Истинный Гриффиндор

Внимание! Есть сцена насилия. Рейтинг - R/NC-17 Через две недели все нужные бумаги были подписаны, дела — улажены, а сумки — собраны. Вся семейка Грейнджеров готовилась к прощанию. Ядвиги Владимировны в доме не было — она ходила по магазинам, давая родственникам нормально расстаться. — Дорогая, веди себя хорошо, чтобы нам с папой не пришлось за тебя краснеть. И да, каждый вечер звони по Cкайпу. А ещё... — Анна наставляла дочь на путь истинный, однако Гермионе было не до этого. — Конечно, всё сделаю, — девочка едва не выпихивала родителей из дома, ведомая какими-то противоречивыми чувствами. Они манили, ласкали, обещали нечто новое, доселе неизвестное. Это заставляло Гермиону ворочаться в постели — в последнее время она долго не могла заснуть, — заставило разругаться с Кэтрин и непонятно как убить дворняжку. Намеренно. Это пугало её, но рассказать об этом родителям... Нет. Они не поймут. Гермиона и сама не знала, как ей это удалось и почему нестерпимо захотелось смерти. Впрочем, была у неё одна идейка. В волшебной книге, в той самой, которую подарила бабушка, попалась одна сказка, и, следуя ей, нужно было только выпить один отвар. Но такие травы росли только в России, и девочка изо всех своих сил ускоряла время отправления. — Прощай, доча, — сказал напоследок отец, и, когда все расцеловали друг друга, родители, наконец, поехали в аэропорт. Как только за родными защелкнулся замок входной двери, девочка побежала складывать в свой рюкзачок те вещи, которые выложила мама. Так, оттуда вылетела половина шмоток, учебники и ещё много ненужных, на взгляд девчушки, вещей. Вместо этого в раскрытую горловину полетела кроличья лапка (Гермиона нашла мамин тайник, где Анна прятала всё, что считала нужным скрыть от дочери), брелок в виде хрустального шарика, книга «Сказки магических народов», юбка — длинная, доходящая девочке до щиколоток, яркая и цветастая — и ещё пара мелочей. Пока Гермиона выпроваживала родителей, Ядвига Владимировна действительно шлялась по магазинам. Вот только выбирала она не сувениры для подруг, а парочку редких ингредиентов, например, таких, как чешуя русалки и волосы единорогов. Эти ингредиенты можно было и словить и освежевать самой... Но зачем? Тем более, качество товара, лежавшего перед ней, более чем устраивало Ягу, да и заклинание стазиса она не забыла. Надо начинать готовиться. Семь лет — это, конечно, немало, но, в то же время, не так уж долго. А ещё была у неё одна идейка насчёт Гермионы, можно попробовать призвать ее магическую сущность. Да, она маглорождённая... Однако это всего лишь значит, что кто-то очень сильный, если судить по девочке, пару поколений назад завалил бабушку Гермионы на симпатичном сеновале, ибо не берётся магия из ниоткуда. Её можно только получить в наследство... или заслужить. ... Вначале она была простой девушкой из крупного поселения. Слишком красивой, чтобы её не замечать. Копна чёрных волос, большие зелёные глаза в обрамлении соколиных бровей затягивали любого, кто смотрел на неё слишком долго. Высокая упругая грудь, которую не скрывал тонкий лён рубахи, бледная кожа, никак не желавшая загорать, тем самым притягивая взгляд. Слишком безродная, чтобы выдать её за сына вождя, но и позволить кому-нибудь ещё обладать таким сокровищем будущий глава племени не хотел. И тогда было решено принести девушку в жертву Перуну. Перед этим, по законам племени, ей должен был овладеть каждый совершеннолетний мужчина племени, у которого пробились усы. Племя было очень значительным по размеру, больше ста мужчин... А Мара оказалась очень живучей. После того, как девушку поимело всё племя, а она осталась жива, — что противоречило всем законам жертвоприношения — было решено повторить обряд. А потом ещё раз. Счёт насильникам жертва потеряла на третьем десятке. Собралось всё поселение: соседи, знакомые, приятели... Была даже пара девушек, которые ненавидели красавицу. Они имитировали сношение подобранной сучковатой палочкой, овощами и кулаками. Что тогда удержало девушку на этом свете? Желание жить? Нет. А вот желание отомстить всем, особенно вождю — седому жирному борову, который первый вошёл в неё, не озаботившись ни малейшей смазкой, лишь ударившему девушку, чтобы не брыкалась, — и его сыну — парню, от которого она хотела понести ребёнка, который пальцем не пошевелил, когда Мару имело всё племя. Со связанными за спиной руками, привязанными к двум брёвнам разведёнными ногами и выбитыми зубами — дабы «норовистая кобылка» не кусалась под скулёж жертвы и сосредоточенного сопения насильника — проводился обряд. После того, как позвоночник девушки был сломан, и она, наконец, перестала чувствовать боль от растерзанного лона, которое кто-то очень «умный» предложил разрезать до кишки, чтобы больше человек могли поместиться в «священной жертве Перуна», — а она в это время всё ещё была жива — шаман перерезал девушке горло, объявляя на всё племя, что жертва Перуну не подошла, и надо начинать всё заново. В это время дух Мары высвободился из убитого тела и принялся мстить. Освободив из клети двух своих сестёр, Ладу и Живу, и велев им убраться из этих мест, дух начал убивать. Через полвека девушка из неупокоенного духа превратилась в богиню Смерти... Из воспоминаний её вывел какой-то рыжий мальчишка, который не вписался в поворот и затормозил об Ядвигу. — Как ты смеешь, смертный, — глаза мгновенно из спокойно-зелёного стали цвета реки Смородины, а рука по старой привычке уже потянулась за никчёмной душонкой. — Убери свои клешни, старая карга, — явно кого-то цитируя, произнёс мальчуган. — Кто я? Ну что ж, малыш, ты сам нарвался, — и, уцепившись за воротник старой мантии, Ядвига перенеслась на пару кварталов вглубь Лютого переулка. — Что ты от меня хочешь? Отпусти, я буду жаловаться, мой папа работает в Министерстве... — Плевать я хотела на твоего отца, ублюдок предателей крови, — в том, что стоящий перед ней ребёнок был членом семейства, которое как минимум — Яга покатала на языке каплю крови рыжего — три раза предававших Магию и Кровь, она не сомневалась. — Что вы делаете... — не успел возмутиться маленький Рон Уизли, когда неизвестная старуха его похитила, и, расцарапав руку, облизала палец, весь в его, Рона, крови. — Я? Готовлю подарок для внучки. Ты идеально подойдёшь для первого жертвоприношения, — и, пока ребёнок не понял, что происходит, Ядвига ввела его в магическую кому, а затем, провернув ещё парочку заклинаний, упаковала в серый сверток не больше клубка хорошей шерсти и закинула его в пространственный карман. «А вот теперь пора домой», — подумала Ядвига и переместилась. Девочка, уже давно всё собравшая и теперь мающаяся от нетерпения, перебирала воспоминания последних дней. POV Гермиона Когда родители точно решили, что поедут, и начали решать свои взрослые вопросы, связанные с поездкой, я пошла на улицу. На меня внезапно начали давить стены. Я буквально задыхалась в родном доме и без промедления выбежала на улицу. Вдох-выдох, вдох-выдох, быстрее спуститься с бетонных, пусть и обитых деревом ступенек на обкорнанную лужайку. Плевать, что травы почти нет, зато прилично... Всё, как у соседей. Надоело! Быстро снимаю босоножки — и вперёд по обкорнанной росистой траве, вперёд до кустов розы, вперёд... до забора. В то утро забор, никогда мне не мешавший, пробудил что-то тёмное. Злость непонятно на что... И тут подошла дворовая собака. С меня ростом, с поджатым хвостом и прижатыми к голове ушами, пес был готов убежать в любую минуту, если только почувствует опасность. Когда я осторожно протянула руку, он отскочил в сторону. Огромный пес испугался меня, маленькой девочки! Он мог, даже не напрягаясь, разорвать мне горло, но боялся. Это вскружило голову. — Иди сюда, не бойся, — в кармане кофты нашлось печенье, и им я приманила собаку. — Попробуй. Пёс кружил возле меня пару минут, то подходя, то вновь отскакивая, я же терпеливо ждала. Он не должен жить. И его убью я. Наконец, собака осмелела настолько, что подошла близко-близко и попыталась слизнуть печенье. Раз. Холодный нос тычется мне в ладошку, а я стою спокойно. Два. Осторожно подцепляя пастью печенье, пёс пытается ускользнуть. Резко хватаю его за уши, притягивая к себе, не обращая внимания на скулёж. Три. Меняю расположение рук. Теперь я сдавливаю шею и мысленно передаю всю всю злость, всё раздражение. Через мои пальцы проходит ток, — честное слово, я вижу синеватые разряды-искорки — и у пса подкашиваются ноги. Он заваливается на землю, утаскивая меня за собой. Четыре. Вокруг ощутимо воняет палёной шерстью. Смотрю на труп... И время, наконец, возвращается к своей обычной скорости. Что сейчас было? Глупой злости нет... Как и остальных сил. Чуть оттащив собаку в кусты к соседям, на подгибающихся ногах я побрела домой и тут же легла спать. Размышлять о случившемся не хотелось, все мысли были лишь о тёплой постели. И за мгновенье до сладкого сна в голове набатом взрывается мысль: «Что это было?!».

***

— Герми, солнышко, что с тобой? — Ядвига пыталась обратить на себя внимание и лёгким покашливанием, и щелчком пальцев над ухом. Бесполезно. Что ж, тогда... Маленький импульс силы, и над рукой завис небольшой огненный шарик размером с теннисный мяч. — Ой, — очнулась от «сна» девочка, — а что это? — и, не дожидаясь ответа, схватила фаербол. — Ух ты, он тёплый, но не кусается! — Жемчужинка моя, выбрось это в окошко, пожалуйста, — тихо попросила бабушка Яга. — Я тебе потом ещё сделаю. Не то чтобы могущественная ведьма, а в прошлом — богиня Смерти, боялась... Нет. Но потенциал ребёнка поражал. Перехватить чужое невербальное заклинание, практически неоформленное, как следует, — сырая сила — и заявить, что фаербол тёплый и не кусается! Надо скорее её обучать, потому что, похоже, подаренный ей амулет-предохранитель уже не спасает, и излишек магии пробивается через защиту. — Ба, а что это было? — проводив огонёк взглядом, заинтересованно спросила девочка. — Это? Магия. И я буду тебя ей учить. — Правда? Ура! А когда? И где? А это тяжело? И как можно колдовать? Крутые зелья варить тоже будем? А... — Гермиона задавала вопросы со скоростью ракетного комплекса «Катюша»*. — Так, стоп, все вопросы по порядку. Учиться начнём, когда приедем ко мне домой. И нет, это не тяжело, если ты будешь стараться. Колдовать можно по-разному, и об этом я тебе непременно расскажу. Зелья варить тоже будем. — Чего стоим, кого ждем? — с явными интонациями Анны возмутилась малышка. — Поехали! — Точнее, полетели. Как настоящие колдуньи. — На метле? — Лучше, на ступе, — подмигнула баба Яга и щелчком пальцев призвала свою верную помощницу, огромную (по мнению Гермионы) ступу, — на кухне у Грейнджеров Анна в такой растирала специи — из какого-то красноватого дерева. — Мы полетим в этом? — Ну да, — Ядвига явно смеялась над вытаращенными глазами «внучки». — А как? Как мы туда залезем? Она же выше меня! — не унималась Гермиона. Вместо слов баба Яга подхватила девочку под руки и посадила её в ступу. — А ты? — устроившись на выступе внутри опознанного летающего объекта, что позволяло высунуть нос за деревянный край, спросила Гермиона. — Ты волшебница. Несчастных псинок направо и налево убиваешь. Сама лети. Вон, метлой замахнись — и взлетишь, — шутя посоветовала Ядвига. — Вот так? — девочка подёргала метлу, которая была прикреплена к краю ступы. — Всё правильно? Не успела Ядвига что-либо возразить, как тяжеленная ступа достаточно быстро поднялась в воздух. — Ух ты, а как дальше? Подергать вверх-вниз? — и, не дожидаясь реакции, тут же исполнила задуманное, мгновенно оказавшись на высоте хорошего такого четырёхэтажного коттеджика. И тут главная злодейка всех детских сказок, одна из древнейших ведьм, женщина, воспитавшая двух из четырёх основателей школы, пережившая Великий потоп, очень по-русски, с непередаваемыми оттенками чувств, произнесла почти магическое: «Блять!» и аппарировала прямо в ступу. Обучение обещало быть интересным... _______________________________________________________________________________ *Катю́ша — появившееся во время Великой Отечественной войны 1941—45 неофициальное название бесствольных систем полевой реактивной артиллерии.