То, что под силу лишь мне.

"Твой ноль оказывается сильнее любой семерки". "Саотомэ пробовал изменить будущее". Значит, будущее всё же возможно изменить. Или переписать. А если возможно, значит, я должен сделать всё возможное... но вот что? Что я должен делать? Остановить Королеву? Нет, дух Каору слишком твёрд, да и Кёске не потерпит. Остановить Хёбу? Тем более нереально. Королеву убьет Минамото... А если не убьет? Если... Если. Это был бы выход. Уточнять, кажется, не у кого, разве что... у мёртвого эспе... - Хиномия? - рядом присел Майор, и я рассеянно взглянул на него. - Ммм? - Тысяча семьсот сорок четыре. - Что? - я сел, озадаченно глядя на него, но ещё не оторвавшись от размышлений. - Ты отжался уже тысяча семьсот сорок четыре раза. У нас проблемы? - заботливо-ехидно поинтересовался он. - Нет, - я помотал головой и поднялся. - Никаких проблем. - Отлично. Тогда - спасибо за подставу, дорогой друг! Я только разлюбезничался с Королевой, и тут прилетела Шихо и сказала, что Минамото - это не Минамото. Я постепенно въехал в ситуацию, и отвернулся. - Извини. Мне очень жаль, что я нарушил твои планы... Извинение получилось сухим, но Хёбу махнул рукой: - А, всё равно потом примчался Минамото. Так что ты не так уж много и испортил. Тебе разрешили остаться на время в общежитии, мне, как твоему сопровождающему, тоже, - он откровенно ухмыльнулся, и я подумал, что ему-то как раз оставаться не для чего. Разве что с Каору поговорить, а так он у нас вольный, летит, куда захочет... - Пойдем, - Кёске подтолкнул меня к выходу. - Блудливый доктор обещал нам показать наши комнаты в общежитии. Комнаты - это хорошо и плохо одновременно. Это значит, что Фудзико ещё спит и проснется самое раннее к вечеру. Можно подумать, что же ей сказать... Правду, скорее всего, только правду, - размышлял я, покорно следуя за доктором Сакаки вместе с Кёске. Обстановка была напряженная: Хёбу доктора не любит за любвеобильность по отношению к женщинам, Сакаки уже не раз страдал из-за шуточек Хёбу, а я молчал, не в силах отмести мысли об увиденном. Нет, Сакаки болтал, конечно, что-то рассказывал, но я не слышал. Ребус. Загадка. Если а равно б, можно ли сделать так, чтобы а не равнялось б? Размышления наваливались на меня кучей, и немного очнулся я только после того, как мы оказались в комнате, доктор Сакаки ушел, и Кёске прижал меня к стенке, расстегивая спортивную форму. - Ты что? - я недоуменно взглянул на него, ничего не понимая. Ещё вчера он дулся на меня, вовсю поминая Королеву, потом не пожелал, чтобы я извинялся, потом решил остаться, чтобы поболтать с Королевой - а сейчас - вот. - Помогаю тебе, - проурчал Кёске, вылизывая мне ухо. Пальцы его оказались горячими, и прикосновения к коже почти обжигали. Я потер лоб, честно сознался: - Не понимаю. - Хороший секс прочищает мозги, - наставительно пояснил Майор, и мне в голову пришла удивительная мысль: "А ведь малыш перед ним - я, а не наоборот". - Ты над чем-то думаешь, я тебе помогу думать. Так что расслабься и получай удовольствие. Возражения отмел поцелуй, более мягкий, чем вчерашний, и я поддался этому поцелую, прикрыв глаза. Расслабился и постарался выбросить из головы все мысли. Правда, они, видимо, всё равно остались где-то и продолжили думаться, потому что всё было, как в тумане. Нет, я обнимал Хёбу, отвечал на ласки телом, расслабился, прижимаясь щекой к стене, когда он вошёл в меня сзади - плавно, словно нож в масло.... Толчки становились всё сильнее, и каждый толчок становился шумом моря в ушах, волны разбивались о камни всё с большим гулом, и скоро уже кроме этого гула не было ничего. А затем море разошлось - и я, наконец, УВИДЕЛ всё, о чем спрашивал. И вздохнул, ещё плотнее прижимаясь щекой к твердой стене - хоть какая-то опора в бушующем мире... - Анди... Их убивали на моих глазах. Всех. Квин убил Минамото, его убил Хёбу, и за Кёске полетели полчища вертолетов, сотни государственных эсперов, они убивали Маги и Момидзи, осмелившихся закрыть Майора своим телом, они убили Йо и убили Майора, закрывающего меня от смерти... - Анди? ...а затем государственные эсперы ворвались в портал, убив меня, и продолжили убивать всех, кто там был, Югири, детей... Момотаро просто растоптали... Я впился пальцами в кожу у сердца, пытаясь остановить ЭТО, и просто осел, стёк вниз. В тот же миг тьма сменилась светом. Они все были живы. Они ушли в портал, последние два вертолета разбил Кёске, и всё было бы хорошо, если бы не самонаводящаяся ракета. От неё всё равно пострадала бы скала, и если портал разрушится - Майор останется один на этой стороне... Если его втолкнуть... - Не оставляйте...меня... Я видел, как сменялся выбор между жизнью и смертью. Я знал, что это зависит от меня. - Ненавижу вас... Я ЗНАЛ, какого числа Минамото возьмется за пистолет, чтобы убить Каору. Полгода. Я справлюсь раньше. Но тогда... - Не...оставляй меня... Я видел, каким стану. И видел, что предпочел бы смерть. Но смерть не была дана ни им, ни мне. Всё зависело от меня: подарить нам жизнь - или подарить смерть. Слёзы текли по моим щекам, и если б я мог выть - выл бы, потому что жизнь после смерти была тьмой, заполненной болью. Но мне перехватило горло, и я не выл. - Ненавижу...эсперов... Виденье было удивительно чётким, я видел их смерть в подробностях, и комкал, комкал сердце, силясь заставить его не биться, не видеть, не чувствовать. Мне нельзя чувствовать, ведь все, кого я любил... - Чёртов Gift... Когда я очнулся, я лежал на коленях Кёске, а он сжимал мою руку в своей, второй крепко обнимая меня за плечи. Я огляделся: мы сидели всё там же, где Майор начал брать меня, и были оба голые. Я потер лицо, и Кёске поднял голову. - Как ты? - пустой голос Майора меня напугал. Я сел, глубоко вздохнул, проверяя состояние. Состояние было не очень: ныло сердце, побаливала голова, и комната плавала перед глазами. - Ты в самом деле мне очень помог, Кёске, - это было сказано безо всякой иронии. Его помощь была неоценима. Но... - Выпусти меня, пожалуйста. Мне нужно в душ. Его рука разжалась, и поднявшись, я услышал безнадежное: - Что не так, Анди? - - Не напрягайся так, Кёске. Ты не сделал ничего плохого, - пробормотал я, ещё не вполне осознавая реальность, и, надев брюки, вышел, надеясь, что душ будет пуст.