Нейролептики

Долгое время вопрос "А что, если ничего не выйдет?" терзал Майка и Билли. Перед глазами постоянно была живая иллюстрация того, что может произойти, если в плане обнаружится хоть малейший прокол. План был настолько прост и банален, что и планом не назвать, но выбора, казалось, уже не было. Именно это ощущение безысходности и послужило толчком к действию. Фрэнк столько раз сбегал, но почему-то никто из персонала до сих пор ничего не сделал для усиления безопасности. Каждый раз, когда его спрашивали, как ему удалось сбежать, он отвечал, что прошмыгнул во время прогулки, и ему охотно верили. Большинство пациентов оказались здесь по своей же инициативе, поэтому им были разрешены прогулки, а в редких случаях они даже могли на несколько дней покидать больницу. Тот факт, что кто-то мог сознательно пойти на такое и согласиться лечь в психушку, не давал Билли покоя. — Над вами издеваются, а вы продолжаете здесь торчать, словно кайф от этого ловите! Билли посчитал нужным лишний раз высказаться. Он хотел сделать свой уход громким. Он постоянно прокручивал в воображении, как выскажет врачам, санитарам, главной медсестре и некоторым пациентам все, что о них думает, а пока медсестра допросится, наконец, разрешения Кавалло снова привязать его к кровати, он и Майк будут за десятки, а то и сотню километров отсюда. — Если решил побыть королем драмы, то я отказываюсь принимать в этом участие, — сказал Майк. — То, что мы собираемся сделать, и так может в конечном итоге привести нас на стол местного мясника, который и сделал из Фрэнка красноглазую куклу. — Какой смысл переживать за свою задницу, если выбора все равно нет? — Так я и не за свою задницу переживаю. Я прошу тебя не превращать все в театр. Они, вероятно, могли бы спорить безостановочно, не находясь бы они в данной ситуации. Решение пришлось принимать за несколько часов. Холодный свет луны, пробивавшийся через окно, словно издевался над ними. Едва ощутимые через маленькую щель порывы ветра обдавали прохладой, которой бесконечно много на свободе и невыносимо мало в их клетке. В эту ночи они решили погнуть ее прутья. Была высокая вероятность того, что едва узники просунут голову между этими прутьями, прибежит медперсонал и заключит их в куда более тесную клетку. А, возможно, они навсегда станут узниками собственного безумия и будут вынуждены так же, как и Фрэнк, ждать помощи от такого же смельчака с подушкой, которому хватит духу освободить их. Эта перспектива пугала, но не ужасала. Гораздо более страшной казалось перспектива прожить жалкую и бессмысленную жизнь в стенах психиатрической больницы, до конца жизни думая о том, как могла сложиться жизнь, если бы они не стали жертвами минутной слабости и неуверенности. — Лучше жалеть о сделанном, верно? — прошептал Билли, взяв Майка под руку и шагнув в темный коридор. — Так мы хотя бы будем знать, что попытались. Путь к свободе оказался настолько легким, что не верилось, а истошно вопящие мысли о подвохе не давали покоя. — Думаешь, все так просто закончится? — кричала галлюцинация. — Наивный кретин! "Теперь я хотя бы уверен, что это всего лишь мое воображение", — подумал Билли. Но оно кричало все громче. — Теперь ты еще и убийца. Ты сможешь с этим жить? — Я не мог позволить ей победить. Она только этого и добивалась, — отвечал Билли вслух. — Он бы предпочел смерть. — Тебе откуда знать? — Билли, ты в порядке? — обеспокоенный голос Майка и впившиеся в кожу ногти вернули Билли к реальности. — Да, конечно, — тщетная попытка изобразить беззаботную улыбку и очередная ложь любимому человеку. "Он не должен знать о моей назойливой галлюцинации, — решил Билли, — ведь Джимми только этого и ждет". — Идем, — сказал Билли, сняв решетку с настежь открытого окна в комнате отдыха. — Как бы они ни старались казаться умными, они все конченные придурки, — заключил Майк. — Они верили в незапертую дверь и понятия не имели об открученной оконной решетке в главной комнате отделения? Странно, что у них еще все пациенты не разбежались. — Они же все тут, как на отдыхе, забыл? — ответил Билли голосом, в котором явно слышались ноты раздражения. — Этим зверушкам нравится их вольер. — К нашему счастью, вольер ночью проветривают. После снятия решетки казалось, что комната до краев наполнилась лунным светом и прохладой. — Чувствуешь? Это свобода. Спасибо нашему покойному другу за любезно предоставленное окно в жизнь, — тихо, но в то же время торжественно отчеканил Майк. Выпрыгнув из окна, они повалились на землю и больно ударились, но ощущение эйфории, накрывшее с головой, затушило боль. Оба в забытьи вскочили и побежали к забору, перемахнули через него за несколько секунд, находясь под влиянием адреналина. Трава щекотала босые ноги, а холодный ветер вызывал миллион мурашек по всему телу. — Стой, — Билли схватил Майка за руку, резко остановился и притянул того к себе. — Нашел место и время, — улыбаясь, простонал Майк. Билли крепко обхватил талию любимого и небрежно поцеловал его. — Твоя похоть не знает слова нет? — прошептал Майк сквозь поцелуй. Билли шутливо оттолкнул Майка, тот театрально скрестил руки и надул губы, на что Билли не мог не улыбнуться. — Развел тут мыльную оперу. Мы тут вроде как убегаем, — заметил Билли. — Тут есть такси для сумасшедших, решивших совершить побег из психушки? Оба рассмеялись и снова обнялись. Мрачное бремя больницы осталось позади. Впереди была только пустынная тропинка и неограниченная свобода. По крайней мере, на тот момент они были в этом уверены.