза. - Сэ, чего тебе? - А ты знал, что у тебя есть сестра? Вернее, была. Лисенок подозрительно посмотрел на юношу, пытаясь понять, шутит он или нет. - Чего? Сестра? - Ты не знал? – блондин сел поудобней на кровати. – А МинУ знал. А еще он знал, что она так же, как и ты, влюбилась в человека. И они оба погибли. Этот МинУ вообще много чего еще знает. Мне кажется, что и выход он тоже знает, потому что предусмотрительно забрал у нас с Бэком все книги о мистике. Зачем, если выхода нет? М? Хань нахмурился, слушая парня: - Но он же… заботится обо мне. И всегда так… добр… вроде бы… - Кто он? Я знаю, что он из твоей эпохи. Но на кумихо вроде не похож. Лисенок поежился, вспомнив оружие и древние артефакты у него в комнате. - Хен… охотник. Его работа – убивать подобных мне. Но он меня не обидит. Я же хороший. Я просто… хочу быть… с Чонином, - последние слова он произнес едва слышно, куда-то в подушку. А потом вдруг встрепенулся. – Так что за сестра? - Не знаю, - пожал плечами Сэхун. – Знаю только, что она отказалась от бусинки с душой своего любимого и умерла. - Отказалась… от бусинки? – Хань часто заморгал. – Я, наверно, тоже так сделаю. - Повтори, - раздался сердитый голос Чонина. Кумихо вздрогнул, инстинктивно прижимаясь к груди Сэхуна спиной. – Что ты собрался делать? - Но… Чонин… Брюнет наклонился, сверля его разъяренным взглядом. - Чтобы я этого больше не слышал! Я отдаю тебе свою жизнь не для того, чтобы ты ее так бездарно просрал. Ты меня понял?! В глаза смотри! Тебе все понятно?! - Д-д-да, - пискнул Хань, прижимая коленки к груди. – Прости. - Глупое создание, - вздохнул Чонин, обнимая его за плечи. Бэкхен взглядом позвал к себе Сэхуна, и они оставили их наедине. – Цени жизнь, малыш. Она у нас теперь одна на двоих. - Угу, - кивнул Лу, цепляясь за юношу, как за спасительную соломинку. А в самом темном углу комнаты плыла в воздухе фигура шамана. Старик смотрел на обнимающихся парней и грустно качал головой.