Под пламенем свечи

      Удивлению Северуса не было предела, когда однажды, уже довольно поздним вечером, дверь в его личные покои отворилась, и перед глазами предстал лорд Малфой. На лице его застыла тень тревожной озабоченности, из обычной прически, в которой каждый волосок идеально прилегал к другому, выбилось несколько прядок, портя сиятельный облик.       Решив, что обычная язвительность, свойственная ему в общении с Люциусом, будет неуместна, Снейп приглашающе махнул в сторону гостиной и, дождавшись, пока тот расположится в кресле у камина, начал говорить:       — Признаюсь, не ожидал увидеть сиятельного лорда в Хогвартсе в столь позднее время. Чем обязан визиту?       — Сиятельный лорд, — Малфой повертел в руках свою трость, не поднимая глаз, — приходил к Дамблдору. Поговорить о твоем разлюбезном волке.       — С чего бы это ему быть моим? — опешил Снейп от совсем не аристократического тона, без привычных растягиваемых гласных.       — А кто просил меня его разыскать и пристроить к делу? — парировал Малфой. — Вот я и предложил Дамблдору его в качестве учителя, вместо пустозвона Локхарта.       Северус довольно хмыкнул, на секунду представив выражение лица директора, которому наверняка не нашлось что возразить председателю попечительского совета.       — И как успехи?       — Альбус взял его помощником Локхарта. Оборотень и на это был согласен, лишь бы быть поближе к сыну своего друга, — устало проговорил Малфой, откидываясь на спинку кресла. От глаз Снейпа не ускользнуло подобие удовлетворенной улыбки.       — Ну что ж, хорошая новость. Что с делом шавки?       — Адвокаты роют землю, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, благодаря которой можно будет заставить Визенгамот пересмотреть дело Блэка. Жаль, мы до сих пор не знаем, где искать Петтигрю…       — Пусть этим занимается волк, отрабатывает зелье, которое я готовлю для него все свободное время, — Снейп отмахнулся и задумчиво посмотрел на языки пламени, облизывающие поленья в камине.       Все шло согласно плану, даже чуть быстрее, чем он рассчитывал, за что стоило поблагодарить Люциуса. Поначалу подобное рвение удивляло, закралась даже мысль, что у Малфоя-старшего все же есть сердце. Правда, эту мысль Северус довольно быстро отогнал, вспомнив, что тот еще никогда и ничего не делал без выгоды для себя. Снова повернувшись в сторону Люциуса, Снейп заметил, что с его лица так и не исчезло обеспокоенное выражение, с которым тот пришел.       — Так полагаю, случилось что-то еще? — осторожно поинтересовался он.       — В общем, Северус, дела такие... Перед самым началом учебного года я нашел в Мэноре одну тетрадку. Собственность некоего Тома Реддла. Фонило от нее темной энергией, такой сильной, что я, от греха подальше, решил положить ее в сейф в Гринготтсе.       — Ну и..? — имя владельца тетради отчего-то смутило Снейпа.       — Что "ну и"? — раздраженно ответил Люциус. — Не донес я ее.       — Каким образом? — Северусу очень не понравился тон, которым говорил Малфой. Предчувствие скорых неприятностей всколыхнулось глубоко внутри.       — Вот таким, — совершенно по-плебейски огрызнулся лорд Малфой. — Это было в тот день, когда мы ходили покупать все к школе. Она пропала в толчее с Локхартом и Поттером в книжном.       Эта фраза заставила Снейпа вспыхнуть и подняться со своего места. Грозно сверкая черными глазами, он навис над собеседником.       — И ты говоришь мне об этом только сейчас? Знаешь, я начинаю думать, что все эти байки Долохова о блондинках и их несказанной легкомысленности — чистая правда.       — Я пытался искать, но бесполезно, — прошипел в ответ Люциус.       — А от меня-то ты чего хочешь?       — Хотел узнать: не замечал ли ты что-нибудь странного в каком-либо ученике?       — Чего именно? И почему в ученике?       — Мерлин... Северус, не притворяйся глупым. Это не твое амплуа. В тот день в магазине были в основном школьники. А странного... Ну, чего-нибудь такого... — лорд пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слова, но продолжить свою речь не успел, прерванный вежливым стуком в дверь.       Проклиная слизеринцев, неизвестно по каким причинам взявшим привычку шататься по подземельям поздним вечером, Снейп с суровым лицом прошел к двери. И второй раз за вечер с удивлением посмотрел на своего посетителя.       — Ты что здесь делаешь? — впустив Гарри внутрь, Северус потер переносицу. Надежды на спокойный вечер умерли окончательно.       Заметив у камина Люциуса, мальчик поспешил склонить голову в приветственном поклоне и поздоровался:       — Добрый вечер, сэр, — после чего поднял глаза на отца. — Я не вовремя?       — Для тебя я всегда найду время, Гарри. Проходи.       — Я уже ухожу, — кивнув Поттеру в ответ, Малфой встал со своего места. — Северус, как только появятся какие-нибудь соображения по нашему делу, пришли сову.       — Обязательно, — сказал Снейп и, дождавшись, пока Люциус скроется в коридоре, повторил свой вопрос сыну.       — Нужно было отдать кое-что слизеринке, — хотел было уклониться от подробного ответа Гарри, но, наткнувшись на серьезный взгляд, поспешил рассказать ему все с самого начала.       Змейку красивой, черно-золотистой расцветки, Гарри обнаружил в гриффиндорской гостиной в руках неуемных Фреда и Джорджа. Где они ее нашли, он даже спрашивать не стал: было понятно, что змея в качестве питомца может принадлежать только ученику Слизерина.       — Хорошо. А как ты узнал, что ее хозяйкой является именно Дафна?— потер переносицу Северус.       — Ну... — смутился Гарри, потупив взгляд и пробурчал: — Она мне сама сказала.       — Кто? — изогнул бровь в вопросе Снейп, глядя на то, как у сына заалели щеки.       — Змейка. Я спросил, а она мне ответила. Представляешь, — с жаром добавил мальчик, — я понимаю змеиный язык.       — Не было печали... — выругался Северус, когда до него в полной мере дошел смысл их разговора.       Гарри опустил голову, из которой не шло то, какими взглядами его одарили однокурсники. Многие поспешили отодвинуться, едва осознав, что знаменитый герой обладает даром, свойственным темным волшебникам.       — Прости, — сорвалось с его губ едва слышно.       — Мерлин... Гарри, ты совершенно тут ни при чем, — Северус притянул мальчишку к себе и потрепал его по темным волосам. — Дар змееуста очень редкий и врожденный, его наличие абсолютно не отражается на том, светлый ты маг или темный.       — Я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня, — уткнувшись носом в его плечо, прошептал Гарри и порывисто обнял за шею.       Вместо ответа он услышал хмыканье, полное скептицизма.       — Вам двенадцать лет, Гарри Джеймс Поттер, а ведете себя, словно пятилетний, — отчитал его Северус, с удовольствием пронаблюдал за тем, как возмущенно скривилось лицо сына, и улыбнулся. Сев на диван, он притянул ребенка к себе, обнял за плечи, и тот тут же уткнулся носом куда-то в его шею.       Взлохматив волосы приемного сына, немного погодя Северус сказал:       — И не из таких ситуаций выбирались. Все будет хорошо, Гарри. А теперь поднимайся и иди к своим гриффиндорцам, а то Минерва снова прочитает мне лекцию о слишком строгом отношении к тебе.       Мальчишка оторвался от отцовского плеча, как-то грустно улыбнулся и, встав, направился к двери. Уже открыв ее, обернулся к следовавшему за ним Снейпу и проговорил:       — Я люблю тебя... — на что Северус, ничего не говоря, наклонился и поцеловал ребенка в лоб.       И конечно, никто не смог бы придумать момента удачней этого, чтобы пройти по коридору. Гермиона Грейнджер, а это была именно она, услышала последние слова и увидела завершающую их сцену. И, не сдержав эмоций, громко ойкнула.       От неожиданного громкого звука Гарри едва не подпрыгнул и отскочил от мужчины, который с неподдельным шоком смотрел на свою ученицу, невесть каким образом оказавшуюся около его личных покоев в такое время. В воздухе повисла звенящая тишина: Гарри с иррациональным, несвойственным ему страхом наблюдал, как эмоции на лице девочки сменяют одна другую.       — Гермиона… — начал было он, но злой выкрик однокурсницы, обращенный к Снейпу, прервал его.       — Да как вы… Ему же всего двенадцать! Вы отвратительны! Я все расскажу профессору Дамблдору! — не дожидаясь возражений, Грейнджер развернулась на каблуках и побежала по коридору.       Гарри бросил быстрый взгляд на отца, заметил молчаливый кивок того и бросился вслед за девочкой. Он догадывался, что именно напридумывала себе Гермиона, и неприятное ощущение, скользнувшее по телу, заставило его поморщиться.       — Гермиона! Гермиона, подожди! — Гарри догнал ее лишь в пустынном коридоре, через который можно было попасть сразу в Большой зал, и крепко сжал плечо девочки. — Это не то, что ты подумала!       — А что я подумала, Гарри?! Что взрослый мужчина совратил двенадцатилетнего мальчика?       — Да нет же… Все не так, Гермиона! — снова попытался возразить гриффиндорец, но его опять прервали.       — Он ведь трогал тебя, да? Наверняка опоил каким-то зельем! Как я могла сразу не заметить, что он уделяет тебе слишком много внимания! Когда это началось, Гарри? На первом курсе, когда он начал назначать тебе эти отработки?       Мальчик набрал в легкие побольше воздуха, сжал в ладонях запястья Гермионы и заставил ее посмотреть на себя.       — Замолчи, Гермиона. Замолчи и выслушай меня, наконец. Что бы ты не увидела, что бы не подумала, все совсем не так. Я знаю, что профессор Снейп мало кому кажется приятным человеком, особенно гриффиндорцам, но поверь, он не мерзкий извращенец, совративший двенадцатилетнего мальчика. Северус Снейп — мой приемный отец, — последние слова он выдохнул с трудом: настолько привык не говорить правды о своей семье, что даже перед подругой признаться было сложно. Но вместе с тем, почувствовал облегчение, несравнимое ни с чем. Теперь хоть кто-то из близких ему людей, помимо Драко, узнал правду.       Внимательно наблюдая за изменившейся в лице и вмиг побледневшей Гермионой, Гарри улыбнулся. Подобных новостей она явно не ожидала, слишком уж неправдоподобно звучало его признание, да и выстроенная в ее головке теория о Снейпе, толкнувшем на непотребство собственного ученика, уходить просто так не желала.       — Но… Как же… — протянула она тихо. — Сайрус Тобиас Блэк, ты же сам меня с ним знакомил, он же…       — Совершенно не похож на злобную летучую мышь подземелий? — хмыкнул Гарри, прекрасно понимая ее. Гермиона заторможено кивнула. — Отец знает толк в маскировке, и ее назначение вполне объяснимо. Думаю, ты прекрасно понимаешь, что лишним людям совсем ни к чему располагать такой информацией, — еще один кивок. — Официально я воспитываюсь в семье родственников со стороны отца и так должен думать каждый волшебник, ради моей же безопасности и безопасности профессора Снейпа. Директор и учителя знают, но они дали Непреложный обет, что никогда и никому, даже Министерству не расскажут о том, что бывший Пожиратель Смерти воспитывает героя магического мира.       — Значит… О, Мерлин, — Грейнджер тряхнула головой, отчего волосы упали на покрасневшее лицо. От стыда за собственные выводы и слова, брошенные в адрес профессора зельеварения, ей захотелось сейчас же провалиться сквозь землю. Это чувствовалось настолько явно, что Поттер не сумел сдержать смешка.       Он обнял девочку за плечи и потрепал ее по волосам.       — Пойдем уже в гостиную, а то нас скоро хватятся и могут лишить баллов.       — Но… Я должна извиниться перед профессором. Как я могла такое подумать?.. — покраснев еще больше, Гермиона закусила губу.       — О, профессор Снейп еще отыграется на тебе на своих уроках. Думаю, в ближайший год на отработки мы будем ходить вместе. Чтобы ты точно могла убедиться в отсутствии грязных намерений в отношении меня, — не скрывая ехидства, заметил мальчик, за что тут же получил несильный тычок под ребра.       — Не напоминай мне больше о моем позоре, Гарри Джеймс Поттер, и пошли уже в башню!       Гриффиндорцы быстрым шагом направились по пустым коридорам, освещенным факелами. Гермиона молчала пару минут, после чего любопытство взяло над ней верх, и она поинтересовалась, как вообще получилось так, что суровый мастер зельеварения взял опекунство над Гарри, учитывая его не слишком сильную любовь к детям. Подумав немного, мальчик вкратце рассказал ей свою историю, не забыв опустить факты, которые посторонним знать не стоило. Не стал рассказывать о том, что Дамблдор был не слишком доволен подобным исходом, зная о том, что гриффиндорцы сильнее остальных верны директору, умолчал также, что к его воспитанию приложил руку Малфой-старший.       — А слизеринцы? Они тоже не знают? — вспомнив об отношениях между другом и Драко Малфоем, осторожно поинтересовалась девочка.       — Нет. Для слизеринцев я свой изначально, хоть и являюсь учеником Гриффиндора. Даже если они узнают правду, это никогда не выйдет за пределы их гостиной.       — Из-за Малфоя?       Гарри кивнул и первым свернул в коридор на втором этаже, откуда быстрее всего можно было добраться до башни Гриффиндора. Под ногами хлюпнула вода, и мальчик медленно опустил взгляд, встретившись с собственным отражением в гигантской луже, покрывшей каменный пол.       — Убить... — звук, больше похожий на шипение, послышался совсем близко. Гарри резко развернулся к Гермионе.       — Ты слышала?       — Слышала что, Гарри? — непонимающе посмотрела на него она и, сделав шаг, зачерпнула воду носком туфли. — Откуда здесь вода?       — Голос, я только что слышал… — попытался объяснить Гарри, как вдруг звук повторился. Куда громче прежнего, он был совсем рядом и не услышать его было невозможно. Он повторил свой вопрос Гермионе, но та недоуменно пожала плечами.       — Слышать голоса плохо, Гарри, даже для волшебника. Давай побыстрее уйдем отсюда, у меня плохое предчувствие.       Поттер кивнул, взял подругу за руку и быстрым шагом направился по коридору, не смотря по сторонам и стараясь не обращать внимания на голос, звучавший, казалось, в его голове. Голос повторял одно и то же, говорил о смерти и от этого шипения даже у него, выросшего среди темных магов и знающего сильнейшие заклинания, в том числе и против сильной нечисти, поднялись волоски на затылке.       — Гарри… — послышался около уха голос подруги, которая отчего-то резко затормозила. Едва повернувшись, Поттер увидел ее кивок в сторону стены, на котором расплывалась кровавая надпись:       — «Тайная комната открыта. Враги наследника, трепещите!» — прочитала Гермиона и внезапно вскрикнула, указав пальцем на повисшую на факеле в странной позе кошку Аргуса Филча. — Что это с ней?       Гарри странно вздрогнул, ощутив, как липкий страх прокатился по позвоночнику. Ничего хорошего это не предвещало: ни кровавая надпись, ни замершая кошка, которую ненавидели все школьники. Не успел он подумать о том, кто мог такое сделать с миссис Норрис, как в коридоре появился и ее хозяин, шлепая по луже старыми ботинками и ругающийся на отвратительных учеников, к которым нужно применять куда более строгие наказания, чем отработка.       — Миссис Норрис… — с округлившимися от удивления и ненависти глазами проговорил Филч и обратил внимание на стоящих около его любимицы учеников. — Ты… — узнав Гарри, он тут же направил на него скрюченный палец, отчего мальчик отшатнулся и закрыл собой Гермиону. — Ты убил мою кошку… Отвратительный, мерзкий… Тебе это с рук не сойдет!       — Это не мы! — попыталась поспорить Гермиона, как вдруг ее резко оборвал голос Снейпа, бесшумно приблизившегося к детям. Оттеснив девочку в сторону, он встал за спиной Гарри и уверенно сжал его плечо сильной рукой.       — Не думаю, что мистеру Поттеру есть какой-то резон в смерти вашей кошки, мистер Филч, тем более, что она жива, — холодный голос профессора разнесся по коридору и завхоз моментально съежился от страха перед этим человеком. Воспользовавшись моментом, Северус наклонился к Гарри и едва слышно прошептал: — Быстро отправляйтесь в свою башню, пока тут не появились другие учителя.       Но было уже поздно. На тревогу, поднятую самой школой, торопливо сбегались все преподаватели Хогвартса. Первым появился Локхарт, подтвердивший подозрения Гарри о том, что он завивает волосы на бигуди: в одном из локонов запутался блестящий зажим. В его глазах при виде надписи отразился праведный испуг, но он тут же взял себя в руки и приосанился, начав говорить что-то о том, что знает, где эта самая комната и как разделаться с монстром, так поступившим с несчастным животным. Вслед за ним, в сбитой на бок остроконечной шляпе вбежала МакГонагалл, а последним появился сам Дамблдор, сверкнув глазами из-под очков-половинок.       К удивлению Гарри Снейп не отпустил его, напротив, лишь сильнее сжал плечо, всем своим видом показывая, что не допустит, чтобы к его сыну прикоснулся хоть кто-нибудь еще.       — Не думаю, что мистер Поттер имеет какое-то отношение к происшедшему, — брюзгливо проговорил Снейп, глядя на смотрителя. — Я специально отправился следом, чтобы проследить, что после моей отработки этот негодный мальчишка пошел именно в башню. В другом случае, я бы с удовольствием снял бы с него баллы.       — Что здесь произошло? — спросил директор у собравшихся. Тут Филч горестно застонал о своей кошке, попутно обвинив во всем Поттера. Дамблдор повернулся к мальчику: — Гарри, мальчик мой?       — Директор Дамблдор, — тут же выступила вперед Гермиона. — Мы ничего не делали. Когда мы с Гарри решили срезать путь до башни и свернули сюда — все уже так и было. И лужа, и кошка, и надпись, — девочка махнула рукой на перечисляемое.       — Северус? — прозвучал вопрос Дамблдора.       — Не хочу показаться защитником, но вынужден констатировать тот факт, что у мистера Поттера вряд ли было время на подобный, несомненно ужасный, поступок. Всего пятнадцать минут назад он покинул класс зельеварения.       Альбус Дамблдор кивал в такт словам профессора Снейпа. А поджатые губы Минервы МакГонагалл постепенно расслаблялись. Она подошла к стоявшим Гарри и Гермионе и строго сказала:       — Дети, идите в гостиную. До отбоя осталось слишком мало времени. А мы сами разберемся, что же тут произошло. Все со мной согласны? — увидев кивок Снейпа и энергичное кивание Локхарта, она обратилась к директору: — Альбус, я думаю, что мистера Поттера и мисс Грейнджер можно отпустить. Я верю словам Северуса о невозможности совершения данного проступка мистером Поттером.       — Да-да, дети, идите в свою гостиную, — пожевав кончик бороды, ответил Дамблдор, при этом изучая надпись и висящую кошку.       Последнее, что увидел Гарри, прежде чем покинуть место преступления, это колкий взгляд директора в сторону его отца.