Сборник драбблов

Гамбит слабо понимал, что делает. Он чувствовал лишь огромную силу, наполнявшую каждую клеточку его тела и сильную ярость. Эта злость не была направлена на что-то конкретное, она просто была. И её нужно было выплеснуть, пока она не разорвала его на части изнутри. Реми шел, сам не зная куда. Просто чувствовал, что там найдет желаемое. Знал, что там будет человек, на которого можно выплеснуть весь тот гнев, который наполняет его с каждой секундой всё больше и больше. Такое дикое, но в то же время спокойное ощущение. Это было странно. Кажется, здесь у него была назначена встреча. Кажется, с девушкой. Он её любил? Возможно. Это было словно в тумане, и ни сил, ни желания в этом разбираться не было. Она его любила? Наверняка. Из тумана в голове, скрывающего воспоминания, всплывали картины, ясно дающие понять, что он был популярен среди дам. Значит, она не исключение. Значит, она не будет ожидать нападения. Значит, не будет сопротивляться. Не успеет понять. А вот и чей-то силуэт... Летит. Летит? Ах, да. Память услужливо выталкивает из тумана несколько обрывков, связанных с её силой. Невероятно сильна, умеет летать, нельзя прикасаться, хотя очень хочется - ведь она такая красивая, нежная, невинная. Но сейчас Лебо сильнее её во сто крат. Откуда взялась эта сила, воспоминаний не было. Вернее, они были, но их скрывал особенно густой туман. Разбираться с ним не было ни сил, ни желания. Было ясно одно - даже прикосновение теперь не страшно, но... Зачем прикасаться? Ему просто нужно выплеснуть ярость. Шельма грациозно приземляется и оглядывается. Завидев темный силуэт в тени дерева, она радостно улыбается и идет к нему. - Реми! - хочет обнять его, но француз довольно грубо хватает её за руки и пристально смотрит в глаза. Зелёные... Такие красивые. Из тумана рванули на поверхность несколько воспоминаний, но плотная, удушающая, масса снова поглотила их, не дав толком рассмотреть. - Реми? Что с тобой? - Мари удивлена, это видно. Ведь вместо привычного игриво-ласкового взгляда она видит жестокий и безжалостный. Девушка пытается вырваться, но он держит слишком крепко. И это её тоже удивляет - откуда в нем эта сила? И эта жестокость. Во взгляде мутантки читается непонимание. Склонив голову на бок, Реми внимательно всматривается в черты её лица. Нет, лицо пока трогать не стоит. Опустив взгляд ниже, останавливает его на животе. Фигура у неё превосходная. Спортивная. Отпустив одну руку девушки, чтобы освободить свою, парень резко бьет её под дых. Охнув, Анна согнулась пополам. Снова взяв в железную хватку вторую её руку, Гамбит разворачивает Шельму к дереву и заставляет выпрямиться, прижимая к нему спиной. Её дыхание сбилось, стало неровным и прерывистым. Мари снова попыталась что-то сказать, но, получив ещё один удар, стала беспомощно хватать воздух ртом. Мысль о том, что нужно бы обороняться, пришла слишком поздно - удары застали её врасплох, лишив возможности что-то сделать. От очередного удара перед глазами Шельмы всё поплыло, и у неё подкосились ноги. Она уже могла упасть, если бы Гамбит не продолжал прижимать её к дереву одной рукой. "Не нужно её убивать сразу. Надо растянуть удовольствие..." - креол сам не понимал, почему испытывал такое удовлетворение, избивая именно ЕЁ. Было такое ощущение, что он избивает сам себя. Кого-то, настолько родного, что страдаешь от этого сам. Вернее, страдал бы, если бы был собой. А не тем чудовищем, которое одержало верх над разумом и требовало крови. Её крови. Её криков и жалобных стонов. Её мольбы о пощаде... Он улыбнулся. Она всегда любила смотреть на его улыбку. Обольстительная, игривая, хитрая... Но не злая, не такая, как сейчас. Сейчас его улыбка напоминала оскал зверя – жуткая, хищная, голодная. Жаждущая крови. Ее крови. Шельма вздрагивает всем телом, больше от ужаса, чем от боли. Боль – чувство проходящее, и сейчас девушка чувствует лишь легкое жжение, не более того. Но ей страшно. По-настоящему страшно. - Не бойся, - прошептал красноглазый демон ей на ухо, лаская рукой скулу. Слишком долго мечтал к ней прикоснуться, ощутить тепло тела. Он словно чувствует ее эмоции, знает ее мысли. – Хотя, нет, лгу, – бойся. Будет больно. Снова удар. Сильнее и жестче, чем предыдущие. Гамбит отставляет правую ногу назад, давая возможность Шельме прижать руку к груди, пытаясь заглушить боль. Не выходит. Боль не утихает. По щекам девушки потекли черные разводы туши, смешивающиеся со слезами. Она плачет не от сломанных ребер, а от обиды и страха. Обиды за ложь и страха за… Реми. - Р-реми, пожалуйста… Удар по лицу. Гамбит не желает слышать ее голос, не хочет видеть ее глаза. Быть может, стоит их выбить? Нет, не стоит так уродовать ее смазливое личико, это слишком жестоко по отношению к Мари. Наносить простые удары становиться скучно. Но тело сводит судорога, в голове пылает огонь, сжигая мысли. Гамбит, хватаясь за голову, зарычал, словно дикий зверь, сорвавшийся с цепи. Да, он слишком долго сидел на привязи, и вот сорвался. Кого же обезумевший зверь разорвет первым? Правильно. Того, кто посадил его на цепь. Мари, рыдая, съехала вниз по стволу дерева, закрывая лицо руками. Это просто страшный сон, один из ее кошмаров, не более того. Гамбит, скалясь, рывком схватил ее за белую челку. Крик девушки разрезал тишину. Снова удар по лицу. Красная жидкость медленно вытекает из правого уголка рта вниз, достигая шеи. Ему нравиться ее крик. Забавно. - Давай, Мари, покричи еще для меня. Удар. Один за другим. В лицо, в живот, в ребра, руки, плечи, ключицы… Он не может остановиться, не может себя контролировать. Шельма не ощущает уже собственного сознания, лишь огромную боль по всему телу. Чувствует, как переломанные ребра хрустят под очередными ударами, как лицо заливает кровь из носа и рта, но не может издать и звука. А он все не останавливается, продолжая бить ногами. Было бы разумно хотя бы закрыть голову руками, но руки не слушаются… В глазах темно, ни одного постороннего звука. Тишина. Как ни странно, но ударов тоже больше не следует. Мари умерла. Это единственное объяснение. Или нет?.. Жива? Но почему она ничего не чувствует, даже боли? Все прекратилось, замерло, остановилось… - Да нормально со мной все! – хохотнул Гамбит, задорно махнув рукой. – Не болею я! Хэнк, у меня вот какое к тебе дело… Слушай, я тут несколько дней посидел в библиотеке и… Короче, прочел, что есть такое лекарство, ну, которое повышает адреналин. Намек понят? - Намек-то понят, - Генри поправил очки и развернулся в своем рабочем кресле, возвращаясь к работе. – Но мне не понятно, зачем тебе это? - Ну как «зачем»?! – Реми развел руками. – Адреналин повышает все физические факторы на какое-то время, то есть и выносливость тоже. Если моя выносливость повыситься хотя бы на несколько процентов, то я смогу спокойно поцеловать Мари, как минимум, раза три. Хэнк, пожалуйста, для меня это много значит! Я ж не прошу накачивать меня наркотиками! Один укол и все. И я отстану от тебя. - Один укол и все, - Маккой вздохнул и встал. – Да и то я не знаю, подействует ли… Хэнк скрылся в своей лаборатории, а когда вновь вернулся, Гамбит уже сидел на койке, закатав правый рукав и ерзал в нетерпении. Зверь, закатив глаза, поставил коробочку с ампулами на стол. - Должно подействовать через минут двадцать, - набрав половину ампулы в шприц, пробормотал Генри. – Предупреждаю, может немного болеть голова. - А, пустяки! – снова отмахнулся Лебо. Факт того, что он сможет коснуться Шельмы, пусть и всего на пару минут, давал силы не только выдержать головную боль, но и отрыв конечностей, если потребуется. Генри профессионально и быстро сделал укол. Реми, кивнув, подпер голову рукой и принялся ждать результат. Да, он готов просто вот так сидеть и ждать, когда кровь закипит в венах и захочется бегать по комнате в поисках приключений. Ради долгожданного можно и потерпеть двадцать минут. Однако французу было неспокойно. Взгляд то и дело косился на другие ампулы, которые стояли всего в нескольких сантиметров. А что, если вколоть не одну дозу, а три? Быть может, тогда результат будет в три раза лучше? Но Генри не позволит, а значит… А значит нужно его скорее выпроводить. - О, кстати, Хэнк, Джине плохо. Не знаю, что с ней, но она просила тебя зайти как можно скорее. - Да? – оторвавшись от микроскопа, протянул Зверь. – Что, интересно, случилось? Инфекция? Хм… Ладно, я навещу ее через час. - Нет-нет! Она просила срочно. Ей очень плохо. - Ну, хорошо, я сейчас к ней схожу. Сняв халат, Маккой нехотя вышел. В ту же секунду Гамбит бросился к ампулам. Ему еще не доводилось самому себе делать уколы, но ведь все в жизни бывает впервые. Верно же? То-то и оно. Дрогнувшей рукой, он с горем пополам сделал первый укол. Руку чуть свело, ведь он ввел всю ампулу, в отличие от половины, как положено. Вдруг в голове помутилось. Слишком быстро и стремительно, да так, что Реми не устоял на ногах, резко рухнув на кровать. Голова трещала по швам, грозясь разорваться ко всем чертям! Гамбит сжал виски кулаками и зажмурился, сдерживая крик. Словно кожа плавиться, а глаза наливаются кровью, в прямом смысле. Дыхание стало прерывистым и хриплым. Не хватало воздуха. Он задыхался. Но боль отошла на второй план, когда креол почувствовал другое чувство, то, которое никак не ожидал. Злость. Отчаянье. Ярость. Ненависть. Эти отвратительные чувства просто переполняли тело, словно сейчас разорвут его на части. Здравый смысл постепенно улетучивался, и все мысли словно застелили белым густым туманом. Реми не мог контролировать себя. Не мог контролировать свою ярость. Он знал, куда ему идти. Ведь он сам хотел ее увидеть… Головная боль, такая сильная, что потемнело в глазах, и появился приступ тошноты. Гамбит схватился рукой за голову, но, вдруг, резко отдернул ее, почувствовав что-то липкое. Кровь. Его руки были в крови, словно он избил кого-то. Но ведь кровь не может появится просто так… Взгляд падает вниз, под ноги, на землю. Мари. - Матерь Божья! Он резко бросается к ней, и осторожно приподнимает голову, стараясь, чтобы кровь не перегораживала дыхательные пути. Он все еще мог к ней прикасаться, но сейчас это последнее, что волнует Реми. - Cherie… дорогая… mon prefere… любимая… - путая французские и английские слова, шептал Гамбит, касаясь губами лба Шельмы, чувствуя, как слезы стекают по его щекам. – Милая моя девочка, Господи, прости… Я ведь хотел, как лучше… Прости меня, ради всего святого, что есть в мире… Я… Никогда себе не прощу… Прости, умоляю… Мари приоткрыла глаза, но ничего не могла сказать. Она впервые увидела слезы креола, и это было более чем достаточным доказательством его сожаления. Сознание снова стало медленно покидать ее тело, но теперь она знала, что обязана выкарабкаться… ради него.