То, что под силу лишь мне.

В камбузе было темно, когда я заглянул. Часы показывали два часа ночи, и мои губы сами дернулись в улыбке: вот и чудненько. Тихо в лесу, все спят... Я заглянул в холодильник, налил себе холодного молока и поставил его греться в микроволновку. В дневное время кок всё сделал бы сам, не позволив мне самовольства, а сейчас можно было спокойно устроить себе отдых. Микроволновка звякнула, я подошел, чтобы забрать чашку - и скривился. Задницу всё ещё саднило, несмотря на то, что аптечка на корабле была неплоха, да и "рану" я почти сразу обработал. Ну, что ж, до свадьбы заживет. До чьей свадьбы? А хотя бы свадьбы Кёске с королевой. Я сплюнул в раковину, взял чашку и похромал обратно на палубу: было там местечко, которое я уже облюбовал: ступени на боку корабля, ведущие прямо в воду, где бы ни плыл корабль. Днем ребятня там купалась, когда корабль стоял где-нибудь, а сейчас вот я посижу. Устроившись на теплых, нагретых за день ступенях, я поднес к губам чашку. Оценил иронию - сегодня Майор отказался от молока в пользу алкоголя, а я вот - наоборот. Наверное, потому что после произошедшего мне выпить не хотелось. Хотелось курить, но сигарет было попросить не у кого, сам я курил крайне редко, поэтому с собой их не таскал. Впрочем, когда надо просто сидеть и втыкать на звезды, мозги можно затуманить чем угодно: сигарета, молоко, вишневое варенье или сок одинаково годятся для этого. ... Он появился в дверях ванной как раз в момент, когда я кончал, между прочим, под фантазии о нем же. Только вот был Хёбу всё так же мрачен. Шагнул ко мне в ванну, как был, в школьной форме, прошептал зло: «Ты принадлежишь мне!", и только я хотел спросить, что случилось, заткнул мне рот поцелуем. Это было бы неплохо, если бы во время поцелуя он не включил снова мой ограничитель и не использовал против меня свою силу. А в следующую минуту меня, голого, спеленатого и совершенно беспомощного швырнуло на мою же кровать, ещё и прижало сверху, словно несколько десятков Майоров уселись. А Хёбу... Я глотнул молочка. Кёске сегодня почему-то молочком побрезговал. Жаль, может быть, я понял бы, почему он сорвался и на что так злился. ...Меня вколачивали в постель безо всякой подготовки, словно я был не больше, чем боксерской грушей, простым бревном. Было адски больно, но орать я не стал - в самом деле, представьте, как бы это выглядело: "Экипаж "Катастрофы", спасите меня от вашего лидера Кёске Хёбу!"? Нет уж. Приходилось жевать подушку и мычать в неё от боли, в какой-то момент из глаз даже брызнули слёзы злости, обиды и боли...потом, кажется, я отключился, потому что, когда пришел в себя, ничего уже не было. Было темно, рядом раздавалось неспокойное дыхание Майора, а задница немилосердно саднила. И сверху всё так же меня придавливали незримые килограммы - выходит, Кёске и во сне свою силу контролирует. Всё, что я мог - поднять голову и немного лопатки, руки и ноги так же были прижаты. Единственной моей помощью оставалась моя сила, запечатанная этим дурацким, чертовым ограничителем... Ещё глоток молочка, затем я вынул из-под футболки этот самый лимитер, стащил с шеи и протянул вперед руку с зажатой в ней цепочкой. Зеленоватая холодная вода плескалась под ступенями. Стоит только разжать руки - и всё будет кончено. Никакие Майоры больше не посмеют меня хватать, скручивать и насильничать... ...Как я пытался его достать, раскачивал головой, чтобы ухватить зубами цепочку - это было отдельное зрелище, вероятно, смешное, если бы это не было после изнасилования. Лимитер я всё же достал, сжал зубами и попытался выключить языком. Никогда не знаешь, когда и какие понадобятся навыки. Знал бы я, когда учился по молодости оральным ласкам, как я смогу использовать это знание! Но в итоге лимитер был выключен, а я - свободен. Спящий рядом голый Кёске всхрапнул тревожно, видимо, даже во сне ощутил мою силу. Хотелось дать ему в глаз, но я просто отошел в душ, обработал задницу, оделся, снова включил лимитер - и поднялся сюда, чтобы посидеть на ступенях и попить молочко. - Что это ты не спишь? - мне в волосы вцепились когтистые лапки, затем Момотаро пересел на плечо. - Опять что-то замышляешь? - Конечно, - равнодушно согласился я. - Я же злобный следователь из Штатов, как иначе! Момотаро так и не поверил мне полностью. Летяга доверял себя гладить, кормить вкусненьким, ходить с членами "Пандоры" на задания, но считал своим долгом приглядывать за мной. Ну, и напоминал об этом время от времени. Но сейчас, видимо, что-то ему показалось не так, ибо грызун пробормотал: - Это шутка. - Я понял, - согласился я, надевая обратно лимитер. - Все любят шутить. Единственное, что извиняло Кёске сегодня - это запах алкоголя. Несильный, но нашему "Питеру Пэну", более полувека пившему только молочко, вполне могло хватить и одного бокала. Вопрос только один: что его заставило выпить этот бокал? Присущая эсперам психическая нестабильность? Приступ злости на меня - за что бы, интересно? Страх за кого-то из своих? Бывало, Хёбу срывался из-за эмоций, только не пил. А теперь вот... Я задумчиво повертел чашку в руках, сделал глоток, автоматически погладил по шерстке настороженно глядящего на меня Момотаро. Тот, к счастью, молчал, хоть и посверкивал тревожно глазками-бусинками. Чудненько. С утра идем к порталу, там и высплюсь. А сейчас можно посидеть в ночи, поразглядывать звезды, погладить теплого летягу - кажется, поглаживания от команды "Катастрофы" ему нравятся, а со мной придется смириться. Смириться. Я сделал очередной глоток. Смириться? …Обиднее всего, что он применил против меня эсперскую силу. Знал, что если бы напал физически, я бы мог сопротивляться, а это... Это было почти физически больно. Куда больнее, чем порванная случайно задница. А ведь и вправду, мне казалось, всё только-только начало налаживаться... Последний глоток молока застрял в горле, и я его сглотнул усилием воли. Поднял глаза на звезды: чистые, серебряные, прекрасные, они сияли на небе над всем миром, успокаивая, даря надежду на то, что всё будет хорошо.