Игра на жизнь

Что можно сказать про нашу жизнь? Можно придумывать тысячи поводов, дабы просто закрыться в своём маленьком мирке навсегда. Жить под стеклянным куполом и ждать, когда, наконец, придёт тот, кто освободит тебя. Судьба распоряжается нашими судьбами отнюдь по-разному, даруя одним мимолётное счастье и привязанность к этому миру, а вот другим серость и молчаливость, которую считают признаком изгоя. Люди - глупое стадо. Они следуют правилам, которые придумывают сами же, убирают слабых по принципу считалочки. Я вновь лежу в кровати и жадно глотаю воздух, чувствуя в горле сухость и капли всё того же кислорода, которого в данный момент так не хватало. Тело пронзает ледяная струйка озноба, пробуждая меня вздрагивать и вжиматься в постельное бельё с каждым новым вздохом. В голову лезут странные мысли, похожие на цветные картинки, которые летают из стороны в сторону, не в состоянии собраться воедино. Волосы цвета снега распластались по подушке, создавая хаотичные узоры на лёгкой ткани. Но я привык. Привык к боли, которая пронзала тело с самого детства. Родители таскали по врачам, а мне становилось всё хуже. Говорили, что я не доживу до десяти, что умру через года два, захлебнувшись горячей и горькой кровью. Подключали к дорогим аппаратам, поддерживающих дыхание, заставляя мать устроиться на вторую работу. Отец уже давно пахал на трёх работах, приходя домой под вечер, а через несколько часов вновь уходил на смену. Они уже давно мертвы, умерли из-за меня. Из-за моей болезни, слабости, неспособности развиваться, как нормальный, по мнению людей, ребёнок. Почти всегда я был беспомощной обузой, многие видели лишь материю, а не человека, стоящего за ней. Говорят, что в жизни тоже бывает белая полоса для любого человека, и она у меня была. Была, наверное, всего лишь мгновение, которое было самым лучшим в моей бесполезной жизни, за которую я цепляюсь. Да, я боюсь умереть. Боюсь каждый день закрыть глаза на ночь и не открыть их более никогда. Боюсь этой вечной темноты, которая преследует меня с самого рождения. После смерти родителей меня взял к себе брат матери, мой дядя, которого я до глубины своей жалкой душонки был рад видеть. Он взял меня на обследование, и в его клинике кипела работа, пока он не скончался. Теперь я живу в его огромном доме. Пытаюсь жить, как совсем обычный человек, двадцатичетырёхлетний человек. Я люблю рисовать, особенно в интернете, на разных сайтах, где уже скопилось несколько моих поклонников. В обычных случаях это девушки, на фотографиях в сети они милые, как куклы, но вот стоит начать говорить с ними, и это мимолётное влечение спадает на ноль. Не люблю продажных, готовых раздвинуть ноги перед любым, кто помашет перед их носом купюрой с приличным достоинством. Одним из таких богатеньких деток является мой кузен – Ямато. Дядя любил меня, как и его, хотя сыном родным я и не являлся. Ямато после моего переезда в их дом стал более замкнутым ко мне и неразговорчивым, мало когда можно было дождаться элементарного “Здравствуйте”, обычно это был лишь лёгкий кивок головой и наглая усмешка в мою сторону, вот только что за ней скрывалось, лучше бы я не узнавал. “Меньше знаешь - крепче спишь” - именно эта поговорка была так популярна на эту тему, вот только спать в моём случае как раз и не удаётся. - Тоширо, - слышу я до боли режущий и чуть слащавый голос брата, что входит в комнату с подносом в руках. Медного цвета волосы были коротко подстрижены, но в то же время он как-то выкручивался и вопреки здравому смыслу создавал на голове бардак. Карие глаза, близкие по цвету к молочному шоколаду, утаскивали в идеальный мир безрассудства и беззаботности. Кожа его бледная и сухая, насквозь пропахшая черникой. Эгоистичный и властный характер отделяет его от отца с его мягкосердечием. Он любит деньги и шикарную жизнь, которую позволяет себе все эти годы благодаря корпорации. От его взгляда у меня темнеет в глазах и подступает кровь к голове, мысли запутываются в клубок ниток, который распутать очень и очень сложно. Одет он, как и всегда, в то, чего я не люблю. Я не люблю его вид. Белая рубашка, распахнутая у груди, видно, он совсем избегает пуговицы, угадал? Синего цвета джинсы с ремнём и пряжкой, украшенной какими-то камнями в виде его инициалов. В воздухе зависло напряжение и гробовое молчание. Глаза бегали по комнате, пытаясь найти ручку двери, что ты закрыл своей широкой спиной. - Тоширо, неприлично не здороваться, - укор в голосе, кажется, начинает возрастать.