Так или иначе

Это был обычный облачный день понедельника; прошло три дня с возвращения Найла и Лиама в Лондон, и осталось всего два до последнего концерта их тура. Сказать, что Лиам немного волновался, — ничего не сказать. И как всегда перед большими концертами (хотя сейчас они все были большие), парни должны были очень много репетировать. И неважно, что это в основном была не репетиция, а "Найл, ты стоишь здесь, Луи, ты стой здесь, Лиам, стой там, где стоишь, потому что ты идеа-лен. Теперь прыгайте вокруг и будьте счастливы". Нет, конечно, это преувеличение. Они повторяли свои партии, работали над голосом, чтобы красиво петь, запоминали, где должны стоять на сцене, и еще по мелочевке, вроде привыкания к сцене. Все для того, чтобы они не растерялись на выступлении. Так как это был их последний концерт, всем хотелось сделать его чудесным. И сейчас они занимались именно этим. Стоя на стадионе в кругу, который состоял из Найла, Луи и Евы, их преподавателя по сценической речи, парни занимались песнями, исполняющимися в туре. По щелчку пальцев Евы ребята начинали петь, и это звучало синхронно и почти волшебно, ведь они полностью окунулись в музыку и делали то, что любили больше всего. Настало время поработать над Over Again, и они только закончили петь хоровую партию, которая шла до соло Луи. Он приоткрыл рот, чтобы начать петь, но его глаза забегали, и он покосился вправо. Тогда вместо пения Томлинсон начал смеяться. Мгновенно весь волшебный мир вокруг парней растворился, Ева опустила руки на бока и разочарованно взглянула на Луи. — Луи. — Простите, — прохихикал он; глаза парня ярко светились, и он все еще смотрел вправо, — Гарри состроил рожицу! Как всегда. Все четверо обернулись и уставились на Гарри, который сидел на первом ряду и был похож на испуганного оленя — широко распахнутые глаза и полное недоумение говорили об этом. На арене воцарилась тишина. — Мне жаль, - промолвил Гарри, его щеки мгновенно вспыхнули, и да, в отличие от Луи, ему действительно было жаль. Возможно, это из-за угрожающего взгляда Евы. Она всегда умела так посмотреть. Стайлс вжался в кресло, будто пытался уменьшиться, исчезнуть или сделать что-то еще для того, чтобы на него перестали смотреть. — Пожалуйста, не выгоняйте меня. Просто представьте, что меня здесь нет. Вместо того чтобы прочесть парню лекцию, Ева, закатывая глаза, повернулась назад. Она не была удивлена подобным. Ха, а кто был? В первый раз Луи привел Гарри в этот понедельник. И они были похожи на людей, которые знакомы с самого рождения. Конечно, Лиаму не стоило удивляться появлению Гарри после того случая с голым парнем под кроватью, но все же толика шока присутствовала. Взять хотя бы то, на каком расстоянии друг от друга они находились каждый раз. Например, после перекуса Луи небрежно мог сидеть на коленях Гарри, как будто это самая обычная вещь. Или же, когда они вставали рядом друг с другом, казалось, что ни дюйма свободного пространства между ними не оставалось. Естественно, иногда они отходили друг от друга (точнее, отлипали), но все равно рано или поздно кто-то из них обнимал второго сзади или щипал за задницу. Лиам вспомнил, как вчера Гарри подкрался к Луи на цыпочках и начал щекотать его. Томлинсон не был готов к «атаке», поэтому начал махать кулаками и злиться, в то время как Стайлс буквально заливался смехом. В итоге, пришлось растаскивать парней к противоположным стенам. Честное слово, это походило на флирт двенадцатилетних подростков. Но Лиам не возражал. Когда Луи счастлив — счастлив и он. На самом деле, Пейн не мог вспомнить настолько счастливое лицо друга за все время их знакомства. Единственное, что удивляло Лиама, так это отсутствие Зейна — друга Гарри. Поскольку Луи все время был занят, кудрявый сидел совершенно один, и тогда Малик и Стайлс развлекали друг друга. Но сейчас его не было. Лиам нахмурился. Ему стоило спросить у Гарри, где же Зейн, но сейчас было не время для этого. Ева вернула его в реальный мир, огрызнувшись на Луи. — Эй, вы! Сосредоточьтесь! — сказала она строго. — Да-а, прости, прости, — ответил Луи, но счастливая и любящая улыбка все никак не хотела покидать его лицо. Он несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем настроиться на работу. — Давайте продолжим. И они продолжили. Парни начали все сначала, что заставило Лиама тяжело вздохнуть. Он начал петь свое соло, и в этот раз Луи сделал все правильно. Найл тоже спел верно, и шатен снова вступил вовремя. Когда песня была прогнана, Томлинсон облегченно выдохнул и посмотрел на Гарри, который гордо, широко улыбнулся и поднял два больших пальца вверх. Лиам готов был поклясться, что именно два пальца. Но все же самой беспокойной и странной вещью парню казалось отсутствие Зейна на репетиции. Где он был? Он вообще приходил на арену? — Ладно, — нетерпеливо сказала Ева, — я поняла, что тут некоторые не могут полностью сосредоточиться на работе, поэтому предлагаю сделать перерыв в... Она не успела договорить, а Луи уже улетел, оставляя Еву, Найла и Лиама на сцене в гордом одиночестве. Он сделал пару шагов навстречу Гарри, присел на корточки и жестом руки подозвал парня к себе. Стайлс мгновенно подлетел со своего места, следуя за Томлинсоном, любопытно осматривая его и трех ничего не понимающих людей, стоящих на сцене. Когда парни встали лицом к лицу, Луи что-то прошептал на ухо кудрявому, на что тот улыбнулся и бодро кивнул. С широкой улыбкой на лице шатен спрыгнул со сцены, схватил Гарри за руку и потащил куда-то. Ха. — Богом клянусь, эти двое... — не договорил Найл, но все прекрасно поняли. Лиам вздохнул, ставя руки в боки. — Да. — Увидимся через час. И да, Луи лучше быть здесь, — озлобленно сказала Ева, прежде чем взять свои ноты и уйти. — Хорошо. Я собираюсь пойти перекусить куда-нибудь, — объявил Найл после того, как Ева скрылась за кулисами, — ты пойдешь? — Нет, я только поел, — ответил Лиам, вспоминая фалафель, съеденный час назад, — но ты иди, я тебя догоню чуть позже. Кивнув, Хоран отправился в неизвестном Лиаму направлении. Тогда Пейн стал думать, чем же ему занять свободный час. Он решил наматывать круги по арене - возможно, он столкнётся с кем-нибудь. Он прошел за кулисы и оказался в длинном коридоре, который буквально кишел людьми. Честно говоря, никто и не хотел разговаривать, да что уж там, даже элементарно поздороваться никто не мог. Все же несколько человек Лиам рассеянно поприветствовал, а потом пробрался в их гримерную, где всегда было безлюдно. Иногда люди нуждаются в личном пространстве и одиночестве. Лиам открыл дверь и вошел внутрь. Все-таки это была слишком большая комната, Пейн на самом деле никогда не понимал, зачем им гримерка таких больших размеров, но, эй, он не жаловался. Пейн как раз хотел закрыть дверь, но его внимание привлек Зейн, который заползал за диван. Парень был красный... немного. — Эм... привет, — сказал он робко, неопределенно посматривая на Лиама. Парень уставился на Малика - его большие карие глаза уставились прямо на Пейна. — Привет, — ответил Лиам, все еще пребывая в шоковом состоянии. Даже если он и ожидал кого-то встретить, то явно это был не Зейн. — Так, эм, вот ты где прятался. — Ну да, — неуклюже ответил Малик, смотря в пол. — Я, эм... Луи сказал, что здесь никого не бывает. — Да, это точно, — захихикал Лиам, но потом его осенило. — Ох, стой. Мне уйти? Зейн запаниковал и ответил практически мгновенно: — О нет. Пожалуйста, останься. Будет здорово. Этот парень был своего рода парадоксом. У него был таинственный взгляд, проникающий прямо в душу, но ведь в то же время он был лучшим другом Гарри-я-люблю-бегать-по-всей-арене-за-Луи-Стайлса, поэтому в голове Лиама не укладывалось, как Зейн мог быть спокойным и загадочным, учитывая все обстоятельства. Он был невероятно загадочным, и Лиам не знал, что из этого получится. Вдобавок ко всему, Зейн был чертовски привлекателен. Было в нем что-то такое, какая-то изюминка, зацепившая Лиама и не дававшая до сих пор оправиться от встречи с ним. В животе завязался тугой узел. И сейчас они были наедине, никто раньше не оставлял их вдвоем. Прекрасно. Закрыв дверь как следует, Лиам не нашел иного выхода и двинулся в сторону Зейна, который лежал на полу в окружении разбросанных листов бумаги. Он посмотрел на пол, нахмуриваясь — Пейн не очень любил беспорядок. — Чем ты занимаешься? — О, кхм, — Зейн сел, сложил ноги по-турецки и начал собирать бумагу в одну стопку, — я просто... я решил немного порисовать. — Оу, — сказал Лиам и сел перед Зейном, будучи немного удивленным. Он хотел взять один лист и посмотреть, что же такое рисует парень, но, к сожалению, не успел — Зейн собрал последние листы и положил к другим, лишая Пейна шанса усмирить свое любопытство. — Можно ли мне, эм, посмотреть поближе на твои работы? Зейн моментально напрягся и посмотрел на Лиама неопределенным взглядом. — Хм... — Если, конечно, ты хочешь, чтобы я их увидел, — поспешил добавить Лиам. — Я не давлю на тебя. Если ты не хочешь, то можешь не показывать. Зейн снова посмотрел так пристально в глаза Лиаму, что казалось, будто Малик видит насквозь парня, сидевшего перед ним. Так и есть, он заглядывал в душу Пейна, чтобы понять, стоит ли показывать ему свои работы. Затем он кашлянул, и взгляд Зейна, полный тревоги, начал метаться от кучки неаккуратно собранных рисунков к Лиаму. — Нет, все в порядке, — сказал Зейн, всё ещё тревожно, — ты можешь, эм-м... Вместо того чтобы закончить фразу, он отдал рисунки Лиаму, который с энтузиазмом и некой дикостью вырвал их у него из рук. Пейн чувствовал, что это что-то невероятно интересное и прекрасное. Он не хотел переступать никаких границ. — Спасибо, — пробормотал Лиам, просматривая рисунки. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Зейна. Да, Лиам не должен был быть удивлен. Он должен был знать, или хотя бы догадываться о том, насколько Зейн талантлив. Но, черт возьми, он нереально удивился. Рисунки намного отличались от всех художественных композиций, виденных Лиамом ранее. Он полагал, что не все поймут правильно (и поймут ли вообще) замысловатые рисунки, именно поэтому Зейн смутился и не очень-то хотел показывать Лиаму. Во всяком случае, Малику стоило их сунуть Пейну прямо в лицо и сказать: «Смотри, что я нарисовал!» Другими словами, он должен был гордиться собой и своим талантом. — Они удивительны, — сказал Лиам немного рассеянно, не переводя взгляда с рисунков. Зейн не ответил, а Лиам продолжал просматривать листы бумаги. Малик выглядел сконфуженным. — Ты нарисовал все это прямо сейчас? — спросил Пейн, возвращая Зейну рисунки. Большая улыбка появилась на лице Малика, и он посмотрел на удивленного Лиама. — Ты реально думаешь, что я смог бы нарисовать все это так быстро? — О, прости, конечно нет, — сказал Лиам, — я сморозил, не подумав. Зейн широко улыбался и выглядел абсолютно счастливым. Улыбка осветила его лицо, и он стал притягивать взгляд еще больше. Зейну стоило нарисовать портрет самого себя - он определенно стал бы шедевром. Только об этой мысли Пейн никому не скажет. Совсем никому. — Все хорошо, — прохихикал Зейн. Лиам прокашлялся, пожелав сменить тему. — А если серьезно, то твои работы на самом деле великолепны. Ты должен гордиться собой. Например, тебе стоит показывать их каждому человеку, идущему к тебе навстречу. — На самом деле, — Зейн замешкался и отвел взгляд, — это не так легко, как кажется на первый взгляд. Не важно, что ты показываешь — что-то стоящее или не очень, все равно рисунки — часть личной жизни. И, как только работы видит кто-то другой, эта часть уходит безвозвратно. Это заставляет чувствовать себя менее... защищенным. Лиам моргнул. Эта мысль (хорошо, похожая) промелькнула у него в голове пару секунд назад. — Но ты показал их мне, — в конечном счете, сказал парень. Зейн пожал плечами, смотря на пол. — Ну да. Лиам не мог не понять, что это было очень важным моментом. Он не ожидал такого и теперь не знал, что ответить, однако ему захотелось продолжить говорить на тему рисунков. — Но, — Пейн взглянул на Малика, — если есть способ, разве не стоит людям показать другую сторону себя? Лиам не знал, говорил ли он о себе или о рисунках Зейна. — Да, очевидно, это так, — Зейн согласился, — но очень трудно убедить себя в этом. Например, всегда легче гордиться кем-то или любить что-то, потому что это все не ты сам. Я не думаю, что можно быть объективным самим с собой, и поэтому никогда нельзя знать наверняка — хорош ли ты в чем-то или нет. — Всегда слишком самокритичен, — добавил Лиам. — Именно так, — сказал Зейн. — Я думаю, главная причина состоит в том, что, если показать свою работу другому человеку и она ему не нравится, художник всегда может оправдаться, сказать, мол, что это не самая лучшая работа и все такое. Так легче перенести удар и не чувствуешь себя подобно идиоту. Лиам в упор посмотрел на Зейна. — Ты смотришь на это не с самой удачной стороны. — Да, я знаю. Мне говорили, что я немного пессимист, — хихикнул Зейн. — Здорово, что есть люди, которые могут сами постоять за себя и за то, что они сделали, не задумываясь о мнении других. Хотел бы я быть таким уверенным в себе. Лиам не имел ни малейшего понятия, когда разговор стал таким напряженным. Но иногда он чувствовал себя бестолковым, и в этот раз его сбил с толку Зейн. — Ты должен быть таким, — серьезно сказал Лиам. — Ты этого достоин. — Тебе легко сказать, потому что ты не я, — слабо улыбнулся Малик. — Может быть, — Пейн пожал плечами, а потом вдруг засмеялся. — И когда это ты стал таким разговорчивым? — Не знаю, — Зейн оттянул воротник и немного покраснел. — Наверное, раньше мне просто не было достаточно комфортно. Наверное. — Ладно, — Лиам кивнул и взглянул на рисунки. — Так ты рисуешь? — Хотел бы я, — Зейн улыбнулся. — Я учу английский в университете, собираюсь стать учителем. — Круто, — приподнял бровь Лиам. — Ага. Ну, я уже знаю, чем ты занимаешься, так что бессмысленно об этом спрашивать. — Ты так уверен? — прищурился Пейн. — Ты архитектор, верно? — застенчиво спросил Зейн. — Именно так, — улыбнулся Лиам. Он осмотрел комнату. — Проектировал это здание. — Здорово! — Ой, я просто шучу, — пояснил Пейн, как будто это не очевидно. — Я певец из группы One Direction. — О, правда? — переспросил Зейн, притворяясь удивленным. — Впечатляюще. — Может быть, немного, — пожал плечами Лиам. Зейн пристально посмотрел на него. — Чем бы ты занимался, если бы не пел в группе? — наконец спросил он. — Эм, — Пейн формулировал ответ, хотя и так знал, что скажет. — Наверное, был бы пожарным. Выражение лица Зейна не изменилось, он продолжал смотреть на Лиама тем же изучающим взглядом. — Почему? — Думаю, — неуверенно начал Лиам, — мне просто хотелось спасать людей? — Верно, — серьезно кивнул Зейн. — Но я считаю, что быть музыкантом тоже неплохо. — Нет, конечно нет, — быстро согласился Пейн. — Я бы тоже хотел быть певцом. — Ты умеешь петь? — спросил Лиам. Он не должен был удивляться, но удивился. — Немного. Я люблю петь. — Эй, мы должны спуститься в музыкальную комнату, — предложил Лиам. — Мы можем испробовать новые инструменты. С радостью послушаю, как ты поешь. Зейн выглядел неуверенно. — Ну же. Пожалуйста, — настаивал Лиам. — Ладно, — наконец согласился Зейн. — Чудесно. Следуй за мной. Они молча прошли через коридор, но тишина не была неловкой. Лиам поздоровался со знакомыми людьми — ему по-настоящему повезло работать с такой командой. На арене была куча людей, и они едва не заблудились, ведомые толпой в неизвестном им направлении, но в конце концов нашли дверь с надписью «Музыкальная комната». — Мы на месте, — объявил Лиам и открыл дверь. Он вошел внутрь, и Зейн тут же последовал за ним. Но, как только он вошел внутрь, стало понятно, что что-то не так. — Что за… В комнате царил беспорядок. Конечно, не беспорядок, наведенный непонятно откуда налетевшим ураганом, разрушившим все вокруг, но беспорядок. На полу валялась одежда, везде валялись бутылки с водой, а картина на стене скосилась и едва не падала. Но самым странным было то, что Лиам был готов поклясться — он слышал стоны. Парень обернулся к дивану и заметил кудряшки, которые могли принадлежать только одному человеку. Все ясно. Гарри повернулся. Его щеки полыхали красным, а в больших зеленых глазах горело желание. Он удивленно уставился на парней. Секунду спустя он отстранился, и из-под него вылез Луи. Его волосы растрепались, а щеки и кончик носа покраснели. Лиам никогда не видел его таким. В комнате повисла напряженная тишина. Гарри и Луи смотрели на Зейна с Лиамом, а те смотрели на них. Сложно сказать, кто был шокирован больше. Лиам решил заговорить. — Эм, — начал он, но был прерван Луи еще до того, как успел что-нибудь сказать. — Это все вина Гарри! — выкрикнул Томлинсон. Гарри повернулся к нему лицом и положил руку ему на грудь. — Моя вина? — обиженно переспросил кудрявый. — Это ты предложил… Луи отвел взгляд от Лиама и посмотрел на Гарри. Пейн вздохнул. Как двенадцатилетние, ей-богу. — Но это ведь ты согласился! — перебил его Луи. — Это не значит, что виноват я, — возмущенно ответил Гарри. — Все, чего я хотел — найти хорошую пустую комнату, а ты вдруг налетел на меня. — Я налетел на тебя? — Гарри раскрыл рот от изумления. Лиам почувствовал, что Зейн подошел ближе и потянул его за запястье, чтобы привлечь внимание. — Давай уйдем, — прошептал он. Лиам кивнул и повернулся. Ему не очень хотелось слушать развивающуюся ссору Луи и Гарри. — Я уверен, что это ты схватил меня… — О, нет-нет-нет. Все было не так, это ты… — Что бы ты ни говорил, я могу гарантировать… — …старательно пытался возбудить меня, чтобы я… — Неправда… Вздохнув, Лиам закрыл за собой дверь. Он был уверен, что парни даже не заметили их исчезновения. — Ну, здорово, что они проводят много времени вместе, — сказал Зейн. — Определенно, — согласился Лиам. — Не видел Луи таким активным с Х-фактора. — Я никогда не видел Гарри таким активным. Лиам улыбнулся и кивнул. Но, несмотря на то что он был рад за Луи, он все еще хотел услышать пение Зейна. Он как раз хотел сказать это, когда в кармане завибрировал телефон. От: Найл Срочно!!! Я собирался поесть! Но потом я заметил, что забыл свой кошелек! А потом я вспомнил, что оставил его у тебя! Так что иди сюда немедленно!! — Черт, — пробормотал Лиам. Он засунул руку в задний карман, и, конечно, там лежал кошелек Найла. И откуда он у него вообще? Пора бы Найлу научиться заботиться о своих вещах самостоятельно. — Я должен идти, мне очень жаль, — извинился он. — Все нормально, — быстро заверил Зейн. — Уверен? — Лиам все еще колебался. — Я могу остаться, это не проблема, — Боже, как будто Найл не сможет добыть себе еды без кошелька. Ради всего святого, он же Найл Хоран! — Нет, все нормально. Иди, — Зейн улыбнулся. Дело было в том, что Лиам не хотел уходить. Он хотел, чтобы Зейн сказал: «Нет, ты должен остаться и составить мне компанию, больше вариантов нет». Но этого не произошло, и Лиам был разочарован. Он не знал, почему чувствует себя так, ведь не имел на это никакого права. Глупо или нет, но у него появилась идея, и он собирался ее испробовать. — Но я правда хочу услышать, как ты поешь, — Лиам глубоко вдохнул, пытаясь успокоить нервы. — Конечно, — пожал плечами Зейн. — Может, ты оставишь мне свой номер, чтобы мы могли созвониться и договориться о следующей встрече? Лиам редко нервничал, но этот парень — исключение из всех правил. Пейн осторожно взглянул на него, ожидая ответа, но Зейн не вымолвил ни слова. Лиам начал жалеть о своих словах. Его ладони вспотели, и Боже, почему он вообще открыл рот? После минуты напряженной тишины Зейн нахмурился и наконец заговорил. — Подожди, ты серьезно? — Эм, — смущенно ответил Лиам, краснея, — да? Зейн продолжал пялиться на него, и Лиама затошнило. Но вдруг на лице Малика засияла яркая улыбка. — Конечно! — воскликнул он, и Пейн подпрыгнул от неожиданности. Зейн выглядел так, будто сейчас запрыгает на месте от радости. — Черт подери, не верю, что это происходит! Давай. Безо всякого предупреждения он схватил телефон Лиама и сохранил новый номер. — Это так круто. Так круто. — Эм, да, — Лиам был немного шокирован. — Здорово. Я позвоню тебе. Зейн улыбнулся и радостно кивнул. И красота его улыбки застала Лиама врасплох. Он едва смог выговорить: — Тогда я… пойду. Он повернулся и собрался написать сообщение Найлу, чтобы узнать, где он, когда услышал, что Зейн зовет его. — Эй, Лиам? — Да? — он обернулся. — Я просто подумал, — медленно начал Зейн, — раз тебя привлекает мысль о спасении людей, хорошо, что ты занимаешься тем, чем занимаешься сейчас. — О чем ты говоришь? — Лиам нахмурился. — Я имею в виду… Есть не один способ спасти человека, — Зейн пожал плечами. Он слабо улыбнулся и ушел, оставив Лиама наедине со своими мыслями. Пейну показалось, что в легких не осталось воздуха. Он знал, что в комнате есть воздух, но не мог вдохнуть. Он проследил, как Зейн поворачивает за угол. Лиаму было понятно только одно: он попался.